В пустыне волн и небес - Фрэнсис Чичестер

Общественные работы - это бензин, мигом сообразил я и задал руководителю свой животрепещущий вопрос.

. Его ответ в переводе главного почтмейстера не прояснил ситуацию. Надо было попытать счастья на пароходе, но пробраться туда не представлялось возможным. Я спросил руководителя общественных работ:

- А где американские офицеры с этого корабля?

- Нет американцев на Мати, - был ответ. - Все филиппинцы на Мати. Филиппинский остров - для филиппинцев.

Что тут скажешь? Но какая-то добрая душа все же сообщила, что на пароходе хорошего бензина нет, есть только плохой - газолин. Не подойдет ли?

Глава восемнадцатая

ГАЗОЛИН И ДРУГИЕ НЕПРИЯТНОСТИ

Я взял почтмейстера за руку и, пристально глядя ему в глаза, спросил, не может ли он достать мне чашечку чая. Тем временем появилось еще одно официальное лицо, представившееся как военный комендант. Он обрушил на меня поток информации:

- Генерал-губернатор телеграфировал мне о вас. Вы остановитесь в моем доме. Пассажиров берете? Вы знаете, что наш новый президент любит летать? Может быть, наш новый президент сможет достать для вас газолин.

Вскоре обнаружилось, что и отдел общественных работ, и полиция, и армия - все испытывают тягу к полетам. Соответствующие намеки делались мне все настойчивее, и, когда мы наконец добрались до дома, я чувствовал себя неким распределителем привилегий. Должность обязывала быть внимательным к каждому - не дай бог кого-нибудь обидеть. В конце концов представитель армии высказался прямо:

- А что, если сам генерал-губернатор Девис, генерал-губернатор всех Филиппинских островов, захочет прокатиться на вашем самолете?

- Это невозможно, - ответил я поспешно, но твердо, поздравляя себя с удачным дипломатическим ходом: отказав самому генерал-губернатору, я, разумеется, не оскорблю отказом и остальных.

Мы расположились на веранде. Нам принесли чай, сигары, брэнди.

- Как насчет газолина?

- Об этом поговорим немного позднее.

- Когда?

- Очень скоро.

Что-то здесь не то, подумал я, но решил не настаивать и ждать.

Руководитель общественных работ предложил мне проехаться на автомобиле к президенту. Я сказал, что предпочел бы поесть и поспать, но они намекнули: мол, нет президента, нет и газолина.

Долго ехали по узкой разбитой дороге. То и дело приходилось, непрерывно сигналя, устранять с пути повозки, запряженные волами. Погонял их какой-нибудь филиппинский мальчишка в огромной соломенной шляпе и с неизменной сигарой во рту. Проезжали через кокосовые рощи и банановые плантации. Я спрашивал: "Чьи они?" - и мне всякий раз отвечали: "Президента Лопеса".

Бешено сигналя, мы подкатили к двухэтажному зданию, вокруг которого стояла толпа. Президент провел меня на просторную веранду и предложил великолепную сигару, лучше которой мне курить не доводилось. Спустилась ночь, прохладная и полная тропических ароматов. Президент повел меня посмотреть на его домашнего крокодила. В свете фонарика возникло 9-футовое чудовище, лежащее у края бетонного бассейна. Нас разделяла проволочная сетка, крокодил уставился на меня жутким немигающим взглядом. В другом помещении президент держал змей. Он посветил на стену, но ничего интересного я там не увидел. Он посветил еще, и опять я разглядел только толстую коричневую балку вдоль верхнего края стены.

- Неужели не видите? - спросил президент. - Она на днях проглотила кошку и теперь спит, переваривает. Ну, кошку-то видите?

Тут я заметил, что балка проходит вдоль стены по всему периметру помещения, что она пятнистая, а в одном месте - вспухшая и круглая, как футбольный мяч.

Мы вернулись на веранду, сели и, казалось, собирались сидеть здесь до бесконечности. Я мог думать только о еде, но постепенно терял надежду когда-нибудь ее дождаться. В конце концов обед все же подали, и мы сели за круглый вращающийся стол, в середине которого на небольшом возвышении лежали всякие кушанья. Мы крутили стол, каждый брал, что хотел. Процесс совершался молча, под стук ножей и вилок да скрип вращающегося стола. Работали быстро, чтобы не сказать - стремительно, а когда закончили, женщины так же шустро убрали со стола. Глаза у меня слипались, я чувствовал дикую усталость и откровенно напрашивался на приглашение заснуть прямо здесь.

- Спать? - спросили меня. - О, нет-нет-нет, ни в коем случае. Почтмейстер все приготовил для танцев, мы должны возвращаться в Мати.

Мы отбыли, а на прощание президент, выстроив своих домочадцев, вручил мне три канистры газолина, несколько восхитительных сигар и свежезасоленную шкуру дикого кота. Он сам застрелил его накануне.

В доме военного коменданта просторную центральную комнату уже освободили от мебели. Я слегка встрепенулся от предчувствия приятного вечера среди местных дев. Действительно, девы - робкие и застенчивые возникли из темноты. Но их местный колорит был надежно скрыт вполне европейским платьем из плотной ткани, и, кроме того, каждую сопровождал страж со взором хищной птицы. Меня по очереди представляли каждой и каждому, произнося длинные речи. Я старался держать себя прилично улыбаться и в то же время не выглядеть глупо.

Потом пару раз прошелся с девушками в танце. Они при этом держали запредельную дистанцию, и это происходило под неусыпным оком их грозных телохранителей. Развлечение доконало меня. Я подстерег своего армейского хозяина, от всей души выразил ему свою признательность, сказал, что засыпаю на ходу и очень прошу отпустить меня. Ему мое поведение явно не понравилось; боюсь, я пал в его глазах, и довольно низко. Впрочем, я уже мало что соображал. Помню койку, оглушительные звуки танцев за тонкой перегородкой, и тут я заснул.

Утром было очень жарко, но дул хороший бриз, и после долгого разгона я взлетел с первой попытки. До следующей цели - городка Ормок на острове Лейте - всего 300 миль. Там я опять был гостем местного президента, на этот раз - работника физического труда. А со взлетом не повезло. Пять часов я мотался по гладкой, как стекло, поверхности бухты Ормок, и при каждой попытке уже готовый взлететь гидроплан вдруг упирался. Неподвижная вязкая вода не отпускала его. Утром я проверял поплавки и нашел их, как мне показалось, в хорошем состоянии. Пытаясь взлететь, не возвращался к исходной точке, а шел все время вперед, обходя мыс. Так я, по крайней мере, приближался к Маниле! После каждой неудачной попытки открывал крышку бака и сливал порцию бензина прямо на крыло гидроплана. Я был настроен взлететь во что бы то ни стало, даже если горючего останется только на обратный полет в Ормок, от которого мы отъехали уже на 15 миль. Начался ливень, и тут наконец я взлетел - вероятно, потому, что поверхность воды покрылась от дождя легкой рябью и ее присасывающая сила чуть ослабла. Горючего оставалось всего на 3 с половиной часа, надо искать какую-нибудь близкую цель. Я посмотрел карту и выбрал Масбате, в самом центре Филиппинского архипелага.

По прибытии посетил губернаторский дом, где обратил внимание на одну странность. В центре просторной комнаты второго этажа сквозь пол проходило несколько столбов, а к одному из них толстой веревкой было привязано пианино. Столбы здесь явно были не случайно, а составляли часть общей конструкции дома. Их назначение я понял ночью, когда проснулся от землетрясения. Дом содрогался, скрипел и трещал, до утра я насчитал одиннадцать толчков. Было жутко. Мое утреннее состояние лучше не вспоминать. Последствия бессонной ночи под аккомпанемент землетрясения наложились на оставшееся еще полуотупелое состояние, вызванное моими шестичасовыми упражнениями в бухте Ормок. Я не завтракал. Голова болела. И надо было добывать бензин. Я ходил по городку и спрашивал уж не помню сколько раз: где можно купить 10 галлонов газолина?

На машине меня подвезли к губернаторской резиденции. Губернатор по имени Кордова представил меня казначеям, юристам и массе других чиновников. Все они в белоснежных костюмах трудились в большой комнате, как школьники за партами. Несколько часов ушло на переговоры, после чего город одарил меня 12 галлонами бензина. Исполненный благодарности, я продолжал поиски, теперь уже - масла. Губернатор сопровождал меня. Мы обследовали магазин за магазином, причем, как мне показалось, начали далеко не с самых перспективных - губернатору явно нравилось красоваться перед людьми в роли внимательного и любезного администратора, и он желал продлить удовольствие. Я выбрал наиболее подходящее масло, но возникла проблема тары. В одном китайском магазинчике мне предложили подходящую емкость, но она оказалась внутри не совсем чистой. Я указал на это хозяину, он оскорбился, а я не сдавался, объясняя ему, что моему мотору грязь вовсе не нужна. В конце концов он достал носовой платок и вытер емкость.

Если кому-то вздумалось бы пожалеть меня и найти для этого самый достойный повод, то выбрать следовало бы не испытания в бухте Ормок, а страдания следующего дня.