Посмотри, наш сад погибает - Ульяна Черкасова

уже после рождения Велги. В том храме Пресветлые Братья дали Кастусю его пресветлое имя, там же ещё несколько дней назад Велга получила благословление на брак с далёким женихом с севера.

И там, в глубоких надёжных подвалах, Буривои, как и все богатые купцы в Старгороде, хранили свои товары.

– Белый, – она дёрнула его за рукав. Мужчина поднял равнодушный взгляд от прилавка с шерстью. – Мне нужно в храм.

– Рассветную службу ты проспала.

– Мне нужно в семейный храм.

Он повёл бровью, оглянулся, точно наверняка знал, где тот храм. Впрочем, может, и знал. Раз наёмник искал Велгу, то должен был справиться о её семье. Всем в городе было известно, где стоял красивый новый храм Буривоев.

– Сейчас?

Велга уверенно кивнула и потянула его в сторону. Они остановились под большим раскидистым дубом, росшим здесь ещё со времён первого города. Шелестели сочные весенние листочки, радуясь ветерку с реки.

Рыжая спустилась к воде и принялась громко лакать из реки.

– Зачем тебе в храм? Лучше не появляться там, где тебя могут хорошо знать. Все считают, что ты мертва…

– Тётя же знает.

– Это другое. Раз вести о твоём спасении не разлетелись по городу, значит, она и князь считают нужным сохранить это в тайне.

– Пресветлый Отец в храме верен моему отцу. Он поможет. Да и там хранится всё золото, товары…

– Зачем тебе товары?

– Заплатить Во́ронам.

В лице его, кажется, не было ни кровинки. Он склонил голову чуть вбок, и светлые пряди затрепал ветер. Велге стало любопытно, каково это, коснуться его волос. И сломанного горбатого носа.

– Зачем тебе Во́роны? – спросил он негромко, с лёгкой хрипотцой в голосе.

Как и все, кто родился на левом берегу Модры, он говорил чуть шипя, и звуки звенели на кончике его языка.

– Ты же слышал, что сказали о них вчера? Они убивают по найму. Я закажу им убийц своих родителей. Я должна отомстить.

– А ты знаешь, кто убил твоих родителей?

Если бы она только знала. Велга помотала головой.

– Тогда лучше пока держись в тени. Надо было не умывать тебя, а, наоборот, измазать сажей, – недовольно произнёс Белый и натянул платок ей ниже на брови. – Голову только не поднимай, а то любишь нос задирать. Ты слишком заметная.

Он чуть отодвинулся и оглядел её с головы до ног.

– Знаешь, – щуря светлые глаза, Белый осмотрелся по сторонам. – Лучше подождём Вадзима здесь, подальше от людей. Чтобы тебя никто не узнал.

Он опустился на землю, прислонился спиной к широкому стволу дуба. Велга осталась на ногах. Она не привыкла сидеть на земле. Пусть вчера у неё не было ни сил, ни воли, но теперь она могла держать себя в руках.

– Почему ты ничего не делаешь?

– А что я должен делать?

– Поговорить с людьми, чтобы найти ладью. Это на юг сейчас не пускают, а на север идут свободно.

– Для этого есть Вадзим. У него язык подвешен хорошо.

– Он отправится с нами?

– Нет, у него тут дела.

Вдалеке на серебристой переливающейся, как чешуя огромного змея, реке сновали туда-сюда небольшие лодочки. Степенно шли ладьи. Некоторые, нагруженные товарами, решительно отправлялись дальше на юг.

– Куда они? Не пускают же. Ты сама сказала, что королева приказала…

– Договорились, значит, – пожала плечами Велга.

– Взятку дали? – хмыкнул Белый. – А толку? Дальше же ратиславцы.

– Дадут взятку им, – пожала плечами Велга. – Чужих они легче пропускают, это наших…

В горле встал комок, и Велга отвернулась куда-то в сторону, но не смогла ничего разглядеть. В глазах помутнело.

– Садись.

– Не хочу испачкаться…

– Да садись давай, – нетерпеливо прохрипел он.

И снял с плеч плащ, постелил на земле. Тут же подбежала Рыжая и попыталась улечься на плаще.

– Нельзя, – рыкнул на неё Белый.

Велга опустилась рядом.

– Почему твоя семья жила на отшибе?

– Рядом с Новгородом.

– С чем?

– Новгородом, – она кивнула в сторону голого высокого берега, надвинувшегося на реку полукругом. – Когда-то очень давно мой предок князь Буривой был сброшен с Сутулого моста, – она ткнула в сторону моста, перекинутого через Мутную речку. – Вече решило, что мы больше не можем зваться князьями за свои преступления перед горожанами. Мой предок обиделся и решил построить свой город, возвёл крепость во-он на том берегу. Там хорошее место для крепости, – повторила она важным, перенятым от отца тоном.

Слова тоже принадлежали отцу. Он редко рассказывал о том, как их семья потеряла княжеское имя, но если делал это, то старался шутить и делано веселиться, точно это было забавно.

Торг гудел, как улей. Кричали люди, лошади, птицы. Пахло хлебом, навозом, соленьями, мясом и пряностями – всем, что смогли в этот день довезти по Вышне и по тракту через Три Холма.

– Мой прапрапра… – она скосила глаза, пытаясь припомнить, кем именно приходился ей тот неудачливый последний настоящий князь, – далёкий предок… правил некоторое время в крепости, назвал её Новгородом, поэтому и усадьбу поставил между городом старым и городом новым. Это потом уже предместья дошли до нашей усадьбы.

– Правители обычно селятся в детинце, в самом укреплённом месте.

– Это в Ратиславии или в Рдзении, – насмешливо фыркнула Велга и снова в собственных словах узнала речи отца.

– Так Старгород и есть Рдзения.

– Старгород есть Старгород.

– Не задирай нос, не княжна, – Белый щёлкнул её по кончику носа.

Было не больно. Но Велга всё равно надула губы.

Они посидели ещё. Велга будто бы случайно обвела взглядом ворот его рубахи, фибулу, длинные светлые волосы, собранные на затылке, – всё, что говорило больше, а то и лучше слов.

Но Белый, словно его имя, казался чистым и пустым, точно из ниоткуда. Он носил ратиславскую крепкую обувь и лойтурский наряд. Белёсые светлые волосы были собраны на затылке тоже на лойтурский лад, но говорил он по-рдзенски, шипя, а порой и вовсе будто шепелявил, так тихо шептал, и звуки звенели, как у всех, кто приходил в Старгород из-за Трёх Холмов. Ни родовых знаков, ни оберегов. Даже имени у него не было, только прозвище.

– Как тебя на самом деле зовут?

– Хм? – он чуть повернул голову.

Профиль у него был чёткий, острый, словно из кости выточенный. И нос будто сломанный. Пальцы так и тянулись, чтобы провести по горбинке.

– Как тебя на самом деле зовут?

– А тебя… Вильха? – он улыбнулся краешком губ, но глаза остались холодными, внимательными.

С таким взглядом охотник смотрит на зайца, целясь из лука.

По коже пробежали мурашки, и губы невольно расплылись в беспокойной, взволнованной улыбке.

– Велга, сам знаешь…

– Твоё настоящее имя, не княжна, – повторил низким, слишком проникновенным