Из записок сибирского охотника. Часть первая. - Александр Черкасов

Охота эта крайне интересна, неутомительна и заманчива. Первое потому, что глухарь — дорогая и довольно редкая дичь; второе по той простой причине, что охотник все время тихо едет и может от безделья курить, а третье — является само собой, потому что дорога длинна и стрелок все время находится в ажитации; если нет глухарей тут, то есть надежда встретить их там, а коли нету и там, то все еще думается, что они попадутся подальше. Под этим впечатлением охотник незаметно проезжает целые десятки верст, где шагом, где рысцой — смотря по месту, — и не беда, если он попусту проедет всю охотничью дистанцию известной местности, ибо часто бывает, что, возвратясь обратно, он встречает глухарей там, где прежде их не заметил, или они еще не вылетали на дорогу, так как случается очень нередко, что эта дичь бывает на дороге и днем, особенно в тех местах, где проезд невелик и ее мало пугают.

При этой охоте утренний подъезд увлекательнее вечернего, потому что он всегда гораздо продолжительнее; тогда как вечером времени мало и поэтому частенько приходится возвращаться домой в совершенных потемках; а на бесцельном уже пути к досаде охотника случается пугать глухарей! И в самом деле, как не досадно бывает охотнику, когда он, проезжая вперед, не видал, например, ни одного г лухаря, а возвращаясь назад, то и дело слышит их тяжелое хлобыстание крыльев при подъеме и даже видит их самих, когда они, как тени, пролетают мимо и где-то тут же скрываются в темноте или, еще хуже, садятся на окружающие деревья, что чутко слышит привычное охотничье ухо… Не правда ли, читатель, что это своего рода пытка, которую может ощущать только охотник. Да, господа! Слышать и видеть — и не иметь возможности выстрелить по такой дорогой дичи!..

Вот почему многие охотники ездят на глухариный подъезд так, чтоб взять вечер, ночевать в поле и утром снова отправиться на охоту. По-моему, это двойное удовольствие, потому что в начале осени ночевать на чистом воздухе, попить с приятелем чайку, пропустить по рюмочке где-нибудь под свежим стогом сена и приятно побеседовать у огонька — иметь свои ощущения, которые как-то не так удаются даже и в роскошном кабинете, перед дорогим камином.

В хороших глухаристых местах эта охота бывает добычлива, и мне не раз случалось возвращаться домой с двумя, тремя и даже четырьмя глухарями за одно поле.

Надо заметить, что глухарь — очень крепкая птица и его надо стрелять не торопясь, как можно вернее, потому что подраненный, особенно с вершины могучего дерева, он улетает далеко и прячется едва не хитрее тетерева. Отыскивать же отлетевшую добычу при утреннем или вечернем полусвете — дело мудреное и требует большого навыка.

В сентябрьской книге журнала "Природа и охота" за 1884 год в статье моей "Подъездная охота в Сибири" вкралась ошибка в чертеже сибирской качалки. Напечатанный рисунок показывает так, что будто бы оглобли экипажа проходят и прикрепляются к подушке и оси спереди колес, тогда как в натуре колеса помещаются на обыкновенном месте, а оглобли утверждаются в подушке позади колес. Почему некоторые к оглоблям и концам оси приделывают обыкновенные тяжи.

Кроме того, в той же статье на первой странице уважаемым редактором в выноске сказано: "Вероятно, здесь почтенным автором подразумевается толай (Lepus Tolai)". Нет, под словом кролик я подразумевал настоящего или, лучше сказать, обыкновенного кролика (Lepus cuniculus), который в массе живет на нашей западной окраине и где его держат многие хозяева при своих жилищах. Что же касается толая, то он водится, кажется, только в Восточной Сибири (Толай (Lepus Tolai) водится у нас в России не только в Восточной Сибири, но и на Сырдарье, и в степях близ Аральского озера, и даже на Усть-Урте. Кролик же обыкновенный (Lepus cuniculus) в России в диком состоянии нигде решительно не встречается. Его родина — Африка, где он живет на свободе. Оттуда он перешел во Францию и Западную Германию, где успел уже акклиматизироваться, в России же пока встречается только в домашнем состоянии, почему тот факт, что его многие держат при домах, не может служить доказательством богатства фауны. — Ред.) ("Записки охотн. Вое. Сибири"). При слове кролик я подразумевал западную границу нашего отечества в смысле богатства родной фауны.

24 октября 1884 г

VIII. Лучение тетеревей

В Западной Сибири между промышленниками и некоторыми охотниками существует особый род охоты за тетеревами, который сибиряки называют лучить тетерь. Способ этот крайне оригинален, интересен и едва ли известен большинству охотников в России. Думаю, что будет нелишним, если я сообщу о нем в своих заметках.

Лучение тетерь производится только по снегу и то тогда, когда выпадет его настолько, что тетери начнут спать в снегу и он совершенно закрывает ночлежников. Следовательно, тут время этого промысла определить трудно, ибо часто случается и у нас в Сибири, что снегов не бывает до декабря и даже января, и наоборот — бывает и так, что глубокие снега выпадают чуть не с начала осени, как, например, в первой половине октября месяца. Кроме того, лучение тетерь находится в тесной зависимости от состояния погоды, что легко усмотрит читатель из продолжения статьи.

Для лучения тетерь употребляется особого рода инструмент, который называется здесь накидкой, наметкой и напоминает своим устройством обыкновенный рыболовный сак или ту же наметку.

К крепкой рукоятке аршина 3 У 2 или 4 длиною приделывается деревянная и — редко — железная четыреугольная рамка квадратной формы, каждая сторона которой равняется 5, 6 и редко более четвертей. Или же к рукоятке прикрепляется круглый обруч тех же размеров в диаметре. К квадрату или к обручу привязывается крепкая сетка, ячеи которой зависят от вкуса; кто говорит, что мелкая сеть лучше, а кто опять утверждает, что удобнее редкая. Сеть вяжется ковшом или шапкой, чтоб имела над квадратом или обручем свободу, но меньшую, чем рыболовный сак. Само собой разумеется, что квадрат или обруч должны быть приделаны к рукоятке крепко и не должны на ней болтаться в разные стороны, иначе вся наметка может сфальшить, и охотник будет в затруднении действовать этим инструментом смело и проворно, что необходимо при этой охоте.

Вся суть охоты состоит в том, что охотники перед вечером идут или едут к тем местам, где живут в изобилии тетери и, шляясь по полям или лесу, находят табун тетерь и следят за ним издали, но так, чтобы дичь отнюдь не пугать и дать ей плотно поужинать.

Одному охотнику производить эту охоту нельзя — необходимо быть вдвоем и еще лучше втроем, но большее количество лиц только мешают друг другу и портят удовольствие этой забавной охоты. Обыкновенно бывает так, что один или двое охотников, увидав табун тетерь на жировке, незаметно располагаются пить чай, разводят небольшой огонек и пробавляются около походного чайника; а один, более опытный, тихонько и скрытно отправляется наблюдать за тетерями и караулить тот момент, когда тетери, плотно покушав и посидев на деревьях, спустятся на пол и зароются в снег на ночевку.

Тут караулящему охотнику необходимо знать хорошо местность и иметь своего рода наблюдательность, чтоб аккуратно заметить именно тот пункт, куда попадали тетери, а затем суметь без ошибки найти его тогда, когда уже совсем стемнеет и даже наступит поздний вечер.

При наблюдении необходимо соблюдать крайнюю осторожность и отнюдь не показываться тетерям; тогда они, не подозревая никакой опасности, долго сидят на деревьях и, лишь только начнет темнеть, станут тихо перелетать с дерева на дерево и сгруппировываться в тесную стаю. Затем они снова немного посидят, поговорят между собою или, как здесь говорят, покулътюкают и после этого вдруг одна за одной тихо и быстро попадают в снег, что и нужно наблюдающему охотнику. Если же он не сумеет скараулить этот момент и как-нибудь испугает тетерь, то они улетают с этого пункта на другой и там невидимо от охотника западут на ночлег. Тогда вся охота испорчена и лучше отправляться домой, чем на авось или по догадке искать место их ночлега. А надо заметить, что тетери никогда не ночуют в старых лунках, но всякий раз делают себе новые, хотя нередко и вблизи прежних ночовищ.

Скараулив, куда попрятались тетери, охотник должен выждать и не торопиться к своим товарищам, чтоб как-нибудь не испугать птицу, потому что тетери не всегда смаху забивай гея в снег, но бывает, что они ходят еще по снегу и потом уже каждая, избрав себе любое место, зарывается в снег.

Когда сделано все аккуратно, караульщик тихо отправляется к тому же чайнику, подробно рассказывает о своем наблюдении и уже вместе с товарищами ждет урочного часа, чтоб отправиться на добычу.

Лишь тогда только, когда уже совсем стемнеет, наступит вечер и вдоволь натолкуются охотники, а тетери, быть может, видят уже третий сон, поднимаются на охоту товарищи. Прежде всего они зажигают факелы, которые заранее приготовляются из сухого смолья (толстые лучины из сосновых смолистых пней), старых смоляных бочек или из свернутого в трубки береста, и с таким освещением тихо идут к тому самому пункту, где попрятались тетери, что хорошо должен помнить караульный охотник. Шествие промышленников при таком фантастическом освещении в лесу чрезвычайно оригинально и как бы напоминает что-то похоронное.