Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе - Ронни Касрилс

Мне было интересно встретиться с молодыми бойцами и сравнить их с моим поколением — «mgwenya» 60-х годов.

То поколение опиралось на опыт нерасовой политики Движения Конгрессов. Это же поколение не было знакомо с АНК, который был запрещён на протяжении большей части их жизни. Они были молоды и выросли в политическом вакууме. Единственными белыми, с которыми они были знакомы, были высокомерные инспектора школ, администраторы чёрных посёлков и надувающиеся от важности хулиганы в полицейской форме.

А теперь их обучали офицеры армии ГДР, их обслуживал штат пожилых женщин, и я должен был читать им лекции по истории борьбы.

Мой опыт учёбы в Одессе придал мне нужную уверенность. Слушатели были одеты в военную форму; создавалось впечатление, что они находились в хороших отношениях с преподавателями и работницами столовой. Командиром группы был беззаботный молодой человек по имени Сейисо. Он сразу же тёплым приветствием снял мою напряжённость.

Моё преимущество заключалось в том, что Палло и Азиз уже побывали в школе и познакомили слушателей с ранними этапами истории. Я должен был рассказать им о создании и развитии МК.

Я начал с рассказа о воздействии Шарпевилльской бойни и о запрете АНК в конце марта 1960 году. Я почувствовал, как внимание моей аудитории усилилось по мере того, как мы анализировали условия, в которых было принято историческое решение о начале вооружённой борьбы. Я отметил, что основным мотивом была не ненависть к белым и любовь к насилию, а тот факт, что режим апартеида, как все тиранические режимы в истории человечества, не оставил нашему народу никакой альтернативы.

Товарищей интересовал марксизм, который был включён в учебную программу, и все они особенно подчёркивали свое презрение к религии. Однако во время матча по волейболу, в который они часто играли по вечерам после занятий, выяснилось, что они были предрасположены к суеверию. Озорной молодой парень по имени Боб, который в ходе дискуссий показал определённое знание сельской культуры, играл в проигрывающей команде. И вот наступила его очередь подавать.

— Я собираюсь заколдовать вас, — заявил он, поводя рукой над мячом. — У меня есть сильнодействующее muti (колдовское средство).

Его соперники начали издеваться над ним, но он подал такую мощную подачу, что соперники не смогли принять её.

Его товарищи заорали от восторга, а он готовился подавать снова, уверенно и хвастливо заявляя, что его снадобье действует. Следующая подача была повторением предыдущей, и я разглядел тень испуга в глазах Сейисо, когда тот пытался реорганизовать свою команду. Две следующие подачи Боба заставили его соперников лишь обороняться и после нескольких суетливых попыток удержать мяч в игре, они проиграла эти два очка.

Встреча начала приобретать нервный характер, а Боб хвастался перед своими товарищами по команде и заявлял о силе muti. Он опять подал и собравший все свои силы Сейисо с трудом смог принять мяч и поднять его в воздух. Последовала ожесточенная борьба за очко: Сейисо подбадривал свою команду, а Боб носился по площадке, пытаясь нанести заключительный удар. Мяч взлетел высоко над сеткой и выпрыгнувший Сейисо сильным ударом послал его вниз, завоевав своей команде право на подачу.

Команда Сейисо пришла в экстаз и начала отпускать ехидные замечания насчёт muti Боба. Преодолев кризис, они выиграли и всю встречу. На следующий день на занятиях я объявил тему: «Старик и колдун».

История, которую я им рассказал, была случаем из жизни. Смешанная группа бойцов МК и зимбабвийских партизан проникла в Родезию из Замбии в 1967 году. После первых столкновений с войсками Яна Смита они нашли убежище на холмах около одной деревни.

Затем они познакомились со стариком по имени Мадала, который начал помогать им. Он стал посыпать им пищу и передавать информацию, а также согласился поместить одного из раненых партизан в своей хижине в деревне. Он выдал его за больного родственника из города. От Мадалы партизаны узнали, что в деревню должен был приехать знаменитый sangoma (колдун). Местный вождь должен был по этому случаю забить корову и выставить пиво. Некоторые из партизан считали, что по крайней мере один из них должен участвовать в этом культовом событии вместе с Мадалой и раненым товарищем. Тогда они смогут получить благосклонное отношение местного вождя и благословение колдуна. Это предложение, однако, столкнулось с возражениями со стороны остальных бойцов, которые сочли, что это рискованно.

Рассказав это, я предложил сделать перерыв на десять минут и попросил слушателей, чтобы они приготовились после перерыва принять решение, «как будто они были членами той партизанской группы, на холмах». Шум в коридоре, пока они обсуждали следующий шаг в этой истории, стоял оглушительный. Директор школы, кабинет которого был в конце коридора, выглянул с любопытной улыбкой на лице, чтобы узнать у меня, что происходит. «У нас сейчас будет интересный спор между сторонниками диалектического материализма и идеализма», — объяснил я.

Спор разгорелся с силой, по страстности сравнимой с волейбольным матчем. Боб и Сейисо опять были на противоположных сторонах. Спорщики разбились ровно на две части, как это и было в действительности в Зимбабве. Одни утверждали, что обычай требовал, чтобы они приняли участие в церемонии. Некоторые, как Боб, с достаточной уверенностью заявляли, что средство колдуна должно было помочь им нанести поражение солдатам Яна Смита.

Несогласные с ними утверждали, что это было крайне опасным предприятием, что колдуну попросту нельзя было доверять, что в снадобье не было никакой силы, и что при всей важности культовых традиций прежде всего имели значение соображения безопасности.

В конце концов я рассказал им о том, что их обсуждение точно повторяло спор, который в действительности разгорелся на зимбабвийских холмах. Тогда было решено, что один товарищ должен сопровождать Мадалу и раненого товарища на угощение с пивом. Они должны были сказать, что приехали из города. Когда они встретились с колдуном, то он пристально посмотрел на них и внимательно исследовал рану бойца. Колдун сказал им, что ощущает, что они подвергаются большой опасности. Затем он произнес заклинание, заверив их в том, что в следующий раз, когда они подвергнутся опасности, на них опустится густой туман и укроет их от врагов. В ту ночь после празднества Мадала отвел двух бойцов в свою хижину. На следующее утро деревня очень рано была разбужена родезийскими силами безопасности, которые прибыли в поисках старика и его двух друзей. Мадала поднялся рано, чтобы собрать хворосту. Он видел издалека, как солдаты окружили хижину и открыли огонь по её обитателям. Он побежал к холмам, чтобы предупредить партизан.