Тайны парижских манекенщиц (сборник) - Пралин

Боже! А Марсель Роша! Виртуоз, чье прекрасное настроение, дух модерна и шик вводят его в ударную троицу вместе с Жаком Фатом и Бальменом. У него на авеню Матиньон чудесный жемчужно-серый салон со стульями из позолоченного дерева и сценой, которая мгновенно превращает его манекенщиц в звезд!

А где же серьезность?

Какое удивительное платье он создал для меня перед поездкой в Южную Африку! (Желтая шерсть с блестками, покрытая тюлем, вышивка из шерсти и стразов.) А какие у него духи Femme, ради которых я готова разориться… и даже разорилась!

Меня спрашивают без стеснения: «Скажите, каковы отношения между этими великим господами, к которым добавляются несколько великих дам?»

Я отвечаю: «Многие “дружат”», – и намекнула, кто именно. Во всяком случае, эти отношения в основном более чем любезные, несмотря на вынужденное профессиональное соперничество, редко проступающее наружу.

В Синдикате Высокой моды утрясается колючий вопрос дат показа, когда стараются учитывать важность, пожелания… и меру готовности. Сравните это с мелкими драмами, случающимися между директорами театров, когда надо без скандалов совместить сроки генеральных репетиций накануне Нового года.

Тогда наступает час сплетен:

– Похоже, коллекция Х. не так уж хороша…

– А Y.!.. Чистая копия Z. прошлого сезона!

Жанна Ланвен

Марсель Роша и Мей Уэст, Голливуд, 1934

Однако настоящий успех всегда приходит. Важно вести честную игру. Множатся слухи – все согласны, что V. представит «сногсшибательную коллекцию»!

На самом деле, успех нужен всем. «Любовь с первого взгляда» в моде вызывает в Синдикате прилив благожелательного энтузиазма, расходящегося волнами по всей стране, чтобы принести ей пользу.

Русская манекенщица Варвара Раппонет в костюме от Эрмес, 1945

ХХ. Что теперь?

Хотя я и не такая старая, как кое-кто считает, я прекрасно понимаю, что не смогу быть манекенщицей всю жизнь Это я говорила Мистингетт[179] как-то ночью на «Празднике Королей» в Капюсин, где Мишель Друа[180] и Марсийак собрали пятнадцать или двадцать «монархов». «Королева мюзик-холла» подошла побеседовать со мной:

– Ты красива, крошка. Как тебя зовут? Пралин? Да, слыхала. Ты ведь манекенщица?

– Мадам, я польщена. Вы знаете, говорили, что я – Мистингетт в моде.

– Помолчи! Польщена я. Это твоя грудь?

– Мне всегда говорили, что ваши ножки…

– Покажи свои. Неплохо!

Я слушала, как она рассказывала об эпизодах своего сказочного прошлого, триумфах, любовных историях. Особенно об одной любви… Единственной!

– Когда я пою – это со мной случается и сейчас, – требую в зале полной темноты. Только один небольшой огонек.

И я смотрю на этот огонек. Для меня это Он. Я пою для Него.

Она заказывает шампанское:

– Чем собираешься заняться потом?

– Ну, прежде всего я замужем. Я…

Ее ручки

– Жена не профессия. Девушке вроде тебя нужна профессия.

Приятели хотели увести меня в другой кабак и бросали на меня жалостливые взгляды.

– Мадемуазель Пралин, к телефону!

Мисс с издевкой грозит им кулаком:

– Видите, мужики! Грязная раса! Никто тебя не спрашивает. Они ревнуют, что я завладела тобой. Но они правы. Молодость всегда права. Поезжай с ними, малышка, но задумайся, что будешь делать. Будь амбициозной.

Ее ножки

Амбиции! Бальмен уже давно разоблачил меня. Амбиции! Папа говорил мне, когда я была еще девчонкой: «Тайна счастья, дитя мое, в том, чтобы всегда смотреть сверху вниз». Но я с моим опытом – чуть большим, чем у него, – всегда повторяю: «Смотри выше». Но в каком направлении?

Сейчас есть по крайней мере два направления, которые я могу выбрать. Вам известно, что я снималась в фильме? Это было в прошлом сентябре, в самом начале коллекции. Одна из наших клиенток предупредила, что прибыли два итальянских режиссера и ищут мидинетку, которая могла бы стать воплощением Парижа.

– Условия? (О них забывать нельзя!)

– Весьма достойные.

Утром на авеню Бретей меня представляют двум господам, в том числе и знаменитому Лучано Эммеру[181]. Однако я разочарована, что меня пригласили не одну. Собираясь уйти, все же остаюсь. Все происходит быстро. Мне задают вопросы. Пралин не последний человек! Лучано Эммер и его ассистент обмениваются несколькими фразами: «Выглядит естественно, как считаешь? И блондинка! Завтра в студию!»

Почему (дурная моя голова!) я прихожу в студию у «Порт-де-Терн» «ужасной», в слишком просторном пуловере, в плиссированной юбке? Оправдываюсь, что «не знала». После пробы: «Пойдет. Но она не умеет одеваться». Мадемуазель Клуковски смеется им в лицо: «Пралин? Это самая элегантная девушка Парижа. Она, наверное, подшутила над вами!»

Я все же снялась в фильме – в двух платьях от Жака Фата. Так уж получается, что мне никак не удается в торжественные моменты выдвинуть на авансцену фирму Бальмена. Небольшая и легкая роль. Интерьерная женщина-манекенщица (не совсем я!). Мне говорят, что я сделала все чисто.

Мое впечатление от кино? Я не увлеклась. Слишком медленно. Скучно. Я ведь очень живая! Когда я отдала все, на что способна, то люблю заняться другим. «Гений – это великое терпение». Кто это сказал? Не думал ли он в этот момент o кинозвездах?

Что выбрать?

В час, когда поспешно дописываю эту книгу, я сделала шажок в сторону театра.

Случайно… Я отправилась получить немного денег к господину Голдену за мужа, который уехал в турне. Вдруг ко мне подбегает директор Голден:

– Пралин, может, вас увлечет театральная стезя, а именно мюзик-холл?

– Точно не мюзик-холл.

Реймон Руло одевает Пралин в A.B.C. для спектакля

– А в пьесе Марселя Ашара[182] в А.В.С. вместе с Пиаф?[183]

– Это совсем другое дело!

Утром меня представили Раймону Руло[184].

Я репетирую. Вскоре назначена генеральная репетиция. Друзья из прессы написали столько статей и сделали столько фотографий по поводу моего дебюта, что люди будут разочарованы, узнав, что у меня всего десять реплик…