Любовь с чистого листа - Кейт Клейборн

на пустые страницы. Но, когда на меня обрушилась многолюдность, гул голосов, шипение жарящихся овощей на фоне и проникающий в зал вкуснейший пряный аромат еды, я улыбнулась и ощутила укол тоски по Риду.

Риду, который игнорирует меня уже неделю.

— Какой парень? — спрашиваю я, на что Лашель швыряет в меня чипсиной из кейла.

Примерно полчаса назад, подарив Лашель и Сюхею подарок, приветливо поболтав с гостями, я стала постепенно продвигаться к выходу, к тихой безопасности своей квартиры. Сибби сегодня у Элайджи, наверное, открывает адвент-календарь дней «До моего переезда от Мэг», к тому же мне очень надо прибрать бардак в моей комнате — знаки вновь наступившего ступора буквально повсюду: на полу комки бумаги, по столу разбросаны недоделанные наброски, маркеры не расставлены в стаканчики по цветовой гамме, а валяются вперемежку.

Но тут меня засекла Лашель — и зачем я только надела платье с золотистыми мордочками Hello Kitty? — и указала на свободный стул за своим столом.

— Ты останешься со мной, Мэг, — сказала она. — Я не пойду домой, пока дети не лягут спать, а ты единственный знакомый мне здесь человек, кроме Сеси, с кем можно час-другой поговорить.

Это вполне логично, так что вместо самовольной ссылки, куда я загнала себя на несколько дней, я решила остаться здесь. Устроившись, я ощутила прилив благодарности Лашель за очень долгую историю про ее очень пассивно-агрессивную сестру. Ко времени заказа второго коктейля я уже думала: «Что ж, это лучше, чем грустить».

Но теперь… теперь к одной Hello Kitty на моем платье прилипла кейловая чипсина, а Лашель выглядит так, будто знает, о каком именно парне идет речь. Мой план на грусть смеется надо мной за то, что я его отменила.

— С которым ты была на свидании в прошлом месяце.

Я отлепляю от себя кейл.

— Это было не свидание.

— Ладно. Но парень-то был? — Она довольно улыбается. — Я так и знала, что что-то не так, когда ты зашла на неделе за канцелярией.

Я вздыхаю, смиряясь. Хочу сказать: «Мы просто друзья», — но безнадежно закрываю рот. Вряд ли нас с Ридом можно так назвать.

Теперь.

— Вряд ли у нас что-то выйдет. — Это уже точнее. У нас с Ридом ничего не выйдет, что бы это ни было. Последние семь дней молчания тому доказательство.

— Он живет в центре, — добавляю я, считая это за достаточное объяснение для Лашель которая думает, что для поездки с Манхэттена в Бруклин надо оформлять загранпаспорт.

Не сработало.

— Да, препятствие нехилое, учитывая развитую транспортную сеть. Так в чем все-таки дело? Он безработный? Живет с родителями? Оу, он музыкант?

Я улыбаюсь от последнего предположения, воображая Рида с гитарой.

— Нет, ничего из этого. Он работает на Уолл-стрит.

Лашель комично округляет глаза.

— Надеюсь, ты с ним только на людях виделась, — говорит она, явно имея в виду тот день, когда мы встречались на Променаде. — Просто ужасно, если у меня на совести будет твоя насильственная смерть от рук банкира. Моя знакомая встречалась с парнем, который хотел, чтобы она одевалась как та синяя деваха из комиксов. Он предлагал платить ей за то, чтобы она красилась синей краской, накладывала чешую и все такое.

— Он не банкир. Он аналитик.

— Понятия не имею, что это, но, наверное, с ним что-то не так. — Лашель отпивает из бокала мартини. На ней черная газовая накидка и серьги-кольца из бисера. Вдруг у меня возникает ощущение, будто я в школьной поездке, а она наша классная.

— Нет. Он хороший. Очень хороший.

Хороший парень с прекрасным лицом, потрясающими плечами и совершенно замечательным способом справляться с менструальными спазмами. Хороший парень, которого я ранила.

Хороший парень, который ранил меня.

— Да? — Вижу, как раздувается знак вопроса, словно воздушный шар цвета металлик, зависший над нами.

Я делаю глоток коктейля. В суставах гудит — у меня так, только когда выпью. Ставлю стакан и отодвигаю. Я знаю, когда пора остановиться, к тому же последнее, чего мне хочется, это возвращаться домой в пьяных слезах. И все же алкоголь немного развязал мне язык, снял внутренние запреты.

— Мы поругались.

Лашель удивленно смотрит на меня.

— Что значит, поругались?

— Ух, наконец-то! — восклицает Сесилия, беря с тарелки Лашель водяной каштан в рулете из веганского бекона.

Она рычит от удовольствия.

— Все время забываю есть, — произносит она.

— Мэг сказала, что поругалась с парнем, с которым встречается.

От взгляда Сесилии мне становится неловко, и до такой степени, что даже не хочется снова поправлять Лашель. В смысле, ну да, у меня было не так много свиданий, с тех пор как я занялась планерами, но ведь Сесилия уставилась на меня так, будто я монашеский обет нарушила.

А затем почти тем же тоном, что и Лашель, спрашивает:

— Вы поругались?

Я подавленно киваю, молча вспоминая те ужасные минуты в который раз. Сказанные мной слова, его взгляд. Разлившуюся по коже горячую жидкость. Единственные буквы, с которыми у меня на этой неделе выходит — это п, р, о, с, т, и. Искренне надеюсь, мои клиенты не заметят предназначенных не им извинений.

— Оу, — произносит Лашель. — Я даже раздраженной тебя ни разу не видела, даже когда вы со своей звездной клиенткой часов сто сидели над одним оформлением.

— Никакие не сто, — бормочу я, а у самой лицо горит от упоминания Ларк, которая не то чтобы бросила меня. Вообще-то она два раза написала мне, что у нее не было времени позвонить и назначить следующую встречу. Интересно, она у Кэмерона консультируется по поводу цитат для расторжения?

— Я бываю раздраженной, — отвечаю я, вспоминая Кэмерона с его ужасными цитатами.

Лашель смеется:

— Конечно, бываешь. Просто не показываешь этого.

— И это отличное качество. Мне ни с кем не работалось так хорошо, как с тобой, — говорит Сесилия.

— Эй! — возмущается Лашель.

— Но согласна. Это… неожиданно, — добавляет Сесилия.

В их глазах я как неисправная машина, которой и ощущала себя всю