Пока ты не спишь - Мишель Бюсси

Кабраль вылетел на объездную дорогу, даже не сбросив скорость. Движение стало более плотным, но водители пропускали полицейскую машину, и «рено» пробирался между легковушками, грузовиками и автобусами, как малолетний хулиган, пытающийся без очереди пролезть к окошку кассы в кинотеатре.

Марианна позвонила в комиссариат стажеру Маруэтту, решив, что он сумеет оценить факты незамыленным взглядом, догадается, где нужно искать.

– Люка? Подними дело о довильском налете и сконцентрируйся на Тимо Солере. Мне нужна вся его биография, с раннего детства… Дед в Потиньи, там вырос наш беглец. Может, найдет полезную информацию, но ты, чтобы не терять времени, покопайся в его личной жизни. Ищи малейший намек на ребенка, которого он воспитывал вместе с подружкой. Если сумеешь идентифицировать личность, будет совсем хорошо.

Кабраль вильнул, уклоняясь от «пежо 207». Сидевшая за рулем женщина запаниковала из-за сирены – права она явно получила недавно. Марианна ухватилась за ручку дверцы, вспомнив о своем многострадальном носе, но разговор не прервала.

– Мне нужно имя этой девушки! – крикнула она в трубку и разъединилась, не дав Маруэтту произнести коронное «Слушаюсь, шеф» или пошутить: «Спасибо, что оценили, как я изображал папарацци в Манеглизе, и даете задание, достойное журналиста скандального таблоида “Ищейка”[69]».

Кабраль пробрался мимо еще одного «пежо», который заглох, почти полностью перекрыв подъезд к торговому центру. Они ехали вдоль бесконечно длинной парковки, похожей на битумное поле, которое безумный фермер засеял семенами автомобилей. Разноцветных, готовых к жатве. Вырастили – потребили.

Взгляд Марианны остановился на красно-зеленой птице над гигантским фасадом гипермаркета «Ашан». Полдень пятницы, а покупателей не меньше, чем в распродажный уик-энд.

– Если хочешь здесь отовариться, самое оно приезжать на машине с мигалкой и включенной сиреной…

Марианна не слушала рассуждений подчиненного. Она смотрела в окно, на вывески. По свидетельству Василе, Малон в последний раз видел свою мать именно здесь. Настоящую мать, ту, что была до Аманды Мулен.

Мать, которая жила в добровольном заточении вместе с Тимо Солером в квартале де Неж? Мать, десять месяцев назад доверившая своего ребенка незнакомой женщине?

Зачем?

Зачем было отдавать ребенка и одновременно придумывать хитрейшую хитрость – прятать в живот плюшевой игрушки МР3-плеер, чтобы мальчик ее не забывал? Как это вообще возможно, учитывая, что Малон родился у Муленов, жил у Муленов, рос у Муленов первые три года жизни?

Неужели у него было две семьи? Совместная опека, поделенная между двумя матерями? И каждая пыталась стереть воспоминания о другой, чтобы владеть малышом единолично?

Они покинули территорию торгового центра и через несколько минут будут на месте.

«До Манеглиза – 12 километров, 9 минут», – встревоженным голосом сообщила GPS-Кассандра.

Кабраль выиграл у навигатора целых семь минут и выглядел очень довольным.

– Прибавь газу! – скомандовала Марианна.

Ну естественно, женская солидарность…

Стоявшая среди полей водонапорная башня, расписанная морскими мотивами, напомнила сухопутный маяк. Наверное, освещает путь потерявшимся в дороге тракторам…

«Одно дело – Тимо Солер, Алексис Зерда, Василе Драгонман, Малон Мулен, – повторила про себя Марианна. – С самого начала это было одно дело».

Две семьи.

Один ребенок.

Чертовщина какая-то…

Маленькая стрелка на 1, большая – на 2

Полноприводный «форд куга» медленно ехал по узкой дороге, зажатой между склонами, поросшими грабами и каштанами. Ветки деревьев стучали по крыше, заглядывали в окна. Машину совсем не трясло на выбоинах: внедорожник, он и есть внедорожник!

Зерда повернулся к Малону:

– Открой глаза, дружок. Мой «форд» – машина времени, как в кино. Готов к большому путешествию?

Ребенок смотрел, не понимая. Горизонт расширялся между силуэтами двух толстых, слившихся в объятии дубов.

Сидевшая рядом с Зердой Аманда до боли в суставах сжала пальцы.

Машина времени.

Она не велела Алексису заткнуться, потому что, по большому счету, это не имело значения. Он не умел общаться с четырехлетними детьми. В отличие от нее. Но она сейчас могла сделать одно – молиться, чтобы Малон все забыл, а сидящий за рулем гад в это поверил. Убедился, что мальчик не представляет для него никакой опасности.

Аманда представляла себе детский мозг в виде компьютера. Все выброшенное в «корзину» – мейлы, файлы, фотографии – где-то припрятано. Специалист сумеет отыскать их месяцы, даже годы спустя… Единственный действенный способ – швырнуть компьютер в окно с пятнадцатого этажа, раздавить колесами машины, сжечь в камине.

Она надеялась, что Зерда рассуждает иначе, но ни в чем не могла быть уверена. Он не снимал темные очки, хотя кроны деревьев заслоняли солнце.

Аманда обернулась к Малону. Тот был совершенно спокоен, сидел, повернув голову к окну, как опытный путешественник, привычный к долгим переездам. Рядом, на сиденье, лежал конверт с документами. Зерда велел Аманде взять всё – семейную книжку, паспорта, медицинские справки, – не объяснив зачем и не сказав, куда они направляются.

Алексис положил руку на ее колено и переключился на вторую скорость.

Аманда вжалась в кресло. Она не пыталась завлечь сидящего рядом мужчину: секс, любовные игры, соблазнение остались в далеком прошлом.

«Нравиться» для Аманды значило улыбаться клиентам «Вивеко» и выглядеть опрятной и отдохнувшей. Даже не элегантной. Она не красилась и давно ни с кем не флиртовала. Не хотела тратить силы на обманщиков. Аманда Мулен считала любовь приманкой для простофиль, чем-то вроде билетов Французской национальной лотерейной компании, которые она навязывала покупателям в своем магазине. Никто никогда не выигрывает, разве что «по маленькой», ровно столько, чтобы человек купил следующий билет, сделал еще одну ставку в надежде сорвать куш, который обеспечит его до конца жизни.

Аманда знала, что она не самая умная женщина на свете, но умела учиться на собственном опыте и досыта нахлебалась разочарований. Димитри постарался… Рука Алексиса у нее на колене ничего не означает – он просто самоутверждается, как любой самец.

Зерда возился с магнитолой. Он усилил звук задних колонок, приглушив передние.

Фредди Меркьюри, «Богемная рапсодия». Вслед за фортепьяно вступает голос[70].

Мама…

Аманда наконец-то поняла: Алексис не хочет, чтобы Малон слышал их разговор. Ей пришлось напрягаться, чтобы разобрать каждое слово, произнесенное свистяще-шипящим голосом, но она ни за что на свете не придвинулась бы к нему даже на сантиметр.

– Я знаю, о чем ты думаешь, Аманда. Не бойся, я не трону мальчишку. Хотел бы, давно бы все сделал и облегчил себе жизнь. Да, я опасный тип, дрянь, негодяй, можешь продолжить, если хочешь, но детей не убиваю.

Он сдвинул очки на лоб и посмотрел на женщину своими узкими змеиными глазами, надеясь рассеять ее страхи.

Нет, она не может ему доверять!

Зерда передвинул руку ей на бедро. Провел ладонью по джинсам. Дешевым. Купленным за десять евро на рынке.

«Рефлекс, – подумала Аманда. – Привычка. Форма вежливости». И аккуратно отстранилась. Молча. Не тратя слов.

Он ухмыльнулся, продолжая следить за дорогой.

– Я не такой, как Димитри. Не обижаю малышей.

Алексис пошарил в бардачке, достал из-под карты фотографию и подтолкнул к Аманде:

– Забрал, перед тем как мы ушли. Димитри принес. Узнаешь?

Малон.

– Ты должна поговорить с мальчиком. Будет лучше, если он все узнает от тебя, а не от легавых. Мне плевать, я буду далеко.

Аманда посмотрела на пейзаж за новым домом, окруженным карликовыми изгородями, перевела взгляд на Зерду.

– Подумай над моими словами, хорошенько подумай. Малон должен понять, что произошло. Вряд ли они оставят его с тобой, сама понимаешь…

Он нажал на кнопку, сделав громче, и рояль Фредди уступил место гитаре Брайана Мэя[71].

Мозг Аманды работал без сбоев. Он выдержал падение с десятиметровой высоты, не сломался, когда на него обрушились три с половиной тонны груза, и не сгорел в адском пламени.

Ее память не пострадала. Обычная фотография всколыхнула картины прошлого, хранившиеся в голове, как данные, записанные на DVD, который прячут от чужих глаз в глубине ящика.

Малон.

Это случилось десять месяцев назад.

23 декабря.

Перед ее мысленным взором мелькали картины прошлого. Рождение Малона. Малон ползает по коврику у двери детской, на втором этаже. Малон в парке. Его первые шаги. Первые слова. Первые зубы. Плач Малона. Смех Малона. Постоянный страх за него. Малон был бесстрашным сорванцом, вечно куда-то карабкался, а Аманда старалась оградить его от всех опасностей. Когда Малон лежал в кроватке, она поднимала решетку. Если сидел на своем высоком стульчике, пристегивала его ремнями. Верхнюю и нижнюю площадку лестницы придумала оборудовать калитками, которые они с Димитри всегда закрывали за собой.