Солнечное затмение - Андрей Попов

   Король похлопал герцога по плечу. Его взор уже пьяно блуждал по окружающему пространству, не согласуясь с движениями его тела.

   -- Герцог, у меня к вам нет никаких претензий. Ваши советы мне часто помогали. Но сейчас... дело, увы, решено.

   -- А я вам ничего не собираюсь советовать, ваше величество. Просто хочу сказать то, о чем вы, возможно, еще не знаете.

   На столе из закуски кроме длинных ломтиков сельди и фруктов ничего не было. Король любил соленое в контрасте со сладким. Он отправил сельдь себе в рот и сразу же откусил чуть ли не третью часть яблока. Сказать с набитым ртом он уже ничего не мог, но легким жестом руки дал понять Альтинору, что он его внимательно слушает. Тот откашлялся и спокойно произнес:

   -- В общем, у меня есть данные, что Фиасса, дочь английского короля, находится в Франзарии.

   Король мигом все прожевал и уставился на своего советника.

   -- Не хилые данные! Это точно?

   -- Да. Мне сообщили об этом надежные люди.

   -- А... более конкретное ее место нахождения тебе известно?

   Альтинор выждал издевательскую паузу, сделал несколько смачных глотков вина и продолжил:

   -- Ее видели в шатре вашего брата, герцога Оранского...

   Реакция короля оказалась совсем не той, какой хотел ее видеть старший советник. Ибо Эдвур радостно потер ладони, обнял рядом сидящего Ламинье и воскликнул:

   -- Он взял ее в заложницы, да?!

   И тут Альтинор вздохнул самым что ни на есть откровенным образом. Король вроде умный издали человек, но иногда как ляпнет своим языком... Хоть плачь, хоть смейся.

   -- Ваше величество, они любовники.

   Эдвур вскочил.

   -- Что?!! -- последовал мощный стук кулака о поверхность стола. Один из бокалов покатился и со звоном шмякнулся на пол. -- Завести роман с дочерью нашего злейшего врага?! С тем, кто его собственную дочь, Дианеллу, вот-вот лишит жизни?!

   Альтинор ответил философски:

   -- Любовь сильнее всех стихий на свете. В стотысячный раз в этом убеждаюсь.

   Король вскочил и принялся метаться вокруг одного места как маятник. Полы его платья то и дело вздувались. Встревоженный воздух стал колебать пламя свечей.

   -- Приказываю! Немедленно! Немедленно взять в заложницы Фиассу и подвести ее к стене города с ножом возле глотки! Поступить с ней точно так же, как они с Дианеллой! И пусть... Я приказываю! Пусть мое распоряжение выполнит сам герцог Оранский! Лично! Я ему устрою сентиментальный роман! В округ гибнут тысячи наших солдат! Его собственная дочь... Я приказываю!

   Коадьютор Ламинье покачал головой.

   -- Не ожидал я такого... Конечно, я знаю, что у вашего брата есть романы на стороне... -- и тут он осекся. Альтинор резко наступил ему на ногу. Видать время для ЭТОЙ информации еще не пришло.

   Король, двигаясь взад-вперед, слегка приостыл и отчасти протрезвел. Но лишь отчасти. Он все еще пошатывался, и всякое его слово мучило неповоротливый язык.

   -- Кто из вас двоих поедет к Ашеру и исполнит мою волю?

   Ни в стратегические, ни в тактические планы Даура Альтинора это не входило. Он мгновенно сообразил, что ехать к Ашеру, значит серьезно испортить отношения с герцогом Оранским. Нет, старший советник любил все делать чужими руками. Он -- мозг. Политический мозг Франзарии. А ее руками и ногами пусть будет кто-нибудь другой.

   -- Ваше величество, я бы с радостью, но у меня срочные дела в моем фамильном замке. Впрочем, если вы прикажете...

   -- Да ладно... Сьир Ламинье, придется ехать вам.

   -- Слушаюсь, государь.

   Эдвур налил себе еще один бокал вина -- до самых краев, и в несколько глотков сделал его пустым. Потом шмякнул бокал о пол. Звон битого стекла возвестил начало новой эллюсии, так как в этот же момент ударили настенные часы.

   -- Скажите: король я или не король?!

   Альтинор размыслил и пришел к выводу: "лучше сказать".

   -- Король, ваше величество.

   Хмель, видать, снова ударила Эдвуру в область головы. И хорошо ударила. Нелепо жестикулируя руками, он заорал:

   -- Тогда где, люби вашу мать, моя корона?!

   Тут ответил находчивый Ламинье:

   -- У вашего кота, где же еще?

   И попал в точку. Кот по своему обыкновению дремал в ней, свернувшись клубком. Она словно была сделана специально под его размер. Лапа кота свисала между ее зубьями, а длинные белые усы чуть подергивались от частого дыхания. Эдвур подошел и осторожно, чтобы не разбудить своего любимца, взял у него корону. Надел ее на голову. Потом крикнул:

   -- Жозеф!

   Консьерж надрессировался появляться раньше, чет отзвучит эхо его имени.

   -- Жозеф! Срочно бери перо и бумагу, будешь писать мой эдикт!

   -- Слушаюсь, ваше величество.

   Слуга исчез и тут же вернулся с вышеупомянутыми канцелярскими принадлежностями.

   -- Пиши: "я, Эдвур Ольвинг, повелеваю: Англию сжечь всю дотла, а их ничтожного короля Эдуанта посадить на кол!". Печать мою не забудь поставить!

   Жозеф несколько растерянно посмотрел на получившийся документ и робко спросил:

   -- Ваше величество, а... кому прикажете его вручить.

   Король выхватил бумагу из его рук, несколько раз перечитал эдикт и изрядно опьяневшим рассудком подумал: "действительно, кому бы его вручить?".

   Жерас долго не мог уснуть. Сумбур последних событий породил в его душе беспроглядный хаос. Противоречивые чувства и противоречивые мысли боролись друг с другом, совершенно не оставляя сил для борьбы с внешним миром. Его внутренняя антиномия усугублялась еще и тем, что впереди пугающей черной дырой зияла неизвестность. Неизвестность, исполненная эфемерными надеждами и пустотой, холодом, что веет из грядущего, и жаром раскаленного до красна настоящего. Время, пришел он к выводу, тоже имеет свою температуру. Прошлое и будущее овеяно лютой стужей. И лишь в текущем моменте время и пространство словно горят огнем.

   Еще и Мариаса... Она с ним так и не разговаривала. Была холодна, словно явилась к нему из того далекого прошлого или далекого будущего. Жерасу казалось, что его предали все: даже собственный ум и собственная душа. Ему часто снились кошмары. Даже в нормальных жизнерадостных снах он видел только негативные явления. Порой ему снилось, как он садится на трон Франзарии. Даур Альтинор стоит по правую руку и ласково говорит: "я же обещал тебе, сынок, что посажу тебя на трон, -- вот ты и сидишь на нем". Мариаса находится чуть в отдалении и глядит на него полными восторга глазами. Нет, не настоящая Мариаса, а та маленькая девчонка с рыжими косичками из его детства, и спрашивает: "ты стал королем, Жерас, помнишь ты обещал, что сделаешь меня своей спутницей жизни? Помнишь, как мы с тобой сжигали на кострах тряпочных солнцепоклонников? Я помогу тебе бороться с ересью, Жерас, я буду вникать во все твои государственные дела, только возьми меня!". Слева от трона стоит его мать Эльвена, которую он не видел с самого детства. Молчит и утирает слезы. Также два его брата: Пьер и Лаудвиг. Оба любезничают: "ты теперь наш король, Жерас".

   Но порой снились сны совершенно иного толка. То его предают собственные братья и живьем скидывают в пропасть: он долго-долго летит, ожидая смертельного удара... То Альтинор тайно всаживает ему нож в спину. Дикая боль. И возглас Мариасы: "отец, зачем?!". Однажды ему приснился самый настоящий бред: к нему пришел Лаудвиг и сердито произнес: "не ты, а я! я займу место отца! я стану королем!". Потом из-за спины Лаудвига высовывается Пьер: грубая крестьянская одежда, кусок хлеба в правой руке, стакан с водой -- в левой, но взор горит такой ненавистью, что готов спалить черное небо. Пьер говорит: "воля моя такова: трон займет Лаудвиг. А ты умри!". И достает из-за спины длинное копье с огненным наконечником. Метает прямо в грудь. Но в последний момент Жераса пытается спасти Даур Альтинор. Он закрывает его собой, а копье пронзает обоих. Перед мнимой смертью Жерас слышит истерические рыдания Мариасы...

   Да, мир полуосязаемых иллюзий является лишь уродливым подобием мира черной реальности. С этой мыслью в голове Жерас лежал и смотрел на трепыхающееся пламя свечи. Он уже долго не мог уснуть. Вернее сказать так: он просто боялся засыпать, боялся очередного наваждения своего больного ума. И тут послышались шаги. Тихие, явно приближающиеся... Жерас слегка напрягся. Кроме Мариасы к нему зайти никто не мог. И вообще, кроме Мариасы в этом замке его никто больше не видел.

   Так это она?

   Занавеска слегка качнулась, и в бледном свете испуганного пламени появилась грузная фигура герцога Альтинора.

   -- Как я устал... Фу, как устал, -- полушепотом произнес герцог, вытирая пот с лица. -- Как дела, Жерас?