Отрок. Женское оружие - Евгений Красницкий

Тут, в довершение всех проказ, почти добежавший до лестницы Ворон подбил под ноги выскочившую из двери Евдокию, и та с визгом полетела на пол. Что там произошло дальше, Анна разобрать не успела, но моментально образовавшаяся куча-мала из барахтающихся девок разъярила ее окончательно. Последней каплей стали причитания Млавы, умудрившейся во всей этой неразберихе как следует ушибиться.

— Уй-юй-юй!!! Убилася-а-а-а-а!!! Развели тут кобеле-е-ей!!! Все ваша Академия дурацкая-а-а-а!!!

Вой этой дурищи, смеющей походя поносить Академию, хлестнул Анну, словно пощечиной.

«Оружие тебе, говоришь? Дружину захотела? ЭТИХ, что ли, в Туров везти? Ну уж нет! Им не то что оружие — половник доверить страшно. Ну держитесь у меня, я вам устрою! Как там батюшка Корней на новиков рыкает?»

— Молча-ать! — Резкий окрик Анны прозвучал как удар хлыста. Девки мгновенно замерли, кто-то аж присел с перепугу. Сейчас боярыню можно было назвать только «воеводой в юбке»: плечи расправлены, к спине хоть доску прикладывай — прилипнет, глаза чуть прищурены, черты лица затвердели, даже стали какими-то хищными. И взгляд такой, что, кажется, полоснет — зарежет. Девчонки, ошарашенные столь резким окриком, мгновенно притихли; видно было, что ТАКУЮ боярыню они боятся не на шутку.

— Это что за курятник? Раскудахтались! — Анна уже не кричала, но слова ее по-прежнему звучали, как резкие команды. Только Млава продолжала причитать, даже не пытаясь сползти с придавленных ею девиц. Вид ее обтянутого рубахой обширного зада, похожего на мешок со свеклой, вызвал у боярыни приступ брезгливости. Она решительно подошла к копошащейся на полу куче, выхватила из стоящего в углу у лестницы поганого ведра веник, выдернула из него три хворостины и врезала с оттяжкой прямо по этому недоразумению, вложив в удар все накопившееся у нее раздражение.

— Встать! — рявкнула Анна так, что Млава, взвывшая было от ожегшего ее удара, тут же захлопнула рот, чуть не прикусив себе язык. Молча глотая слезы и потирая пострадавшее место, толстуха поспешно сползла с придушенных подружек, пыхтя, поднялась на ноги и тут же получила звонкую пощечину. — Цыц, дура! Розог захотела?!

Боярыня окинула взглядом своих подопечных, замерших в полном обалдении: полураздетые нечесаные девки совсем не походили не то что на дружину прекрасных дев, коих она представляла себе в ночных мечтах, но и вообще ни на что путное. Выплеснув на Млаву часть своего раздражения, Анна было успокоилась, но сейчас опять стала закипать.

— Забыли, что вы в воинском поселении? Ну так я напомню! Ты, — Анна в упор глянула на Млаву, — за поносные слова на Академию Архангела Михаила — без завтрака. Молча-ать! Вас сюда зачем прислали? — продолжала она, давя девок тяжелым взглядом. — Перед отроками задницами вертеть? Вы у меня на те задницы сесть не сможете! Всем молчать! Строиться! Последняя в строю вечером на посиделки не идет! Нале-во! В умывальню бегом!

Переполошенные неожиданными строгостями девчонки рванули в умывальню, устроенную внизу у центральной лестницы, чтоб неумытые и нечесаные девицы не показывались на людях. Обалдевшая от свалившегося на нее несчастья Млава попыталась было в одной рубахе выскочить в нужник, но ее в четыре руки остановили и с воплем: «Оденься, дура!» — отправили вверх по лестнице. Тем не менее, несмотря на всеобщую панику, Анна с удовлетворением отметила, что сегодня девчонки покончили с умыванием-одеванием гораздо быстрее, чем обычно.

«Вот что порядок воинский делает! Глядишь, и эти распустехи на людей похожи станут! А Арина-то… смотрит и молчит. Девки все в мужских портах да рубахах, а она будто и не удивлена, даже бровью не дрогнет».

Выяснить, которая из девиц была последней, так и не получилось: к Анне-старшей подошла Анна-младшая, легкомысленно не принявшая во внимание нынешнее настроение боярыни, и проскулила, страдальчески морщась и неприязненно косясь на Арину.

— Ма-ам, можно я не пойду сегодня с собаками? У меня живот болит, не могу я…

На этот раз хлесткое: «Молча-ать!» — вырвалось у Анны само собой.

— Я тебе разрешала рот открывать? Что велю, то и сможешь! На псарню бе-егом! А чтобы впредь дурью не маялась — без завтрака сегодня! — Боярыня отвернулась от Аньки, которая от такой резкой отповеди только рот разинула, и обвела глазами сгрудившихся девиц. Тишина в светлице стояла мертвая. — С сегодняшнего утра те, кто не управится на псарне до завтрака, есть не идут… Молчать! — заглушая поднявшийся было ропот, Анна повысила голос. — И завтракать в обед будут. И не надейтесь, что Плава пожалеет и какой-нибудь кусочек до обеда подсунет. Я с нее за это спрошу, а вам еще добавлю. А ты, — повернулась она к Млаве, — не вздумай из собачьей миски чего-нибудь съесть.

— Да когда я…

— Молчать! Вы — воспитанницы воинской Академии, такие же, как и отроки. И послабления ни в чем не ждите! С завтрашнего дня, кто по рожку не встанет и для построения не спустится — без завтрака. Все проспите — все голодными и останетесь! Больше половины проспит — тоже весь десяток без завтрака. И впредь порядок такой же будет! С псарни возвращаетесь сюда, переодеваетесь — на молитву и на завтрак… те, кто успеет. Позавтракаете — и опять к Прохору. А потом у вас стрельба с Артемием, — девицы было заулыбались, подталкивая друг дружку локтями, но стоило Анне нахмуриться, как они тут же затихли. — Сегодня старшей у вас Мария будет.

При этих словах Машка разом приосанилась, свысока оглядывая своих сегодняшних «подчиненных».

«Ну-ну, покомандуй, доченька, посмотрим, как у тебя получится».

— Проследишь, чтобы все всё успели и чтобы вид у всех был опрятный и благолепный. А теперь построились, как я вас учила, и пошли.

Без сутолоки, конечно, не обошлось, но строй девки уже худо-бедно соблюдали. Как только последняя из них скрылась за дверью, Анна повернулась к все так же невозмутимо наблюдавшей за этой картиной Арине и сказала с легкой усмешкой:

— Их счастье, что не воевода Корней Агеич их будил, а я его личину надела. Зато теперь поймут, что такое порядок воинский. Никак привыкнуть не могут после жизни в семье… Ладно, у меня с утра хлопот по хозяйству много, а ты, если хочешь, можешь пока осмотреться в крепости. У нас тут каждый день что-то меняется — строимся, так что ты осторожно, как бы не зашибли ненароком. Сестренки-то твои спят еще? Не испугаются на новом месте, если проснутся, а тебя рядом не окажется?

— Да вроде бы не должны, — с сомнением сказала Арина.

— А то, если хочешь, задержись пока здесь. Скоро мой племянник Кузьма подойдет, кое-что для нашей мастерской обещал принести. У нас мужам в девичью хода нет, только Кузьме и разрешаем в пошивочную и обратно пройти; так, может, и проследишь за этим? Отрокам-то надо не надо, а любопытно заглянуть туда, куда ходить не велено. Ну и познакомишься заодно, он парень занятный. Словом, осматривайся пока, а я пошла.