Полуночные тени - Алёна Кручко

Анегард выпил полкружки — жадно, захлебываясь. Устало откинулся на подушку, закрыл глаза. Спросил сиплым шепотом:

— Как я здесь оказался?

— Не знаю, — медленно ответила я. — Я проснулась ночью — под окном конь…

Говорить было больно, и я замолчала. Подумала: может, Зигмонда позвать? Что-то он говорил про панику в замке, про Гарника…

— А с тобой что?

— Что? — не поняла я.

— Шея, — не открывая глаз, пояснил его милость. Надо же, заметил!

— Да ерунда… пройдет…

— Сьюз, — напрягся молодой барон, — что — с тобой — случилось? Кто?..

— А бесы их знают, кто! — от злости у меня вдруг прорезался голос. — Может, Ульфаровы наемники. Они не сказали.

На мое счастье, тут вошел Зиг.

— Что, — спросил, — очнулся? Как ты здесь оказался, а?

Я всхлипнула и села на пол. Ну хоть плачь, хоть смейся!

Сейчас ведь точно скажет: "У Сьюз спроси"!

— У Сьюз спроси, — просипел Анегард. — Я не знаю.

Вздохнув, я наконец-то изложила более-менее связно все события этой ночи. Заодно вспомнила и про Рэнси, спросила Зигмонда:

— Он что, не дошел?

— Вот тут уж я не знаю, — ответил Зиг. — Если дошел, Гарник скоро здесь будет. Ты сам-то что помнишь? — спросил Анегарда.

— Ехали, — молодой барон неопределенно повел здоровым плечом. — Все тихо было. На развилке у Орехового кони взбесились. Как… прости, Зигмонд, как от твоих чар. Похоже очень. Я успокоить хотел… — Анегард дышал все тяжелее, на губах лопались кровавые пузырьки. А ведь бабушка молчать ему велела, вспомнила я.

— Молчите, господин, нельзя вам говорить, — я встала, отерла Анегарду губы, вытерла пот со лба. — Дальше ясно. Подстрелили его, а конь понес, куда придется.

Анегард чуть приметно кивнул, прикрыл глаза. Похоже, короткий рассказ утомил его безмерно.

— Стрелы где? — спросил Зиг.

Я пожала плечами, поморщилась: засохшая повязка давила шею, царапину — вряд ли там что больше, раз я уже и хожу, и говорю! — начало печь. Стрелы… Кажется, они лежали на столе… на столе, да. А рядом на лавке — окровавленные камзол и рубашка…

— На кухне были.

— Не было, — уверенно возразил Зигмонд.

Может, бабушка утром убрала?

— Пойду поищу.

Я остановилась у дверей, обернулась.

— Зиг, пожалуйста… можешь бабушку сюда перенести? Я на две комнаты не услежу, а ты…

— Да, — кивнул нелюдь, — в лечении я тебе не помощник. Сделаю, Сьюз.

В кухне у нас — сплошные двери. Из моей комнаты и из бабулиной, в кладовку, на крыльцо и на задний двор. И еще окно — из него виден только лес и клочок неба, но это та сторона, откуда чаще всего натягивает дождь, так что я вглядываюсь туда уже по привычке. Сейчас там летала, нарезая над лесом широкие круги, черная точка, и веяло от нее тревогой и опасностью.

— Зиг, — окликнула я, — погляди, не твой?

Нелюдь оказался рядом мгновенно. Всмотрелся, кивнул:

— Мой. Углядел что-то или провожает кого-то. Странно… ты стрелу нашла?

— Ой, нет, — спохватилась я. — Сейчас.

— Ищи, — приказал Зигмонд, и в голосе его мне впервые после Орехового почудилась смерть. Аж холод по спине разлился. Зиг положил руку мне на плечо, сжал легонько: — Сьюз, что за дурость? Ты меня бояться вздумала?

— Нет, — я дернула плечом, сбрасывая его ладонь. — Просто ты меня напугал.

— Ну извини, — рассеянно пробормотал заколдунец. Раскаяния в его голосе не было и на медяк. И не надо. Что я, томная барышня какая? Как бы ни пугал меня Зиг, счастье наше, что он здесь.

Я отвернулась от окна, обвела взглядом кухню. Если стрелы убрала бабушка… ну, скорей всего… ага, точно!

— Вот! — Я откинула крышку пустовавшего пока ларя, в который мы складывали к зиме готовые снадобья. Зигмонд оттолкнул меня, повел носом над заскорузлыми тряпками, что еще вчера были одеждой молодого барона. Осторожно, двумя пальцами, достал стрелу. Долго вертел перед глазами, обнюхал, чуть ли на зуб не попробовал. Я тем временем рылась на полках и все больше впадала в панику: неужели мы с бабушкой умудрились отдать в замок всю кроветворку, совсем не оставив себе?!

Зиг тронул меня за плечо, сунул под нос стрелу:

— Я возьму ее.

— Это не ко мне, — отмахнулась я. — Вон его милость Анегард лежит, с ним решайте. Зиг, — под руку мне попалась заживляющая мазь, что повернуло мои мысли немного в другом направлении, — поможешь повязки ему сменить?

— Да, конечно, — Зигмонд развернулся и ушел в комнату. Собирая чистые тряпки, я слышала, как он спрашивает Анегарда про стрелу. И что в ней такого важного?..

Вернувшись в комнату, я первым делом подошла к бабушке. Зигмонд устроил ее на моем тюфяке, а для меня притащил еще один — и когда успел?

— Девонька моя, — прошептала бабушка, беря меня за руку. — С тобой всё… они тебя не… не тронули?..

— Все хорошо, ба, — я сморгнула непрошеные слезы. — Зигмонд вовремя подоспел. Что у тебя болит?

— Страшного ничего, — помолчав, уже тверже ответила бабушка. — Спину потом разотрешь и от головы отвар сделаешь, я нашепчу. Плохо, что мне головой лучше пока не двигать. Лежать, не вставать…

— Верно, — кивнул подошедший незаметно Зиг. — Видел я такое, лежать надо. Не боговорот, но дня три-четыре точно.

— С шеей что? — бабуля тоже заметила мою повязку. Я поморщилась. Ответил Зиг:

— Царапина, за пару дней заживет. Обработать только надо, а то я наспех завязал…

— Оно и не болит даже, — сказала я. — Рукам и то хуже.

— Синяки борцом смажь. — Бабушка, похоже, собралась с мыслями и решила, что без ее руководства мы никак не справимся. — Царапину обработай сейчас же. Промой и…

— Да знаю я! Ну ба, ну что я, царапин не лечила?! Ты лучше скажи, чем Анегарда поить?

Бабушка задумчиво почесала кончик носа.

— Повязки не меняли?

— Вот, — кивнула я на охапку чистых тряпок, — собираемся.

— Ты, — бабуля ухватила за руку присевшего рядом Зигмонда, — сможешь разобраться, как рана? Сьюз такого не видела.

— Разберемся, — успокоил бабулю Зиг. — Да все там хорошо должно быть, лихорадки нет, не бредит…

Я вспомнила кровавые пузыри на губах молодого барона. И это — хорошо?!

— Не трусись, справимся, — подбодрил меня Зиг. — Пошли.

Справлялся в основном Зигмонд. Нелюдь бестрепетно сорвал старые повязки, и ухом не поведя на придушенный стон его милости, помял пальцами края раны, хмыкнул, подхватил обмякшего Анегарда подмышки, усадив его ко мне спиной:

— Мажь давай!

А у меня руки дрожали, как овечий хвост. Намазать-то намазала, даже завязать смогла, послушно кивая на приказы Зига: "Туже! Кому говорю, туже!", — но, едва заколдунец опустил молодого барона обратно на подушки, села на пол и разревелась. Никудышная из меня лекарка.