Великие рогоносцы - Эльвира Ватала

Красота Барбары поразила и восхитила короля. Муж не особенно волновался по поводу своих неизбежных «рогов». Ба! Он даже открыл Карлу II, который был в то время «гол как сокол», свой кошелек. Любовный треугольник был на редкость дружен. Когда Карл II по прибытии в Лондон стал английским королем, он не забыл вознаградить «доброго рогоносца» щедро своими милостями. Во-первых, по его желанию, дал ему место смотрителя тюрьмы королевской скамьи (была тогда такая ответственная должность), во-вторых, пожаловал его в бароны и подарил прекрасное поместье. Графиня Кэстльмэн в восторге, тем более что иметь собственный дом ей крайне необходимо: она на последних месяцах беременности. Муж, который не принимал никакого участия в рождении сына, конечно, из-за лояльности к королю и в благодарность за его щедрость, как и полагается «добродушному рогоносцу», непрочь усыновить ребенка, то есть попросту признать его своим. Но король, учтивый человек, он там прятаться за услуги рогачей-мужей не будет, смело признал ребенка своим. Барбара, которая уже герцогиней стала, поднатужилась и еще двоих сыновей королю родила. И теперь уже, зная слабость короля на этом пункте, смело требует милостей для ее детей. Всем даны почетные звания, даны и поместья и еще немалые суммы на воспитание и на будущую приличную жизнь.

Итак: старший сын стал графом Саутгемптонским, более юный Джордж лордом Фитцроем, а для среднего, самого любимого Генри Барбара требует не только звания герцога, но и звания пэра Англии. А ребенку всего девять лет. И как на такую наглость Барбары парламент посмотрит? Король мечется между двумя огнями, Барбара злится и наконец-то распускает вожжи своему истеричному и бешеному характеру. Дикие сцены стали происходить в ее дворце Гемптон Корт. Как же эта девка, дорогой читатель, не считалась с его величеством! Для нее король Карл II — все равно, что парубок из соседней деревни.

Могла на него накричать, как на провинившегося ребенка, с кулаками наброситься, закатить истерику, неделями не разговаривать — дуться, или наоборот, в присутствии придворных отвечать ему грубо, насмешливо, явно оскорбляя. Король все терпел с покорностью умного человека, но сколько же можно? Король начал находить спокойствие души и телесные услады у других, не таких строптивых и бешеных любовниц: у Нель Гвин и Молли Дэвис и не раз решался навсегда оставить Барбару. Но когда через несколько дней после ужасной сцены с побоями, рукоприкладством, дикими словесными оскорблениями являлся во дворец к Барбаре, чтобы объявить ей о своем окончательном решении расстаться с ней, Барбара выходила к нему с таким видом, что гнев короля мгновенно улетучивался, а любовь расцветала наново. С распущенными рыжими волосами, в небрежном пеньюаре, обнажающем все ее прелести, с двух сторон окруженная детьми, со слезами на глазах — кающейся мадонной выходила она к нему. Сердце короля таяло при виде матери, окруженной детьми, мягкой, ласковой, страдающей. Но все ли его дети? Их уже пять штук: трое сыновей и две дочери. По двору ползут слухи, что Барбара развратничает, подобно Мессалине, с кем попало и подобно ей в ближайшие бордели хаживает.

Как сказал один из историков, и мы склонны ему поверить: «Барбара меняла любовников ежедневно, чуть ли не ежечасно». Другие историки Барбару оправдывают: она, дескать, начала так часто менять любовников в отместку королю за его увлечения Нель Гвин и Молли Дэвис. Как бы там ни было, но плебейские вкусы Барбары нас просто поражают: за все время связи с королем только один ее любовник Черчиль был лордом, а остальные только из плебеев. Это и актер Карл Харт, и канатоходец Джекоб, и многие другие из пажей и лакеев. Муж, который был не против увлечения своей жены королем, поскольку от такого знатного любовника и сам имел немалые корысти, на сей раз, узнав о неразборчивости связей Барбары, искренно возмутился и потребовал развода. Ну что же, на это Карл II выразил свое милостивое согласие, но потребовал, чтобы граф жил за границей и ни в коем случае не возвращался в Англию. Он уехал во Францию, а Барбара, почувствовав окончательную свободу, пускается, как говорится, «во все тяжкие», ходит по разным притонам и выбирает себе на ночь без разбора: мастеровых, матросов, лакеев — сильных, здоровых и пригожих. Король от такого бесстыдства Барбары совсем помрачнел, перестал в ее альков вообще заглядывать. Но глядь, ни с того ни с сего дочь у Барбары рождается, и она с невозмутимым видом требует от короля, чтобы тот признал ее своей. В первый и последний раз возмутился король наглостью своей любовницы и первый раз не признал ребенка за своего.

Королева, его бесплодная жена, не только начинает ревновать мужа к Барбаре, но тоже устраивать страшные скандалы, поскольку возмущало ее не столько наличие у мужа любовницы, сколько высокомерное и наглое ее отношение к ней самой. Барбара дворцовый этикет соблюдать не желает, в низком реверансе перед королевой не приседает, ехидно улыбается, смотря прямо в глаза королеве, и за ее спиной шепчет разные гадости о ее бесплодности. Катерина Браганза в слезы, мужу сцены закатывает, в Португалию бежать собирается. Совсем замотался и запутался король в этой сложной ситуации с беспокойной любовницей. Решил уже на этот раз окончательно ее оставить. А тут ни с того ни с сего, несмотря на запрет показываться в английском королевстве, — муж Барбары объявился: «явился — не запылился», да еще с крамольным трудом под мышкой. Он заделался католиком и давай карикатуры и пасквили писать на бедного короля-протестанта, который сделал его насильственным образом «рогачом». Ну пришлось королю бывшего мужа своей любовницы в тюрьму заточить. Тогда за дело принялась пресса и выразила протест против тирании короля. Представляете себе, дорогой читатель, ситуацию бедного короля? Не успела еще высохнуть кровь от гильотированного отца, что-то подобное сыну грозит. И из-за чего или из-за кого? Из-за его любовницы и ее необузданного темперамента, ни с королем ни с бывшим супругом ужиться не сумевшей. Королю пришлось графа Кэстльмэна из тюрьмы выпустить, в Голландию отправить, а с Барбарой окончательно расстаться. Он выслал ее во Францию с таким вот напутствием: «Единственно, о чем я прошу Вас, это ведите себя как можно тише, а уж кого Вы будете любить — мне безразлично».

История умалчивает, как дальше «покатилась» жизнь Барбары, но сомневаемся, чтобы во Франции она вела себя тихо: такова уж эта натура, которая бешеным горным потоком сметает все на своем пути, даже не отдавая себе в этом отчета, едино во власти необузданной стихии своего темперамента.

Казалось бы, бурная жизнь с Барбарой должна бы набить оскомину королю на новые романы с авантюристками. Где там! В Англию приехала одна из племянниц кардинала Мазарини Гортензия, и увлечение короля вспыхивает с новой силой.

У кардинала Мазарини, первого министра и любовника и даже тайного мужа французской королевы Анны Австрийской, было ужас как много племянниц. От двух сестер, которые рожали, как это бывает в бедных семьях рыбаков, огромное количество нищих детей. Сам бездетный, хотя сплетники до сих пор шепчутся, что сын Анны Австрийской Людовик XIV и его брат Филипп Орлеанский — это дело рук (не рук, конечно) Мазарини. Документами это не доказано и мы считаем Мазарини бездетным. Но отцовские его чувства очень даже сильны и, конечно, по отношению к своим многочисленным племянницам. Всех в Париж перетащил, всем блестящее образование и приданое дал. А некоторые из его племянниц (Лаура, Олимпия, Мария и Марианна) даже воспитывались во дворце, вместе с королевскими детьми. В одну такую племянницу — Марию Манчини был влюблен юный Людовик XIV и даже намеревался на ней жениться, пока дядюшка, от греха подальше, не услал ее в Италию и там выдал замуж. Супружество было неудачным. С мужем своим она вечно ссорилась и тот, не желая быть «рогатым», отравить жену пытался. Она выжила, но, порядком испугавшись ревнивой мести безумного «рогоносца», переодевшись в мужское платье, бежала в Париж, за помощью и опекой к Людовику XIV, авось вспомнит увлечение молодости и даст ей хорошую пенсию. Но Людовик XIV вспоминать грехи юности не пожелал, у него уже другие любовницы, законные метрессы, возведенные в ранг чуть ли не цариц — будуарных, конечно, во дворце обитают. Марию Манчини принял холодно, пенсию ей назначил совсем скромную, а дворец дал и вовсе захудалый. И пусть еще спасибо королю скажет, мог ведь вообще ничего ей не давать, мало ли что в молодости было; а сейчас она его как женщина совершенно не интересовала.

Другая племянница Мазарини — Олимпия — начала вместе с любовницей короля маркизой Монтеспан заниматься черной магией, каких-то там петухов черных резали, кровь из них пили, а по некоторым следственным данным, даже кровь новорожденных младенцев, служили черную мессу да варили любовные напитки, начиненные разной дрянью, включая яйца зайца, шпанские мушки и истолченные рога оленя. Этой гадостью поили короля, известно в каких целях. Следствие обнаружило много компрометирующих доводов против Монтеспан и Олимпии Манчини. Но смерть принять живьем на костре пришлось только ведьме Вуазьен, Монтеспан сухой из воды вышла, хотя не без ущерба для собственной репутации в мнении короля, а Олимпия, от греха подальше, убежала за границу и там продолжала свои авантюрные интриги.