Из записок сибирского охотника. Часть первая. - Александр Черкасов

Понятно, что подобная охота лучше удается при стрельбе из малопульной винтовки, которая щелкает как арапником и не дает сильного голка, тогда как звук выстрела от дробовика слишком силен и пугает сидящих тетерь. Так как сибиряки охотятся постоянно с винтовками, то это замечание к ним не относится.

Я знаю много примеров, что в хороших тетеревиных местах добрый стрелок, при такой охоте с лайками в один день легко убивает от 20–30 штук. Конечно, такая цифра возможна пока только в Сибири, где еще тетерь бывает так много, что и в летнюю охоту со стойкой хороший стрелок бьет в один день до 50 штук.

Охота с лайками здесь продолжается обыкновенно до первых снегов, что и бывает по большей части в первых числах октября и редко в последней половине сентября. Затем начинается уже настоящая подъездная охота на салазках, потому что в это время вся тетеря свалится в бора или большие лесные колки, а санный путь дозволит охотнику оставить седло и сесть в санки, нарочно для этого приспособленные. В это время собаки совершенно излишни, потому что молодые тетери совсем обматереют и боятся собак настолько, что не выдерживают их присутствия.

Если осень стоит бесснежная, а тетеря уже свалилась в лес, то охотники для подъезда употребляют простые телеги, а чаще особого рода одноколки, или кабриолеты сибирского покроя. Странное дело однако же, почему тетеря не подпускает к себе охотника ни пешего, ни верхом, тогда как в экипаже, какого бы он ни был устройства, можно к ней легко подъехать на меру выстрела даже из дробовика.

Полагаю нелишним изобразить на рисунке тот инструмент, на котором сибиряки ездят не только за тетерями еще по черностопу, но и всюду налегке по своим нуждам и называют его качалкой.

К длинным прочным оглоблям а, укрепленным в подушке оси, крепко приделываются березовые бруски б только одними своими передними, концами.

Самое прикрепление производится винтами на гайках и наружными скобами или обоймами.

В углах соединения брусков с оглоблями приделываются клинья с, на которых лежат передние концы брусков. На брусках, как бы свободно висящих над осью, устраивается кузовок различного покроя, в который и садятся. Такие качалки не тряски, легки, удобны и прочны.

Для подъезда за тетерями сибиряки приделывают к своему кабриолету спереди сошку, то есть простую палку с гвоздями или сучковатую лесинку — и инструмент готов; в нем он шляется по колкам и по лесу, шагом подъезжает к сидящим на деревьях тетерям и бьет их из винтовки с прицелу.

Когда же выпадет снег, то для подъезда употребляются так называемые салазки, то есть небольшие саночки, обыкновенно о трех вязках, на широких полозьях и на высоких копыльях, без отводин. Копылья делаются от 6 до 8 вершков высоты, а. чтоб салазки не были валки, то копылья устраивают иногда кривые, что весьма помогает, иначе легко опрокинуться, попортить винтовку и, пожалуй, свернуть себе шею.

Вот каковы наши салазки.

В таком немудром экипаже ездит обыкновенно один охотник на одной лошади. Но многие (в том числе и я) ездят даже на паре и с кучером, т. е. как с кучером? — большею частию с таким проводником, который понимает суть охоты и знает места, чтоб в случае надобности можно было удержать пугливых лошадей и не попасть где-нибудь под яр или в овраг, занесенный снегом. Но тут надо заметить, что езда в одиночку и на одной лошади гораздо лучше — на том основании, что тетери не так боятся и ближе подпускают, чем двоих и на паре, на которой не всегда можно пробраться в густой поросли, тогда как на одной лошади такие места почти всегда доступны.

Подъездная охота зимою нередко продолжается до самого Рождества; это зависит вполне от состояния погоды и количества выпавшего снега. Бывает и так, что осень начнется буранами, снегу навалит целую пропасть — тогда случается, что и в октябре подъездная охота прекращается поневоле сама собой, а несчастный охотник с сжатым сердцем весит свою винтовку на спичку и, промаявшись томлением целую зиму, с нетерпением ждет весенней охоты.

Теперь мне хочется сказать, в чем состоит самая охота с подъезда, так как и тут есть своего рода тонкости, которые знакомы, вероятно, не всем охотникам на Руси.

С подъезда ездят обыкновенно с утра или с обеда до вечера. Редко случается, чтоб тетери пускали охотника в полдень, потому что в это время, наевшись, они бывают сторожки и, поднявшись с полу или с деревьев, улетают часто очень далеко, так что нет возможности проследить их полет, или путик, как здесь говорят, по густому лесу; а пуганые тетери умеют хитрить и, кучей отправившись наутек, облетают большое пространство, а потом вдруг сворачивают в какую-нибудь сторону и прячутся так, что их не отыщет и опытный охотник. Тогда как утром спросонья они отлетают недалеко, пересаживаются вразбивку, часто поодиночке и сидят крепко, стараясь насытить свои просидевшиеся в долгую ночь желудки. То же можно сказать и относительно вечера — тут они торопятся не запоздать и потуже поужинать, чтоб покрепче спать и не зябнуть ночью. Кроме того, в морозные дни тетери, позавтракав с утра, падают, как и ночью, в снег и в нем крепко лежат до вечера. В это время они так упорно таятся в своих теплых каморках в снегу, что не раз случается ездить вблизи их западения и не выгнать на лес. Впрочем, это бывает только тогда, когда снег довольно глубок и не слишком черств; если же снег мал, то в полдень тетери прячутся на полу в мелкой чаще или же сидят в мохнатых деревьях и греются солнцем. Тут они садятся обыкновенно не слишком высоко, даже вполдерева, тогда как утром и вечером залезают преимущественно на самые вершины деревьев. Любимое их сиденье в полдень — это громадные, материшные, как здесь говорят, сосны. В них тетери так хитро умеют прятаться, что и опытные охотники проезжают мимо и не замечают их присутствия. Скорее всего выдают себя косачи, которые более осторожны, и потому, боясь охотника, начнут пошевеливаться, и этим движением, а равно и чернотой своего оперения открывают себя. В этом случае и излишняя осторожность бывает пагубна — смотришь, зоркий сибиряк тотчас заметит малейшее движение косачей, не подаст виду своей сметки, хитро объедет хитрую птицу, незаметно приостановится в меру выстрела, быстро прилепится к своей немудрой винтовке — бац! Глядишь, косач и летит вниз, считая сучки.

Утренняя подъездная охота начинается не слишком рано, и потому нет надобности вставать до чертиков, как это бывает при охоте на глухариных токах. Почти всякое зимнее утро слишком холодно, а тетеря, хоть и туземная наша сожительница, к морозу не совсем крепка, напротив даже хлипка, как говорят сибиряки; вот почему она и не вылетает рано из своих теплых подснежных норок. В этом случае она сибаритка и любит понежиться. Обыкновенно тетери поднимаются с ночлега, когда уже взойдет солнышко, а в теплые дни — ранее.

Проснувшись и выбравшись из тайников, они тотчас летят кормиться на березы и сосны, а если где есть ягодники, то с удовольствием отправляются на них.

Охотнику необходимо знать хорошо местность и те уголки, где преимущественно ночуют тетери и где кормятся. Иначе он без толку будет ездить по пустым местам, маять коня, маяться сам и потеряет удобное время охоты, а запоздав, хоть и найдет тетерь, но уже тогда, когда они позавтракали и сделались сторожкими. Кроме того, сытая тетеря любит полетать и без тревоги охотника — побаловать, поразмять свои крылышки. Вон тут и поезди за ними по лесу да еще нередко по колено в снегу, а хитрые тетери как нарочно далеко перелетают с места на место и точно дразнят охотника.

Если же стрелок скоро найдет или взбудит тетерь с места ночлега, то охота бывает удачна, только не надо торопиться, а систематически, на кругах, шагом объезжать жирующих тетерь на деревьях. Зная хорошо местность и в известное время не найдя тетерь на кормежке, многие охотники нарочно стреляют в воздух, отчего затаившиеся тетери либо тотчас поднимаются с ночлегов, либо где-нибудь покажут свое присутствие, перелетая по деревьям. Интересно наехать на тетерье ночевище и захватить их, попрятавшихся в снегу. Тут какая-нибудь крайняя тетеря, переполошившись охотника, с шумом и треском вырывается из снега; смотришь, в ту же минуту вдруг срывается все стадо тетерь и делается это так моментально, с таким оглушительным шумом и пылью поднятого на воздух снега, что и привычный охотник невольно содрогнется, а и бывалые кони непременно шарахнутся в сторону. При таких внезапных наездах тетери выбиваются нередко около самых саней и чуть не из-под ног ошарашившейся лошади. В этом случае быть на несмирном коне плохо: как раз ударит такого козла, что не соберешься и с духом, понесет по лесу, исковеркает сани и, пожалуй, изувечит охотника. Вот почему и дороги смирные, приезженные лошади, которые хладнокровно переносят и не такие диковины, а брошенные на волю, стоят на месте и не сделают шага, пока не придет к ним охотник.