Дорога великанов - Марк Дюген

– Вы револьвер вытащили! Вы в своем уме?

– Не люблю, когда со мной обращаются неуважительно.

Мы двинулись дальше. Через три километра, пережив момент ярости, я произнес:

– Я не жалею. Когда я был мальчишкой, меня постоянно оскорбляли, и мне это надоело. Если не хочешь ехать со мной дальше, я тебя высажу, где скажешь.

– Это не очень здорово, ты вел себя совсем не классно, совсем не классно.

Она повторила свои слова несколько раз, но всё же осталась.

Затем она попросила меня избавиться от оружия.

– В любом случае это нелегально.

– Давай поставим все точки над и. Я полицейский. Я имею право носить с собой оружие: это моя работа. Я ищу двух исчезнувших девушек. Надеюсь обнаружить их в сообществе хиппи. Если я их не найду – значит, их убили. Заруби себе это на носу. Понятно? Я готов понять твоих друзей, но я никогда не буду одним из вас. Я не люблю ни бороды, ни длинные волосы, ни сигаретный дым, ни секс, ни грязь.

Дождь усилился и застучал в окна, молчание стало переносить легче. Сюзан обняла колени и приникла к дверце. Она привязалась ко мне, словно жертва к своему палачу. Я мог говорить всё, что хотел; я мог оскорблять ее – она всё равно меня не бросила бы. Меня от нее тошнило.

– Ты едешь туда, чтобы трахать всех подряд?

– Почему вы так говорите?

– Потому что свободная любовь – для дурнушек. Красивая девушка может поиметь любого, разве нет?

– Почему вы так злы со мной? Что вам это дает?

– Ты мне не нравишься. Что-то в тебе есть отвратительное.

– Потому что вы меня не хотите, да? Вы с радостью совместили бы приятное с полезным, но я вам не нравлюсь, правильно? Но ведь вы все-таки посадили меня в свою машину! Зачем?

Этот разговор казался мне бессмысленным. Мы толком даже не знали, что его спровоцировало.

– Что тебе известно об этом сообществе?

– Подружка рассказывала мне о нем лишь однажды. У них нет телефона, а поставить кабину стоит кучу денег. Люди классные, и хотя с пропитанием проблемы, они на верном пути. Думаю, мы должны что-то привезти с собой.

– Типа как на день рождения? Можем захватить вина.

– Думаю, вино они не пьют. Они скорее предпочитают травку или маленькие синенькие таблеточки.

– То есть?

– ЛСД.

Несколько минут мы молчали. На мосту было скользко. Машины ехали очень медленно. Снизу океан наблюдал за нами, словно акула за своей бултыхающейся на поверхности добычей. Вдруг Сюзан взбунтовалась:

– Даже самая некрасивая женщина всегда найдет мужчину, который захочет с ней переспать. А вот мужчина не так легко находит партнершу.

Я ничего не ответил: бесполезно отвечать на такие глупости. Дорога явно затянулась, и Сюзан снова захотела пописать. Я покинул дорогу сто один возле Саусалито[87] – маленького прибрежного городка, пристанища богачей, художников и художников-богачей – и свернул на трассу номер один, вьющуюся среди фантастических пейзажей. Я высадил Сюзан около лесной тропинки. Она не слишком заботилась о том, чтобы скрываться от посторонних взглядов. Я рассердился и спросил, что хорошего она нашла в парне, который с ней груб.

– А я не считаю, что вы со мной грубы, Эл, – ответила она.

Дорога петляла, Сюзан внезапно извлекла из сумки противозачаточные таблетки.

– Я не знал, что у тебя есть мужчина.

– У меня никого нет, но я не люблю сюрпризы.

Она произнесла это вполне серьезно – и прибавила:

– Это изобретение века. Так мы сможем избежать трагедий. Чем люди беднее, тем больше они рожают детей, тем больше они друг на друга орут, тем больше они рожают детей. Ощущение, что дети – универсальное лекарство от всего. Я не знаю, зачем мать меня родила. Она не любила отца. И меня не любила. Но она забеременела и оставила ребенка, не успев поразмыслить о последствиях. А я, сколько себя помню, никогда особенно не хотела жить.

– Жаль, – пошутил я, – а я как раз собирался перерезать тебе горло. Теперь у меня никакой мотивации: не убивать же того, кто не хочет жить! Это не интересно.

– Клянусь, в какой-то момент я предположила, что вы можете оказаться убийцей. Я подумала: забавно было бы столкнуться с маньяком именно в тот момент, когда хочешь покончить с жизнью.

– Не могу поверить в то, что ты совсем не хочешь жить.

– На природе я порой вновь чувствую смысл, но в городе я часто думаю о самоубийстве.

– Ты уже пыталась?

– Нет, я недостаточно себя люблю, чтобы оказать себе такую услугу. Скажите, а кто эти пропавшие девушки?

– Девчонки с факультета архитектуры.

– Я с литературного, вряд ли мы виделись. Они хиппи?

– На вид?

– Да.

– Да нет, вполне традиционного вида девочки.

– Я знаю многих девушек, которые, несмотря на свой традиционный облик, перешли на сторону хиппи. Вопрос выживания. Консервативные семьи не дают своим отпрыскам дышать, поэтому им приходится сбегать. Наши старики думают: раз они выиграли войну, их пример неоспорим. Но я презираю их модель семьи, труда, церкви, Родины! Как можно гордиться тем, что ты американец, после идиотизма во Вьетнаме, в Южной Америке, в Африке? Как только появляется кто-то со здравыми идеями, его топят, объявляют коммунистом. Америка – рай тупых задниц, лицемеров…

– Если ты не заткнешься – пойдешь дальше пешком.

Она сильно возбудилась и понимала это.

– Вы ведь из Вьетнама, правда?

– С чего ты взяла?

– Я способна отличить человека, который убивал, от человека, который никогда не убивал. Вы напряжены, как человек, которого вынудили кого-то убить, как человек, который никогда не оправится, никогда не преодолеет чувства вины. Знаете, я вас понимаю: наши отцы убивали, но у них была своя мораль. А убивать во Вьетнаме – это другое: эти убийства нельзя оправдать. Вы не любите людей, потому что люди не хотят вас оправдывать, не хотят вас чтить. Но я, знаете, я прощаю вас!

Я бы ее убил, честное слово. В глазах Дигана и Дала я был кем-то другим. Я изо всех сил старался поразить их своим интеллектом, словно собственных родителей. И вдруг замарашка Сюзан вернула меня к подлинному Элу Кеннеру. Я бы убил ее и бросил в кусты, которые растут вдоль дороги и где заблудится даже бродячая собака. Однако это желание убийства относилось к числу тех, что никогда не воплощаются в реальность. Она знала, что я убийца, но она не дорожила своей проклятой жизнью и веселилась, глядя на меня. Мужчина, который хочет убить, но не осмеливается, и женщина, которая хочет умереть, но не осмеливается, – вдруг увидели вдали кусочек океана. Честно говоря, я не представляю, кому охота убить таких депрессивных дамочек.

55

Узкая дорога, разбитая как будто специально, чтобы отучить водителей от лихачества, налево вела к морю. Я поехал по ней и остановился на паркинге для туристов. Я оставил машину и, ни слова не говоря, пошел к пляжу. Сюзан поняла, что лучше оставить меня в покое. Через прозрачный ручей был переброшен деревянный мостик. Я ступил на него, чтобы добраться до белых песчаных дюн, которые отгораживали океан от цивилизации. В этот поздний час мне навстречу брело довольно много народу, семьи вперемешку с босоногими хиппи. Некоторые сидели в бухте, оттуда виднелись дома Стинсон-Бич[88]. Я опустился на песок в надежде немного успокоиться. Однако кипение у меня в голове продолжалось, словно что-то внутри меня бесконечно напоминало мне о том, какой я особенный. Сюзан в конце концов ко мне присоединилась. Она сняла одежду, осталась только в лифчике и в трусах.

– Не хотите искупаться?

– Нет, водную стихию я устрашаю.

Она улыбнулась. Мне казалось странным, что такая жизнеспособная на вид девушка не хочет жить. Видимо, она просто расстраивалась, что не нравится мужчинам. В воде она вздрогнула от холода. Я хотел забрать ее вещи и уйти. Но я не хотел ей навредить. Она выбежала из воды, стуча зубами от холода, быстро оделась и заплакала. Я сделал вид, что ничего не заметил, встал и пошел к машине.

В машине, прежде чем тронуться, я почувствовал себя очень плохо. Мне вдруг показалось, что я бессилен и мне нужно в больницу. Я решил смотреть на вещи оптимистично и валить всё на гипогликемию[89]. Я рванул и припарковался у магазина. Чернокожая хозяйка невероятных размеров уже собиралась закрывать свою лавку, но терпеливо подождала, пока я пройду вдоль полок с алкоголем. Я взял четыре бутылки вина, и сам факт, что я держу их в руках, меня успокоил.

Сюзан ждала у машины с длиннющей сигаретой в зубах. Я забрался на заднее сиденье, чтобы выпить в одиночестве. Две бутылки я выпил до дна сразу же. Сюзан радостно устроилась на своем месте. Она вспомнила название города, где базировалось сообщество хиппи. Вскоре я нашел его на карте. Он располагался у океана, в двух часах езды к северу.

Мы отправились в путь. Напряжение между нами спало. Полицейские по дороге нам вряд ли попались бы, поэтому я откупорил третью бутылку и медленно насладился ею, любуясь пейзажем. Время от времени нам попадались чудесные тихие лагуны. Отшельники построили у океана деревянные шале, где предавались одиночеству и мечтали о счастье.