Противостояние.Том I - Стивен Кинг

К восьми утра Ник забеспокоился, не повторился ли ночью у шерифа приступ болезни. Он рассчитывал, что к этому часу Бейкер уже будет на месте, готовый в любой момент, когда появится патрульная служба, перевезти трех заключенных в окружную тюрьму. К тому же желудок Ника требовательно урчал. Но из придорожной закусочной никто так и не пришел. Ник взглянул на телефон, но не с ожиданием, а с неприязнью. Ему нравилась научно-фантастическая литература, на дешевые издания которой он время от времени натыкался в старых амбарах, где они, сваленные в кучу, пылились на задних полках. И он не раз мечтал, что для всех глухонемых рано или поздно настанет великий день, когда в обиход войдут видеотелефоны, о которых говорится в фантастических романах.

Без четверти девять его беспокойство достигло предела.

Он подошел к двери, за которой находились камеры, и за глянул внутрь.

Билли и Майк стояли у дверей своих камер и колотили ботинками по прутьям, словно стремясь показать, что немые составляют лишь малый процент придурков. Винс Хоуган лежал на койке. Он лишь повернул голову и посмотрел на Ника, подошедшего к двери. Винс был смертельно бледен, и лишь щеки горели лихорадочным румянцем. Под глазами у него залегли глубокие тени, а на лбу выступили крупные капли пота. Ник встретился с его безучастным, блуждающим взглядом и понял, что парень серьезно болен. Его беспокойство усилилось.

— Эй, болван, как там насчет жратвы? — поинтересовался Майк. — Похоже, старине Винсу не помешал бы доктор. Тут болтовней не обойдешься, да, Билл?

Билл не был настроен шутить. Он обратился к Нику:

— Прости, парень, что раньше орал на тебя. Винс в самом деле заболел. Ему необходим врач.

Ник кивнул и вышел, пытаясь сообразить, что же ему делать в первую очередь. Он склонился над письменным столом и написал в блокноте: Шериф Бейкер или кто-нибудь другой, я ушел, чтобы раздобыть завтрак для заключенных и попытаться отыскать доктора Соумза для Винсента Хоугана. Похоже, он не прикидывается больным, ему действительно плохо. Ник Андрос.

Он вырвал листок, положил его на середину стола и, засунув блокнот в карман, вышел на улицу.

Первое, что поразило его снаружи, — это страшная жара и аромат зелени. К полудню будет настоящее пекло. Это был один из тех дней, когда людям хочется справиться с рутинными делами и заботами до полудня, чтобы провести, оставшееся время в полном спокойствии. Но Нику главная улица Шойо нынешним утром показалась подозрительна; безлюдной, словно был не будний день, а воскресенье.

Стоянки машин перед магазинами пустовали. По улице ехало считанное количество автомобилей и грузовиков. Скобяная лавка вроде бы работала, а вот окна Коммерческого банка были по-прежнему занавешены, хотя пошел уже десятый час.

Ник свернул направо к стоянке грузовиков, которая находилась в пяти кварталах от тюрьмы. На углу третьего квартала он увидел машину доктора Соумза, медленно движущуюся в его направлении. Автомобиль вихлял из стороны в сторону словно смертельно раненный зверь. Ник, не уверенный, что Соумз остановится, энергично замахал ему, но доктор затормозил у обочины, перегородив четыре парковочных места. Он даже не вышел из машины. Вид доктора поразил Ника. Он словно лет на двадцать постарел с того дня, когда в присутствии Ника добродушно подшучивал нал шерифом. Невероятная усталость могла служить лишь частичным объяснением такой разительной перемены, настоящая причина заключалась в другом, это было очевидно даже для Ника. Как бы в подтверждение его мыслей доктор, будто старый фокусник, который демонстрирует до смерти надоевший ему трюк, достал из нагрудного кармана скомканный носовой платок и несколько раз чихнул в него. В изнеможении он откинул голову на спинку сиденья, ловя ртом воздух. Его кожа была такой же желтой и блестящей, какую Ник видел только у покойников.

Открыв глаза, Соумз произнес:

— Шериф Бейкер мертв. Если ты за этим остановил меня, вот какие новости. Он умер в начале третьего ночи. Теперь и Джейн заболела.

Глаза Ника широко раскрылись. Шериф Бейкер умер? Но ведь еще вчера вечером приходила его жена и сказала, что ему лучше. И она… она чувствовала себя прекрасно. Нет, не может быть.

— В самом деле умер, — проговорил Соумз, словно услышав мысли Ника. — И не он один. За последние двенадцать часов я заверил дюжину свидетельств о смерти. И я знаю еще двадцать потенциальных смертников, которые скончаются к полудню, если Бог не смилуется над ними. Но я сомневаюсь, что это Божьих рук дело. А потому у меня есть подозрение, что Он не будет вмешиваться в происходящее.

Ник вынул из кармана блокнот и написал: Что с ними?

— Я не знаю. — Соумз медленно скомкал в руках листок, а потом бросил его в сточную канаву. — Но, похоже, скоро в городе не останется ни одного человека, который не подхватил бы эту заразу. Никогда в жизни я не испытывал такого страха. Да я и сам болен, хотя сейчас я больше всего изнемогаю от усталости. Я уже немолод. Эти бесконечные часы дорого мне обошлись. — В голосе этого измотанного, напуганного человека послышалось раздражение, которого Ник, к счастью, не мог уловить. — И даже чувство жалости к себе тут не поможет.

Ник, который раньше не подозревал, что Соумз испытывает чувство жалости к себе, смотрел на него озадаченно.

Соумз вышел из машины, опираясь на руку Ника. Он цеплялся за Ника по-стариковски судорожно и неуверенно.

— Пойдем, Ник, посидим на скамейке. С тобой хорошо беседовать. Наверное, тебе уже об этом говорили.

Ник показал рукой в сторону тюрьмы.

— Никуда они не денутся, — ответил Соумз, — а если они больны, их можно смело заносить в мой список смертников.

Они присели на ярко-зеленую скамейку, на спинке которой красовалась реклама местной страховой компании. Соумз блаженно подставил лицо под жаркие лучи солнца.

— Озноб и жар, — сказал он. — Где-то с десяти часов вечера. До этого был только озноб. Слава Богу, хоть поноса нет.

Вам нужно вернуться домой и лечь, — написал Ник.

— Да, надо бы. Сейчас поеду. Вот только немного отдохну…

Его глаза закрылись, и Ник решил, что он заснул. Ник размышлял, стоит ли идти в закусочную за завтраком для Билли и Майка. Не открывая глаз, доктор Соумз опять заговорил. Ник следил за его губами.

— У всех схожие симптомы. — Он стал перечислять их по пальцам, пока все десять не стали напоминать раскрывшийся веер. — Озноб. Жар. Головная боль. Слабость и общее истощение. Потеря аппетита. Болезненное мочеиспускание. Постепенное увеличение гланд, подмышечных и паховых узлов. Затрудненное дыхание. Легочная недостаточность.

Он взглянул на Ника.

— Это классические симптомы обычной простуды, гриппа и пневмонии. Мы можем излечивать от этих болезней. Если только пациент не слишком юн, или, наоборот, не очень стар, или не ослаблен предшествующей болезнью, антибиотики сделают свое дело. Но тут они бессильны. Эта болезнь может развиваться стремительно или медленно. Но, похоже, это не имеет большого значения. Все равно ничего не помогает. Болезнь обостряется, потом отступает, чтобы затем обостриться с новой силой; нарастает слабость; невероятно распухают железы и наконец наступает смерть. Кто-то допустил ошибку. И теперь пытается скрыть это.

Ник с сомнением посмотрел на доктора, пытаясь понять, все ли правильно он прочитал по его губам и не бредит ли Соумз.

— Звучит как бред параноика, да? — Соумз взглянул на него с вымученной улыбкой. — Я всегда боялся признаков паранойи у молодых, знаешь? Их постоянно терзал страх, что кто-то прослушивает их телефоны… преследует их… ведет компьютерное наблюдение за ними. Только теперь я понимаю, что правы были они, а не я. Жизнь — прекрасная штука, Ник, но я нахожу, что возраст требует непомерно высокую плату с человека за дорогие его сердцу предрассудки.

Что вы имеете в виду? — написал Ник.

— В Шойо не работает ни один телефон, — ответил Соумз. Ник не мог понять, то ли то был ответ на его вопрос (хотя, похоже, Соумз обратил мало внимания на последние слова Ника), то ли доктор переключился на другую тему — видно, решил Ник, из-за жара у того путаются мысли.

Доктор посмотрел на озадаченное лицо Ника и, наверное, подумал, что глухонемой просто не поверил ему.

— Это чистая правда, — подтвердил он. — Если пытаешься связаться по телефону с другим городом, то сразу звучит записанное на пленку объявление. Более того, оба въезда и выезда из Шойо со стороны дорожной заставы перегорожены барьерами с надписью РЕМОНТ ДОРОГИ. Но никакого ремонта там не ведется. Одни барьеры. Я там был. Уверен, что при необходимости заграждения можно отодвинуть, но нынешним утром через заставу проезжает не много машин, в основном это армейский транспорт: грузовики и джипы.