Коварство и честь - Эмма Орци

Маргарита размышляла о людях, для которых ее муж сделал так много. Она любила их, как многих других, ведь мужу пришлось ради спасенных им людей преодолевать множество опасностей. Их жизни были дороги ей, потому что ради них он рисковал своей… бесценной. Кроме того, у нее промелькнула мысль, что если два молодых глупца осуществят свой безумный замысел и сумеют вернуться в Париж, благородному Алому Первоцвету вновь придется рисковать жизнью, чтобы спасти их от последствий собственной глупости.

На ленч и короткий отдых они остановились в Фарнингеме и добрались до Мейдстона к трем пополудни. Здесь слуги леди Блейкни ее покинули, и далее им предстояло ехать на почтовых лошадях до Ашфорда, где они снова сменили лошадей. Теперь дилижанс был всего в девяти-десяти милях впереди их собственного, и можно было полностью надеяться, что они к ночи доберутся до Дувра и встретят дилижанс там.

Все улаживалось. После того как экипаж выехал из Ашфорда, Бертран, казалось, обрел утешение и мужество. И начал говорить долго и серьезно: о себе, своих планах и проектах, о любви к Регине, которую просто не умел выразить словами.

Его голос был монотонным и очень ровным, убаюкивая Маргариту. Стук колес, духота, покачивание экипажа навевали дремоту. Немного погодя Маргарита ощутила странный аромат, сладкий, пьянящий, от которого расслабилась еще больше. Голос Бертрана продолжал звучать словно издалека, как будто проникая через толстую пыльную вуаль. Маргарита закрыла глаза. Сладкий хмельной запах стал более отчетливым, более настойчивым и так и бил в ноздри. Она откинула голову на сиденье, уже не в силах разобрать слов. Теперь голос Монкрифа звучал жужжанием пчел…

И тут она внезапно очнулась, как раз вовремя, чтобы ощутить тяжесть железной руки, зажимавшей ей рот, и увидеть совсем близко бледное как смерть, искаженное не столько яростью, сколько страхом лицо Бертрана. У нее не хватило времени закричать. Ноги и руки налились свинцом, и сопротивляться не было сил. В следующий момент она поняла, что лицо ее быстро и туго обмотали шерстяным шарфом, едва позволявшим дышать, а руки и ноги связали веревками.

Это жестокое нападение было таким быстрым и неожиданным, что сначала показалось Маргарите сонным кошмаром. Она была в полусознании и почти удушена толстыми складками шарфа и назойливым приторным запахом, от которого клонило ко сну.

Однако способности соображать она не потеряла. Бертран Монкриф — гнусный предатель с черным сердцем, который осуществил этот подлый план, и Маргарита была слишком ошеломлена, чтобы предполагать, зачем и для какой цели. Она знала одно: он тут. Это он стягивал веревками ее запястья. Обматывал шарфом голову.

Немного погодя она почувствовала, как он перегнулся через нее и, открыв окно, крикнул кучеру:

— Ее милость лишилась чувств! Поезжайте скорее, пока не увидите белый дом справа от дороги, тот, что с зелеными ставнями и высоким тисом у ворот.

Она не услышала ни ответа кучера, ни треска кнута. Поняла только, что кони мчатся во весь опор, словно земля горит под копытами. Прошло несколько минут — целая вечность. Потом мерзкий приторный запах снова ударил в ноздри. Ужасающее головокружение овладело ею.

И больше она ничего не помнила…

Глава 21

Воспоминания

Когда Маргарита Блейкни пришла наконец в себя, солнце уже клонилось к закату. Она была в экипаже. Чужом экипаже. Одна. Рот заткнут, запястья и щиколотки связаны, так что она не могла ни двигаться, ни говорить. Беспомощное бревно, увозимое… куда? И кем?

Бертрана рядом не было. В переднее окно экипажа она разглядела неясные силуэты двух мужчин, сидевших на козлах. Еще один скакал рядом. Четверка лошадей была запряжена в легкий экипаж, летевший в юго-западном направлении. Сумерки быстро сгущались.

Маргарита видела слишком много жестокостей и варварства, слишком много ненависти, горевшей между обеими вражескими странами, слишком много горечи и злобы, питаемой некоторыми людьми к ее мужу и, следовательно, к ней, чтобы сразу понять, откуда ей нанесен удар. Что-то в очертаниях спины человека, сидевшего перед ней, что-то в покрое пальто было слишком знакомым, чтобы оставить хотя бы тень сомнения. Это не обычный разбойник, не дерзкое похищение с целью получить выкуп! Это дело рук врагов ее мужа, которые снова пытаются добраться до него, на этот раз через жену.

И орудием был Бертран Монкриф. Откуда эта ненависть, побудившая его поднять руку на того человека, которому он обязан жизнью?! Но Маргарита еще окончательно не пришла в себя и не могла связно мыслить. Он исчез и, возможно, навеки унес тайну своего предательства.

Связанная и беспомощная, Маргарита думала об одном: каким образом злодеи, взявшие ее заложницей, могут использовать ее как ставку в игре на жизнь и честь Алого Первоцвета? Однажды в Булони они уже захватили ее, но он вышел из борьбы без потерь и с победой.

Маргарита вынудила себя думать о том времени, когда его враги наполнили до краев чашу унижения и кошмара, которая была предназначена для него и поднесена ее руками, о его ловкости, хитрости, сообразительности, которые помогли ему опрокинуть эту чашу до того, как она коснулась его губ. Ее злоключения тогда в Булони были не менее ужасны, не менее безнадежны. В то время она тоже была узницей, во власти людей, чьи мысли, чувства и желания были посвящены одному — уничтожению Алого Первоцвета. И несчастная обездвиженная женщина обретала мрачное удовольствие, припоминая множество моментов, когда смелый и благородный рыцарь сумел полностью перехитрить своих врагов и выйти победителем.

Высадка произошла где-то на побережье, вблизи Берчингтона. Когда поздно ночью экипаж остановился и ветерок, пахнувший солью, обжег горящие щеки и пересохшие губы Маргариты, она изо всех сил пыталась определить, где находится.

Ее вытащили из экипажа и немедленно набросили на лицо шаль, так что она почти ничего не видела. Теперь ее вели исключительно инстинкты. Даже лежа в экипаже, она смогла примерно определить направление. Вся эта часть страны была хорошо ей знакома. Маргарита так часто ездила с сэром Перси либо в Дувр, либо в какие-то уединенные местечки на побережье, где он садился на корабль, идущий неизвестно куда, что даже ослепленная слезами и будучи в полубессознательном состоянии, она сумела запомнить различные повороты и проселочные дороги, по которым несся экипаж.

Берчингтон был одним из любимых мест контрабандного братства, с бесчисленными бухтами и пещерами, вымытыми морем в меловых скалах, словно в подарок отбросам общества. Похоже, негодяи, державшие ее в своей власти, не случайно привезли ее сюда. В какой-то момент она полностью уверилась в том, что увидела краем глаза квадратную башню старой минстерской церкви, проплывшую мимо окна экипажа, и что после этого лошади взлетели на холм между Минстером и Аколлом.