Пока ты не спишь - Мишель Бюсси

На экране телефона появилось круглое лицо Деда.

– Я забрался на колокольню церкви в Бретвиле, как меня слышно?

– Давай без лирики! Ты там изображаешь туриста, а мы возимся со сгоревшим телом, никак не можем поймать истекающего кровью Тимо Солера, не знаем, где затаился Алексис Зерда, и нашли кружевные трусики подружки Тимо, о которой до сегодняшнего утра понятия не имели…

– И только-то? Сейчас я тебя порадую, у меня есть ответ на твой главный вопрос.

Марианна сдвинула брови:

– Какой именно?

– Ключевой. Тот, что открывает все двери.

– Не тяни резину!

– Неужели забыла? Вчера, у тебя в кабинете… фотография плюшевого зверька. Гути. Ты спросила, какой породы эта игрушка.

Она вздохнула и инстинктивным движением прикрыла балконную дверь.

– Ну и? Ты выяснил?

Веселый тон Деда резко контрастировал с гнетущей атмосферой берлоги Солера.

– Приложил усилия. Просидел часть ночи в интернете, хотя все было совершенно очевидно. Твой зверек – агути.

– Кто?

– Агути! Любителям зоологии хорошо известна эта морская свинка, уроженка Амазонии. Грызун, размером чуть больше крысы. Вроде кролика, но без хвоста и ушей.

Марианна вывела на экран следующий рисунок.

Гути, написал Василе.

Рисунок Малона можно было разгадать, только опираясь на ассоциативный ряд идей. Два круга – возможно, это его тело – на ковре из желтых и красных точек. Синие черточки устремлены вверх, за пределы листа.

– Значит, у нас снова тупик. Малон Мулен разговаривал со своей морской свинкой. Блеск!

– Дай мне секунду – и узнаешь одну странную деталь…

– Валяй, Дед, мне все равно больше нечем заняться, так почему бы не развлечься зоологией.

– Агути страдает амнезией.

– Не поняла…

– Он всю жизнь припрятывает зернышки и фрукты, которые чистит, прежде чем зарыть. Зверек готовит запасы на голодные месяцы и период после спячки. Проблема в том, что бедолага неизбежно забывает, где спрятаны его сокровища.

Дюамель водил лампой Вуда над теми местами на полу, где только что стояла мебель.

Сюрреалистическое зрелище.

Марианна закашлялась. Ветер с моря задувал через воротник пальто, холодя грудь.

– Гениально, Дед. Агути – самый тупой грызун из всех божьих тварей!

– Самый полезный, – возразил лейтенант Паделу. – Сам того не ведая, он способствует возрождению растений. Агути – садовник экваториального леса. Коротко говоря, у него есть сокровище, он его прячет, забывает, где спрятал, подыхает с голоду, но лес растет!

– Проклятье…

Майор не отрываясь смотрела на яркие точки на детском рисунке. Что это? Зерно? Фрукты? Золотые монеты?

Она попыталась вспомнить отрывки из историй Гути, которые уже несколько раз прослушала на MP3-плеере. Придется начать сначала, все разложить на элементы, расшифровать. Найти связь – а почему нет? – между сказками и убийством Василе Драгонмана.

Все верно, план хорош. Но сначала нужно задержать Тимо Солера и его подружку.

Через несколько секунд звякнул телефон. Сообщение. Из Регионального управления службы криминалистического учета. Коллеги прислали стандартную защищенную информацию с номером ничего не говорящего ей дела.

Марианна открыла приложение, начала читать и ухватилась за перила: три строчки – результаты анализа ДНК – повергли ее в шок.

Маленькая стрелка на 12, большая – на 8

Малон сидел на диване, рядом с Гути.

Алексис Зерда отступил на несколько шагов, к входной двери, чтобы не пугать мальчика еще сильнее, а Димитри протянул ему трубку и в третий раз повторил, что сейчас он поговорит с мамой. Совсем недолго, скажет несколько фраз, поздоровается, спросит, как дела, подтвердит, что у него все в порядке, и на этом конец. А потом будет вести себя очень хорошо и останется с другой мамой. С той, которая о нем заботится. С Мамой-да. Иначе ему никогда больше не позволят поговорить с прежней мамой.

Аманда стояла спиной к ним и смотрела в окно. На дома опускался легкий туман. Все происходило как в дурном сне. Окружающее пространство напоминало дрянную декорацию. Ее мир сузился до зацементированного круга за стеклом, в котором отражалась тень Алексиса Зерды.

Когда Димитри пошел наверх за Малоном, незваный гость распахнул куртку – вроде как за носовым платком полез, а на самом деле хотел продемонстрировать пистолет за поясом.

Этот идиот Димитри, конечно, ничего не понял.

Капкан вот-вот захлопнется. Они заключили договор с дьяволом, впустили его в свой дом, в свою жизнь. Аманда почти надеялась, что из тумана вынырнет полицейская машина.

Она прижалась лбом к стеклу.

Но если это случится, легавые заберут у нее Малона.

Димитри набрал номер.

Она взглянула на рамку над буфетом. Сердечки, стишки, бабочки. Во всем, что произошло, виноват ее муж. Он несет ответственность за череду бед, одна горше другой. Уж лучше бы не пытался исправить непоправимое!

Если их обоих ждет смерть, пусть первым Зерда убьет Димитри! Она хочет увидеть, как его тупая башка расколется о холодный кафель пола, как в тупых глазах мелькнет изумление и они погаснут. Навсегда. Он сдохнет, так ничего и не поняв.

Не осознав, что натворил.

Телефон зазвонил в третий раз. Аппарат стоял на столике у входной двери рядом с вешалкой, под картиной, изображающей скалы в Этрета[68]. Никто из полицейских не взял на себя смелость ответить. Каждый ждал приказа шефа.

Майор Огресс на балконе не отрываясь смотрела на экран своего планшета, потом неожиданно вернулась в комнату, в несколько шагов преодолела расстояние до коридора и сорвала трубку, не озаботившись надеть перчатки.

– Алло, алло, мама?

Голос ребенка. Совсем маленького.

Сколько продлилась пауза? Секунду? Вечность.

Марианна не решалась подать голос, боясь, что на другом конце провода повесят трубку.

– Мама, ты меня слышишь? Это Малон!

Она застыла как громом пораженная.

И в этот момент случилось непоправимое. Бурден крикнул: «Проблемы, майор?» – и тут же зажал рот рукой, поняв, какую глупость совершил.

Поздно. В трубке раздались частые гудки.

Марианна успела услышать глухое эхо – возможно, звук выстрела.

Что-то упало? Стул? Тело?

Времени на раздумья не было. Марианна крикнула – так громко, что услышали даже те, кто находился пятью этажами ниже, на парковке:

– У подружки Тимо Солера был ребенок! И я знаю, как его зовут!

II. Аманда

Аэропорт Гавр-Октевиль,

пятница, 6 ноября 2015, 16:25

Малон шел по длинному коридору местного аэропорта, семенил, чтобы успеть за мамой. Она делала шаг, он – три.

Выход № 1

Выход № 2

Выход № 3

Малон держался за мамину руку и считал самолеты, стоящие на летном поле. Мимо них то и дело проходили бритоголовые мужчины в пятнистой военной форме, у одного была серьга в ухе, у другого – татуировки на руках и на шее. Мама каждый раз опускала голову, как будто тоже чувствовала страх. Боялась, что ее узнают.

Как только они оказывались на безопасном расстоянии, она наклонялась к Малону и шепотом повторяла одно и то же: «Поторопись, поторопись, поторопись…»

Между прочим, ему только что пришлось ждать у двери, где люди снимали часы, ремни и очки. Мама зазвенела, и ее вернули, она расстегнула колье, положила его на столик и снова прошла через рамку металлоискателя.

Выход № 4

Выход № 5

Потом он попробовал убежать – недалеко, в конец коридора, – но в тот момент, когда мама окликнула его, увидел большой плакат и понял, что поступил ужасно глупо.

Нужно быть послушным, взрослым и храбрым мальчиком.

Он должен делать все в точности так, как ему велели.

Выход № 6

Выход № 7

Он грустил из-за Гути. Ему не хватало мохнатого любимца. Трудно быть храбрым без друга. Мама крепко сжимала его пальцы.

– Поторопись, поторопись, поторопись…

Большой палец, указательный, средний на другой руке. По ту сторону стекла было три самолета: бело-голубой, оранжево-белый и белоснежный. Малон не знал, на каком они полетят в лес людоедов.

Выход № 8

«Наш вон тот, оранжево-белый», – сказала мама и показала на самолет пальцем.

Они встали в очередь. Мама не отпускала его руку, но не подгоняла, а, наоборот, удерживала на месте.

Малон застыл как соляной столбик, готовясь проявить всю свою храбрость. Он поступил так, как учил Гути и просила мама.

Прежняя мама. Не та, что вцепилась сейчас в его ладонь и не отпускала.

Люди начали подниматься по трапу. Пора!

Мальчик мысленно произнес слова, смысл которых понимал не слишком хорошо, хотя повторял их сотни раз тайком от всех, перед сном, чтобы помнить утром, проснувшись в своей постели.