Древо скрелингов - Майкл Муркок

Узкий и на первый взгляд хрупкий, "Лебедь" даже на якоре выглядел полным сил и энергии, словно жилистый человек. Он рвался с привязи, гордый и самоуверенный, как птица, в честь которой был назван. Я слышал, что Гуннар приобрел его у обнищавших гренландцев, которые построили корабль, но не имели достаточных навыков, чтобы плавать на нем.

Я любовался обводами судна. Его роскошная носовая фигура с клювом изображала нечто среднее между лебедем и крылатым драконом. В его облике угадывалась невозмутимость величественной птицы, однако наклон палубы и посадка мачт создавали ощущение угрозы.

По старому обычаю викингов к поручню, разделявшему скамьи гребцов и навес, под которым они хранили свои пожитки и могли отдохнуть, выбившись из сил, были привязаны боевые щиты. Я знал, что многие викинги предпочитали дремать за веслами и вырабатывали привычку грести до полного изнеможения, чтобы потом от души насладиться покоем. На "Лебеде" добрая половина мест для щитов пустовала. Я решил, что экипаж состоит не только из скандинавов.

Я терпеливо дожидался у трапа, а на палубу тем временем начали подниматься пираты. Здесь были представители всевозможных народов, от исландцев до монголов.

– Клянусь богиней Иштар,- пробормотал какой-то перс, завидя меня,- я и не догадывался, что Гуннару так не хватает людей!

Национальность некоторых матросов я вообще не сумел определить, но заметил среди них высоких худощавых выходцев из восточной Африки, пару дюжих мавров, трех азиатов, а также греков, албанцев и арабов. У всех были мрачные лица людей, изведавших куда больше тревог и опасностей, чем мира и спокойствия. Некоторые из них занимали места у щитов, которые, очевидно, достались им от погибших. Два африканцаашанти принесли свои собственные длинные щиты. У многих их не было вовсе. Вооружение пиратов удивляло своим разнообразием. Если и была на свете команда подобранная для плавания в измерениях Хаоса, то это был экипаж "Лебедя".

У далекого горизонта что-то двигалось. Я поднял лицо. Мелнибонэйцы, помимо всего прочего, прекрасные мореходы, и я унаследовал от них привычку следить за водными просторами краешком глаза. Один из монголов словно крыса вскарабкался на мачту и испуганно завопил оттуда:

– Венецианские боевые галеры! Идут полным ходом!

Изрыгая проклятия, на палубе появился Гуннар. За ним вереницей тянулись с полдюжины шлюх и собак. Он выкрикивал приказы, молниеносно исполнявшиеся покорными людьми. Он на мгновение повернул ко мне свою безлицую голову и рявкнул:

– Плывем в Лас Каскадас! Там бы будем в безопасности. Поднимайтесь на борт. Если наша сделка сорвется, высажу вас на острове.- Взмахнув полами тяжелого плаща, он перепрыгнул через поручень и двинулся к корме.

Лас Каскадас пользовался дурной славой. Этот скалистый остров с единственным портом находился в западной части Средиземного моря, в нескольких днях плавания, а нам еще предстояла встреча с венецианцами, турками, а то и с византийцами и итальянцами- все они считали себя хозяевами этих вод. Даже неприступный Гибралтар не мог сравниться с портом Лас Каскадас, который был так хорошо укреплен, что вражеский флот не имел никакой надежды туда войти. Любой попытке взять его с суши противостояли крутые вулканические скалы, отвесно вздымавшиеся из воды. В результате остров стал прибежищем для всех корсаров Красного побережья и окрестных морей; у них была даже своя королева, знаменитая разбойница, известная всем мореходам под именем Роза-Дикарка. Гуннар похвалялся, будто бы плавал с ней. Ее двухкорпусное судно с необычным названием нельзя было спутать ни с одним другим. По всей видимости, этот катамаран построили корабелы, которых Роза привезла с собой из империи Южных морей, в существование которой верили лишь немногие европейские капитаны.

Только два татуированных великана, все еще служивших Розе, знали секреты создания подобных судов.

Черные с золотом паруса Венеции на горизонте чуть увеличились в размерах. Мы двигались вместе с отливом, и я втиснулся между мачтой и рубкой, изумляясь искусству моряков. Чтобы выстроить флотилию в боевом порядке, им хватало одного-единственного паруса на каждом корабле.

Гуннар громовым голосом начал отсчитывать ритм, и весла окунулись в воду. Мы не думали ни о чем, кроме бегства. Из-под носа "Лебедя" во все стороны метнулись дхау и лодки; мы стремительно вышли из бухты в открытое море. Весла и парус мчали корабль вперед, а Гуннар сам встал у руля. Судно было так хорошо сбалансировано, что для управления им было достаточно легких прикосновений руки. Поднимаясь в воздух, весла двигались с изумительно согласованностью, как будто исполняли великолепно отрепетированный танец. Словно живое существо, "Лебедь" вырвался на морские глубины задолго до того, как венецианцы заметили нас. Мы сразу направились в Средиземное море и, если только противник не устроил нам засаду, "Лебедь" легко оставит его за кормой. Едва станет понятно, что мы стремимся укрыться в Лас Каскадас, все преследователи кроме венецианцев прекратят погоню. Ярл Гуннар всегда поддерживал добрые отношения с Халифатами.

Двухмачтовые неуклюжие суда венецианцев с невольниками на веслах и тупыми носом и кормой были предназначены скорее для обороны, чем для нападения; только при хорошей погоде и крайне удачном стечении обстоятельств они могли надеяться не отстать от нас, не говоря уже о том, чтобы догнать. Перед тем, как наши грозные преследователи скрылись за горизонтом, мы попрощались с ними. Потом мы поплыли вдоль иллирийского побережья и, вовсю налегая на весла, обогнули Аппениниский полуостров. Наш парус надул сильный юго-восточный ветер и понес нас к Сицилии и Тирренскому морю, где мы повстречались с маленькой флотилией судов с черными парусами, которые терпеливо нас дожидались. Там были две бригантины и один бриг.

Гуннар стоял на мостике, уперев руки в бока. Мы стрелой пронеслись мимо неуклюжих кораблей, и он расхохотался.

– Три!- крикнул он.- Три судна! Всего три корабля, чтобы поймать "Лебедя"! Богатство лишило вас мозгов!- Он повернулся ко мне.- Кажется, они нас оскорбляют, сэр Сереброкожий?

Было ясно, что он видит во мне родственную душу, но у меня такого чувства не возникало.

Ходовые качества "Лебедя" восхищали меня. Однако Гуннар вел себя так, словно венецианцы непременно должны были нас захватить. Как и я, он не привык успокаиваться раньше времени.

Ближе к вечеру он наконец приказал гребцам замедлить ход, и те сразу заснули у весел. "Лебедь" продолжал скользить по воде практически по своей воле. Гуннар сбирался проделать весь путь до Магриба в виду нумидийского берега. Лас Каскадас находился всего в нескольких милях от него, к западу от нас.