Богиня на кухне - Софи Кинселла

И по-прежнему не понимаю, что между нами было. И было ли?

Надо признать, тело не желало прислушиваться к мыслям. Оно на появление Натаниеля отреагировало однозначно.

– Привет, – сказала я, когда он приблизился.

– Привет. – Натаниель прищурился, но не сделал попытки ни поцеловать меня, ни хотя бы улыбнуться. Просто остановился и уставился на меня. В его пристальном взгляде было нечто такое, от чего у меня задрожали коленки.

Или все останется как вчера, или я добьюсь своего, несмотря на все его отговорки.

– Говорят… – Я с трудом отвела взгляд. – Говорят, вы собираетесь сегодня работать?

– Я бы не отказался от помощи, – проговорил он. – Если вы не заняты…

Меня захлестнул восторг. Пришлось закашляться, чтобы это скрыть.

– Не знаю… – Я пожала плечами, нахмурилась, как бы размышляя. – Может быть.

– Отлично. – Он кивнул Гейгерам и двинулся в направлении сада.

Триш наблюдала за нашим разговором с нарастающим разочарованием.

– Вы не слишком хорошо ладите, верно? – спросила она. – Знаете, по собственному опыту…

– Оставь их в покое, ради всего святого! – прорычал Эдди, заводя двигатель. – Поехали на эту чертову вечеринку!

– Эдди Гейгер! – Триш резко повернулась к нему. – Мы едем в гости к моей сестре! Ты понимаешь…

Эдди надавил на газ, двигатель взвыл, заглушив слова Триш. Плюнув гравием из-под колес, «порше» выкатился за ворота. Мы с Натаниелем остались одни.

Ага.

Только он и я. Наедине. Как минимум до восьми вечера. Это исходные условия.

Я вдруг ощутила биение пульса. Ровный, ритмичный звук. Словно дирижер отбивает такты…

Намеренно медленно я повернулась и пошла к дому. У цветочной клумбы задержалась, окинула невидящим взором цветы, потеребила пальцами зеленые листья.

Пожалуй, пойду предложу ему помощь. Невежливо бросать человека одного.

Я заставила себя не спешить. Приняла душ, оделась, позавтракала яблоком и половиной чашки чая. Потом поднялась наверх и слегка накрасилась. Не сильно, но достаточно.

Оделась я просто. Футболка, хлопчатобумажная юбка, пластиковые сандалии. Глянув на себя в зеркало, я вдруг поняла, что покрываюсь гусиной кожей – такое меня переполняло возбуждение. Зато в голове не осталось ни единой мысли. Все логические цепочки куда-то подевались. Наверное, оно и к лучшему.

В доме было прохладно, а снаружи нещадно палило, неподвижный воздух дрожал от зноя. Держась в тени, я двинулась к саду. Где искать Натаниеля ? И тут я увидела его, у клумбы с лавандой и какими-то еще фиолетовыми цветами. Щурясь от бившего в глаза солнца, он подвязывал растения бечевкой.

– Привет, – сказала я.

– Привет. – Он поднял голову, вытер лоб. Я ожидала, что он бросит бечевку, шагнет ко мне и поцелует. Он этого не сделал. Снова отвернулся, завязал узел, потом отрезал ножом «хвостик» бечевки.

– Я пришла помочь, – сказала я после паузы. – Чем мы займемся?

– Будем подвязывать душистый горошек. – Он махнул рукой в сторону зарослей, напоминавших формой тростниковый вигвам. – Ему нужна опора, иначе завалится. – Он кинул мне моток бечевки. – Вот, держи. Постарайся не перетянуть стебель.

Он не шутил. Ему действительно требовалась помощница. Или помощник. Я осторожно раздвинула заросли и взялась за работу. Листья и усики щекотали мне запястья, воздух полнился восхитительным ароматом.

– Ну как?

– Давай поглядим. – Натаниель подошел ко мне. – Так, можно и покрепче. – Поворачиваясь, он чуть задел меня рукой. – Привяжи еще один.

Кожа от его прикосновения пошла мурашками. Он этого и добивался? Я перешла к соседнему растению, намотала бечевку, крепко затянула.

– Уже лучше, – раздался за спиной голос Натаниеля. Неожиданно его пальцы легли мне на шею, пробежались по затылку, коснулись мочки уха. – Давай, доделай ряд до конца.

Он явно меня заводит, сомневаться не приходится. Я обернулась – но Натаниель уже стоял у своей клумбы, сосредоточенно завязывая бечевку, словно ничего и не было.

Он играет со мной! Что ж… Я на все согласна. Чем дальше я продвигалась, тем настойчивее становилось желание. Было тихо, разве что шелестела листва да негромко тренькала бечевка, когда я ее разрезала. Я подвязала последние три куста. Ряд закончился.

– Все, – сказала я, не оборачиваясь.

– Молодец. – Он приблизился, одной рукой подергал бечеву. Другая рука легла мне на бедро, подняла юбку, прикоснулась к коже. Я не могла пошевелиться, стояла как в трансе. Внезапно он отодвинулся и с деловым видом подхватил с земли две пустые корзинки.

– Что… – Я даже не смогла толком сформулировать свой вопрос.

Он быстро и крепко поцеловал меня в губы.

– Пошли. Надо собрать малину.

Малина росла глубже в саду. Земляные дорожки, ряды кустов. Ни звука, кроме жужжания насекомых и хлопанья крыльев какой-то пичужки, застрявшей в переплетении ветвей. Натаниель немедля выпустил беднягу на волю.

Первый ряд мы обработали в молчании, двигаясь споро и без задержек. К концу ряда у меня саднило язык от вкуса ягод, руки были в царапинах, а сама я вспотела с ног до головы. Зной в малиннике казался еще более палящим, чем в других частях сада.

Мы встретились у последнего куста. Натаниель пристально посмотрел на меня. По его лбу стекал пот.

– Жарко, – сказал он. Опустил на землю корзину и стянул с себя футболку.

– Да. – Я поглядела на него, потом, почти с вызовом, последовала его примеру. Господи, какая же у меня бледная кожа – по сравнению с ним! – Достаточно набрали? – Я указала на корзинки. Натаниель даже не потрудился посмотреть.

– Нет.

Что-то в выражении его лица заставило мои колени задрожать. Мы встретились взглядами, будто играли в «гляделки».

– Не могу дотянуться вон до тех. – Я указала на гроздь ягод высоко над землей.

– Давай я попробую. – Он потянулся через меня, наши тела соприкоснулись, его губы скользнули по моему уху. Я задрожала от возбуждения. Невыносимо! Я должна это прекратить! И как же мне не хочется прекращать…

Все продолжалось. Мы двигались вдоль кустов, как партнеры в бальном танце, внешне целиком сосредоточенные каждый на своих движениях, но постоянно осознающие исключительно друг друга. В конце каждого ряда Натаниель прикасался ко мне руками или губами. Он накормил меня малиной, я нежно прижала зубами его пальцы. Боже, как мне хотелось добраться до него, обнять, прижаться всем телом! Однако он после очередного прикосновения отодвигался, и я не успевала ничего сделать.

Меня буквально трясло от желания. Два ряда назад он расцепил застежки моего бюстгальтера. Я сама сбросила трусики. Он расстегнул ремень. И все это время мы собирали малину.

Корзинки наполнялись, становились все тяжелее, руки начали болеть, но я сознавала лишь одно – что мое тело изнывает, что пульс отдается в ушах громом, что я не в силах дольше выносить эту сладостную пытку. Дойдя до конца последнего ряда, я поставила корзинку на землю и повернулась к Натаниелю, будучи не в состоянии скрывать свои чувства – и не желая их скрывать.

– Теперь достаточно?

Я дышала часто и хрипло, словно меня мучили спазмы. Я хочу его! Он должен это понять. Не знаю, как еще ему объяснить…

– Набрали много. – Он окинул взглядом другие плодовые кусты. – А сколько осталось…

– Нет, – услышала я собственный голос, – с меня хватит!

Я стояла на залитой солнечными лучами земле и чувствовала, что вот-вот взорвусь. И тут он шагнул вперед и прижался губами к моему соску. Я чуть не потеряла сознание. И на сей раз он не подумал отодвинуться. На сей раз все было по-настоящему. Его руки скользили по моему телу, юбка полетела наземь, джинсы упали к ногам. Я задрожала, вцепилась в него, заплакала от облегчения. Малина была забыта, раскатилась по траве, и мы упали прямо на сочные красные ягоды.

Потом мы просто лежали. Лежали и лежали, как мне показалось, несколько часов подряд. Я чувствовала себя опустошенной и безмерно счастливой. В спину впивались камешки, руки и колени были в пыли, по всему телу алели пятна раздавленной малины. И черт с ними! Я не смогла даже заставить себя поднять руку и стряхнуть муравья, который полз по моему животу и, перебирая лапками, приятно щекотал кожу.

Моя голова покоилась на груди Натаниеля. Его сердце билось уверенно и ровно, будто маятник добротных старинных часов. Солнце обжигало KO;KV. Я понятия не имела который час. Мне было плевать на время. Я утратила всякое ощущение часов и минут.

Наконец Натаниель слегка повернул голову, поцеловал мое плечо и улыбнулся.

– Ты сама как малинка.

– Это было… – Я умолкла, не в силах составить более или менее разумное предложение. – Знаешь, обычно я… – Вторую фразу прервал зевок, справиться с которым не было ни малейшей возможности. Я прижала руку ко рту. Поспать бы сейчас денек-другой…

Натаниель провел пальцем по моей спине, нарисовал на ней круг.