Ричард Длинные Руки – эрцфюрст - Гай Орловский

Он взвизгнул испуганно, попытался лизнуть, но я увернулся, ухватил его покрепче и вместе с ним даванулся в прозрачное якобы стекло зеркала.

Сэр Жерар ничуть не удивился, что я исчез на сутки, уже приучен, как и все в Савуази и Геннегау, а я по возвращении тут же затребовал сводку происшествий за сутки и весьма изумился, что ничего особенно не произошло, непорядок, это что у нас за сонное болото.

Он прокашлялся, это он так выражает неодобрение, выпрямился, сухой и чопорный, уже больше придворный, чем соратник Ришара в тех давних боях и подвигах.

– Ваше высочество, – произнес он холодновато, – а позволительно ли мне будет напомнить вам…

– Можно и мне, – согласился я. – А вообще-то позволительно всем. И что стряслось?

– Вы сами, – произнес он с расстановкой и так посмотрел выразительно, что я уже решил, что вот я уехал и бесчинства прекратились, – вы сами, ваше высочество, распорядились…

– Ну-ну, – сказал я нервно, – что я там такое ужасное распорядился? И вы поверили?

Он наклонил голову.

– Вы распорядились… гм… всех-всех драчунов и дуэлистов отправить в лагеря, чтобы те сами формировали свои отряды.

– А-а-а, – сказал я с облегчением, – это да, было! Я мудрый, делаю все правильно местами. И что, сразу и драки прекратились?

– Почти полностью, – заверил он.

– Что за королевство, – проворчал я, – никакой в нем жизни!.. И что, никого не грабят? И по ночам к чужим женам не ходят?

– Не замечено, – сказал он.

– А, – протянул я, – это другое дело. Просто наши вояки все делали открыто, а здешние демократы приловчились тайком и по ночам, а днем в церкви такие благочинные, такие правильные, мультикультурные, деткам говорят о нравственности и либеральных ценностях… тьфу, да что они так ко мне привязались?

Он покачал головой.

– Не говорят.

– Неужто правда?

Он кивнул.

– Нравственность всегда мешает на коротких дистанциях. А масштабами общества либералы и гуманисты не живут, это осталось в прошлом.

– Настоящие демократы, – согласился я задумчиво. – Ничего, вот введем гуманный гуманизм с благородным оттенком просвещенного абсолютизма, они все быстро станут роялистами… Вы не забыли еще раз напомнить, что отряды нужно формировать на предельно демократических принципах: мажоритарное распределение миноритариев в тактических единицах?

– Да, – заверил он, – только я такие слова не выговорю, потому я объяснил несколько иначе.

Я заинтересовался.

– Сам хочу научиться говорить на языке простого народа благородных лордов и магнатов. Как вы им объяснили?

– Да я больше жестами, ваше высочество.

Я скривился.

– Жестами и я могу. Кто-то ждет приема, или можно к фавориткам?

– Только посол, – ответил он.

– Какой?.. Ах да, от этой рыжей…

Он вскинул брови.

– От ее величества королевы Ротильды?

Я отмахнулся.

– Будучи демократическим реалистом, я говорю то, что вижу, а сейчас она никакая не королева, а просто рыжая. Вы не заметили, что как только королева теряет трон, ее волосы становятся из каштановых просто рыжими?.. Однако посла зовите, это лучше, чем садиться работать. С ним хоть вина попьем вроде бы по делу.

– Ваше высочество…

– Зови, нечего тут раскланиваться.

Посол снова вошел с настолько изощренными танцами, что я увидел зачатки чардаша в этом па-де-де и падеграсе, а когда он закончил и склонился в поклоне, выравнивая бурное и сопящее дыхание, я сказал милостиво:

– Весьма. Внушает!.. Зело. Итак?

– Брачный договор готов, – сообщил он.

– Где?

Он раскатал трубку, вытащил листы бумаги, огляделся.

– А-а… специалисты?

– Какие?

– Ну, юристы, адвокаты…

Я поморщился.

– Зачем? И так все ясно, мужчинам я не доверяю только некоторым, женщинам – никому, так какой смысл вчитываться в параграфы? Все одно, как бы вот так… Ну-ка, что вы тут насочиняли…

Все-таки я читал с великим любопытством и некоторым учащенным сердцебиением. Всегда кажется, что не готов для семейной жизни, да все мы не готовы, но как-то оказываемся в ней по уши, и вот я тоже готовлюсь подписать, хотя могу и не подписывать, никто меня не принуждает, это не брак по принуждению или shotgun marriage, я остаюсь свободен, просто с помощью такого символического брака решаю некоторые свои задачи, как решает их и Ротильда…

Кстати, зачем это ей? Может быть, потому же, что и мне? Ей вообще-то такое нужно намного больше, ее и раньше пытались перехватить, чтобы насильно жениться и стать хозяевами ее огромных земель и множества замков.

Я поинтересовался:

– То есть после заключения этого брака ей ничто не будет грозить?

– Ваше высочество?

– Насильственное замужество, – пояснил я.

Он кивнул.

– Да, ваше высочество. Пока она в браке, никто не в состоянии жениться на ней, добровольно или насильно. Этот брачный контракт – лучшая защита.

Я продолжал читать внимательно, нет ли здесь мелкими буковками условия, что я должен выйти на балкон и сделать двойное сальто на булыжный двор далеко внизу, это же юридически обязывающий документ, если подпишу, то обязан выполнить.

– Срок, – сказал я, – всего полгода?.. Почему именно шесть месяцев?

Он сдержанно улыбнулся.

– Ваше высочество предпочло бы год или больше?

– Нет-нет, – сказал я, – меня интересуют мотивы. Ротильда надеется, что за это время решит все свои проблемы?

– Ее величество, – ответил он сдержанно, – не посвящает меня в свои планы.

Я скривился.

– Ну да, она считает себя мудрой, хотя на самом деле только немножко хитренькая.

Он сказал строго:

– Я не берусь давать оценку ее величеству. Ни в чем.

– Вы такой верноподданный, – буркнул я. – Мне бы таких.

– Вам грех жаловаться, – заметил он. – Вас обожают как рыцари, так и народ, что удивительно… Поставьте подпись под всеми тремя экземплярами.

– Почему тремя? Один ей, другой мне, а третий?

– Хранится в церкви, – пояснил он, – в книге актов гражданского состояния.

Я спросил с подозрением:

– А это зачем?

– Церковь неприкосновенна, – напомнил он. – Силой или хитростью эти бумаги могут отнять у ее величества… да и у вас…

– Отнять?

– У нее отнять, – сказал он дипломатично, – а у вас украсть, пользуясь мягкостью вашего характера. Пока вы заняты великими делами. Зато сохранится экземпляр в церкви. Не волнуйтесь, ваше высочество, он утратит силу сразу же после истечения срока договора.

Я сказал со вздохом:

– Хорошо. Давайте перо.

Он, затаив дыхание, смотрел, как я подписываю бумаги, осторожно приблизился и бережно посыпал первый лист мелко просеянным песком, потряс, чтобы попало на все завитушки, а остатки песка бережно стряхнул обратно в чашку.

– Благодарю вас, ваше высочество!.. – произнес с таким облегчением, что стало понятно, не верил, что их затея удастся. – И ту бумагу, пожалуйста… И на этой вот здесь, я покажу пальцем, уж простите, он правда чистый, это такой загар странный… Все, поздравляю с женитьбой на прекраснейшей женщине, моей повелительнице, королеве Мезины Ротильде!

Я кивнул, не стал напоминать, что она давно уже не королева, даже собачью свадьбу не стоит портить, а уж свою тем более. Я женился на королеве, пусть так и звучит.

– Значит, – сказал я медленно, – у нее что-то не выгорело с герцогом Блекмуром, верно?

Он одеревянел лицом, даже голос прозвучал несколько деревянно:

– Ваше высочество?

– Эсмундом Блекмуром, – уточнил я, – герцогом Ламбертинии. Она же мчалась через Турнедо в Истанвил к своему любимому и замечательному, с которым хотела сочетаться, пока ее не сочетали те, кто пытался сочетнуть в ее королевстве, а потом пробовали засочетать по дороге.

Он пробормотал:

– Вы знаете очень много, ваше высочество. Но могу сказать только, что ее величество королева Ротильда… мне других указаний не давала.

– Никаких?

– Кроме тех, – ответил он предельно твердо, даже чересчур, – которые я озвучил.

– Значит, – сказал я понимающе, – не проговоритесь… гм… А мимикой? Кивнуть? Ну хотя бы пальчиком пошевелить, как некое «да» или «нет»?

Он чуть улыбнулся.

– Ваше высочество, я служу послом уже двадцать лет. Как догадываетесь, я если что и выдам, то лишь то, что нужно мне, а не спрашивающему.

Я пригрозил:

– И все-таки я когда-нибудь перевербую вас, граф Меркель!

Глава 15

Сэр Жерар выслушал новость с застывшим лицом, но каменные желваки вздулись и застыли, как рифленые кастеты, а брови сдвинулись над переносицей.

– И что же, – спросил он медленно, – что этот брак… дает? Неужто еще и королевство Мезину?

Я замахал обеими руками.

– Сэр Жерар, сплюньте немедленно!.. Да не на стол харкайте, будто верблюд какой, а как бы символически, вы же не кузнец, а лорд, если не прикидываетесь!.. Какая Мезина, мне бы удержать то, что расползается из-под рук, словно черепахи, что вдруг как шуганули!..