В месте здесь - Александр Михайлович Уланов

только работа тут виновата. Просто накопилось много всего, что я ещё не успела понять. Мне нужно иногда выпадать из жизни, ни в чём не участвовать, – просто быть, как ты говоришь. Нужны перерывы, чтобы можно было наслаждаться воспоминаниями и предвкушать встречу. На самом деле я постоянно готовлю себя к тому, что могу всё потерять. Мне вторично приснился сон, в котором ты говоришь мне о том, что всё изменилось настолько, что нам больше нет нужды общаться. А я совершенно этого не ожидаю и не понимаю, отчего так произошло. Я боюсь не этого, – боюсь не заметить серьёзных изменений, пропустить какой-нибудь переломный момент, после которого подобный исход будет закономерным. Боюсь оказаться в такой ситуации, когда буду думать, что всё хорошо, когда на самом деле ничего уже не будет.

– Может, тебе всякие кошмары снятся частично из-за того, что ты думаешь: вот увижу я какой-то твой недостаток, на который раньше не обращал внимания, и сразу переменю свое мнение о тебе. Я ведь на тебя смотрел долго, спокойно, и порой далеко не умиленно. Что-то я, конечно, усмотрел такого, от чего не особенно обрадовался, но хорошего – гораздо больше. Так что не беспокойся – что-то я, может, уже и видел, но не переменился же. Хватит говорить, кто кого когда бросит, это становится похоже на разговоры, что все мы умрем, ну умрем, но до этого ещё много хорошего увидим и сделаем. Лучше привыкать, что другой есть – набирая воздуха на долгую фразу и долгую дорогу. Может быть, мы видимся слишком часто? но мне тебя сильно не хватало в последнюю неделю – разве мы вчера виделись? я же совсем ненадолго пришел. А надо тебе переводы показать, вишню принести.

– Как мы перерабатываем то, что с нами происходит? Иногда – ходя по городу под дождем, иногда – занимаясь какой-то работой – совсем другой. Иногда – продолжая жить. Перерывы в общении, мне кажется, вовсе не для воспоминаний. И не как горечь, чтобы не привыкнуть к сладости. Горечи и так много, зачем её себе устраивать? Мне кажется, перерывы – чтобы жить. Заниматься чем-то другим, напрямую друг с другом не связанным, но делающим нас интересными друг для друга.

– Даже если заболею, тебе ни за что не скажу. Телефон отключу и буду болеть в одиночестве. Мои вирусы!! Сама съем! Чем угодно поделюсь, но только не этим.

– Но мы разделяем мысли, постель, ужин – почему бы и вирусы не разделить? Если будет сильная эпидемия, я все равно заболею, от тебя будет приятнее.

– Да что ты говоришь! Хоть бы позвонил, чтобы спокойной ночи пожелать! Превращаешь моё тепло в досаду! А впрочем, приходи. Я тебя покусаю.

– Но ты близко к тому, кого кусаешь. Я и на такой вариант согласен. И, наверное, прошу у тебя помощи. Очень надоели все, кого я не сам выбрал – и вообще многое другое – я вокруг тебя сейчас обвился бы и немного погрелся – а ты кусай сколько хочешь.

– Со вторым июля тебя! Всегда очень рада тебя видеть, но вчера хотелось быть одной, и ты, конечно, дал мне такую возможность. Нельзя до конца растворяться. А то у меня тепло не будет накапливаться. Рисовать буду.

– Давай спешку запретим! Не последний раз. Мне вообще положено тебя так касаться, чтобы ты не понимала, во сне это или нет, и тихо выскальзывать. И пора мне отличать твои «да» и «нет» (но их никогда точно не различишь!). А ты меня всё-таки прощай, когда не получается, всё-таки это редко. А без гордости и ехидства ты – не ты. И какой-то опыт остается не изжитым никогда. Наверное, этот человек для тебя был очень важен, это не забудешь, и для меня есть люди, которых я никогда – увижу какую-нибудь вещь, и – . Очень переживаю, что переводы не посмотрели. Жить надо, если встретились и друг до друга дошли.

– Я тебя правда очень. Просто у меня сейчас очередной период самоосознания, а это требует самопогружения. Вчера было совершенно истерическое состояние. Помнишь, накануне я тебе говорила, что у меня сильно бьётся сердце? Такое редко бывает, и контролю не поддаётся, и объяснить никак не могу. От этого очень неуютно, тем более что ещё и тебя этим беспокою. Не хочу, чтобы ты меня боялся. Хотя тоже теперь буду бояться. Особенно своей холодности. Но бывают моменты, когда просто не могу по-другому. Если делать вид, что у меня всё хорошо, это будет нечестно. И хватит брать на себя всю ответственность за происходящее, как будто я в этом совсем не виновата.

– Может, это я тебя ускоренным сердцебиением заразил? У меня такое часто бывает – то ли от шоколада, то ли от нервностей всяких. А твоё сердце под мое подстраивается. Хотя вообще-то такие скорости вредные… или ты так темп жизни ускоряешь? Но не за то же кого-то, что он как-то там на тебя смотрит. Я понимаю, это всегда непривычно. Но всё-таки мало ли кто. Я на тебя – из-за многих твоих хороших качеств, из которых независимость и жёсткость – не последние. Как-то надо и жёсткой, и мягкой, но у меня тоже не всегда получается точно угадывать, когда – трудно это – и ты на мою жёсткость тоже натыкалась и еще будешь. И никогда не делай вид, что все хорошо. Потому что из плохо мы выберемся, а наоборот – я тогда буду думать, что ты всегда притворяешься, что тебе всегда плохо, и мне тоже совсем плохо будет.

– Мне кажется, что с человеком, который был бы сосредоточен только на мне одной, мне было бы скучно. Потому что не факт, что он не сосредоточится в один прекрасный момент на ком-нибудь другом, совершенно про меня забыв и выкинув из своей новой жизни. А про некоторые вещи мы с тобой уже давно договорились не говорить, и давай этому следовать. Всё когда-нибудь кончается по какой-нибудь причине, но зачем забирать у себя энергию, лишний раз себе об этом напоминая, а? Тем более что пока всё действительно хорошо. Давай просто радоваться лету и тому, что мы есть.

– Думаю, что сейчас мы там, где сил на понимание будет тратиться все меньше – потому что не только на это они нужны. У нас нет другого выбора, чем высокая температура. Столько времени и сил, чтобы найтись, научиться друг друга чувствовать – наверное, из этого что-то