Другая половина мира - Михаил Ахманов

Он вздохнул, растворил бронзовую дверь и поднялся на верхний этаж башни. Круглая комната с четырьмя неширокими бойницами была обставлена скупо: на полу — циновки из тростника, в центре — низенький столик с кожаной подушкой, в простенках — полтора десятка клеток с соколами; не с большими белоснежными, чьи перья носили одиссарский сагамор и его наследник, а с сизыми посыльными. Каждая клетка, собранная из прочного дерева, сверкала цветами одного из Великих Уделов. Три из них были пусты, в остальных печально нахохлились сизые пернатые гонцы, чьи родные края лежали во многих днях полета от Серанны. Воздух в комнате был свежим, без запахов помета и гниющего мяса; об этих птицах заботились лучше, чем о наложницах сагамора.

Встав у лестницы, что вела на кровлю башни, Джеданна оглядел свой личный соколятник. Разумеется, связь с помощью грохочущих барабанов была надежней и быстрей, но в иных случаях он не рисковал довериться чужим рукам и ушам. Тем более когда дело касалось владык! Тут каждое слово могло иметь три смысла, каждая фраза — второе дно; искажение же титула почиталось едва ли не смертным оскорблением.

Взгляд Джеданны скользил по разноцветным клеткам, впиваясь в желтые зрачки птиц. Вот эта троица привезена кейтабским кораблем из Сеннама, от Мкада-ап-Сенна, Повелителя Стад… Ну, с ним делить нечего; сеннамитский Удел далек, как пространства Великой Пустоты! Два сокола из Коатля с темноватым оперением; хозяин их, Ах-Шират Третий, желает зваться Простершим Руку над Храмом Вещих Камней… Еще два, из Тайонела, от Харада, Ахау Севера, отца Эйчида… у этого владыки теперь не больше приязни к Одиссару, чем у заносчивого атлийца Ширата… В золотистых клетках — четверка соколов Че Чантара, Сына Солнца; один из них сегодня ночью умчится на юг, в Инкалу, арсоланскую столицу… А вот и последний, единственный из тасситских степей — от воинственного Коконаты, повелителя, Взысканного Судьбой! Джеданна зло скривил губы. Велик Мейтасса, бог Всемогущего Времени, но сколь мерзостен его народ! Дикари, лишенные сетанны, чья страна недостойна имени Великого Удела!

Он плюнул в сторону белой клетки и, шагнув к столу, сел на подушку — так, как сидели в Одиссаре, привычно опустившись на пятки. Перед ним лежала полоска тонкого пергамента, полые тростниковые трубочки, мягкий воск, очинённые перья керравао и гусей; в стеклянном сосудике темнела краска, получаемая из дубовых орешков. Джеданна обмакнул в нее перо, вывел на гладкой коже имя и титул владыки арсоланского Очага и задумался. Он знал, что написанное сейчас определит судьбу его сына — не на годы, не на десятилетия, на века! Не хотелось бы лишать его радостей первой любви, но у кинну, избранника богов, свой путь… Верно сказано в Книге Повседневного: за мудрость зрелых лет платят страданиями в юности. И Дженнаку придется заплатить!

Эта Виа, девушка-ротодайна, совсем зачаровала его… лучше бы он, подобно Фарассе, завел себе нескольких наложниц… Жаль, конечно, что в ней лишь капля светлой крови, но, быть может, это и к лучшему, чтобы Морисса не питал ложных надежд — хоть род его ничем не запятнан, но все же не сравнится с величием Очага Арсолана. А так… так всем ясно, что дочь Мориссы не может стать супругой наследника… Дети их будут почти светлорожденными и, возможно, проживут долгие годы, но кровь внуков станет красной… красной, а не алой… багряной, как у всех потомков из побочных ветвей, что родились от женщин хашинда, кентиога и других.

Сагамор, стиснув перо, вновь покосился на клетки, словно озирая пять Великих Уделов Эйпонны. Забудем об этой Вианне, решил он; разумеется, Дженнаку нужна супруга чистой крови, и дочь бога Солнца, Луны и Звезд, Светлого и Справедливого — лучший выбор из всех возможных. Хотя он и предложен Фарассой, у которого, как у койота, хитростей больше, чем шерсти! Однако в этом случае Фарасса прав; ведь Сеннам слишком далек, Мейтасса слишком дика, женщины Коатля не отличаются красотой, а в Тайонеле теперь вряд ли будут счастливы породниться с Южным Уделом. Конечно, есть подходящие девушки и в самом Очаге Одисса, ничем не хуже покойной Дираллы, однако что выиграет Дженнак, взяв в жены дальнюю родственницу? Что он получит? Ничего… почти ничего… немного земли, немного серебра… Для кинну и будущего сагамора все это — придорожная пыль!

Нет, Арсолана была и остается единственной возможностью, подумал Джеданна. Счастье еще, что Че Чантар, почти не уступавший годами Унгир-Брену, породил дочь на закате дней своих! Видно, крепки побеги на древе бога Солнца!

Он встал и подошел к окну, выходившему на море; озаренное лунным светом, оно простиралось перед Ахау Юга непаханной целиной. Мысли его вернулись к рассвету Дня Ясеня; он вспоминал, как стоял на башне, всматривался вширь Ринкаса и гадал, что лежит там, за неясной чертой горизонта, где лазурные воды сливаются с голубым небом. Может быть, Джен увидит те новые земли…

Но существуют ли они в самом деле? Правда, в Книге Тайн, на синих страницах Сеннама, встречались кое-какие неясные намеки… Но кто мог сказать, верно ли поняты эти божественные откровения? Четвертая Книга Вещих Камней была написана на древнем языке Юкаты, которым владели лишь мудрейшие из жрецов. Унгир-Брен, однако, не сомневался в правильной расшифровке текста; ведь многое из записей Сеннама прочитано и подтвердилось. Стоит ли удивляться тому, что где-то за океаном лежат обширные земли? Куда большее чудо — шарообразность мира, о чем тоже сказано в Книге Тайн… А ведь это оказалось истиной, несмотря на всю невероятность подобного утверждения!

Джеданна усмехнулся, вспомнив о планах Джиллора обогнуть на кораблях весь свет и высадиться на Западном Побережье, в Шочи-ту-ах-чилат, за просторами тасситской парамы. Превосходная военная операция — если бы только кто-нибудь ведал, сколь велика мировая сфера и какой путь придется пройти кораблям! К сожалению, это место в Книге Тайн так и осталось тайной, запечатанной синими и голубыми знаками Сеннама: боги измеряли расстояния не локтями и длинами копья, не полетом стрелы или сокола и не днями пути, а иным способом, совершенно неясным.

Ну, если верить Унгир-Брену, кейтабцев такие неясности не пугают…

Месяц подбирался к зениту, до рассвета оставалось два кольца времени, но Джеданна не хотел спать — в его годах светлорожденные почти не испытывали потребности в сне. Он вспомнил, что утром должен отправиться в город — там, в гавани, покачивались гребные галеры, что унесут его сына на запад, навстречу тасситским ордам. Ему надо проводить Дженнака… проводить в далекий поход… в первый, но не последний…

Но до того он закончит с посланием Че Чантару. Теперь он знал, что и как написать; и с утренней зарей сокол выпорхнет из бойницы, помчится на юг, минует Кайбу, Йамейн, десятки малых и больших островов Ринкаса, достигнет материка и прянет вниз — к остроконечным шпилям Инкалы, увенчанным золотыми солнечными дисками. Сокол — сильная птица и верная человеку; он будет лететь день за днем, словно живая стрела, выпущенная богом Судьбы…