ОЗЕРО ТУМАНОВ - Елена Хаецкая

Солдат сел, потом встал. Тяжесть оставалась, зловоние густо висело в воздухе, но сам незнакомец исчез.

Эсперанс схватился за голову и скорее побежал к Керморвану.

Новорожденного унесли. По словам заплаканной служанки, это был мальчик, вполне крепкий и здоровенький, только больно уж горластый. Его вопли разносились по всему Керморвану, и от них звенело в ушах.

Везде, как казалось Эсперансу, пахло кровью, хотя в самом покое госпожи Азенор было чисто прибрано, и сама она лежала на кровати очень тихая, бледная, тщательно умытая. Завидев Эсперанса, она улыбнулась — это была единственная награда, которую он получил от своей госпожи за все время служения.

Он отослал служанок — те повиновались, ибо он приучил их слушаться, — и уселся рядом с нею.

Она тихо заговорила:

— Что со мной?

— Ничего такого, чего не бывало с другими, — ответил Эсперанс.

— Что это означает? — опять спросила она.

— Это означает, что вы, моя госпожа, идете путем всякой плоти, — объяснил он.

— Это правда, что ты был монахом?

— Да.

— Почему же ты оставил эту стезю?

— Я захотел стать солдатом.

— Почему ты перестал быть солдатом?

— Мне вздумалось сделаться разбойником.

— А разбойником ты перестал…

Он преспокойно положил ладонь ей на губы, прерывая допрос.

— Тише, — сказал он и убрал ладонь.

Она спросила:

— Кто ты?

— Я люблю вас, — ответил он.

Они помолчали еще немного, и тут Эсперанс заговорил опять:

— Помните, моя госпожа, как был распят Господь?

Она удивленно вскинула на него глаза.

— Разумеется…

— И тот разбойник, что хулил на кресте Спасителя, — помните его?

— Неблагоразумный разбойник, — шепнула Азенор. — Ты уверен, что это подходящая тема, Эсперанс?

— Как я могу быть в чем-то уверен? Слушайте же. Когда-то, очень давно, один человек очутился в Святой Земле и тяжко заболел. Такое случается там сплошь да рядом, потому что климат Святой Земли сильно отличается от нашего.

— Я слышала, — сказала Азенор.

— Да? Очень хорошо. Ну вот, и когда этот человек пришел в себя, то принял благое решение сделаться тамплиером.

— Разве это благое решение? — удивилась Азенор. — Тамплиеры — еретики, осужденные святым престолом, и нам лучше не говорить об этих предметах.

Она выглядела по-настоящему испуганной, когда речь зашла о столь неприятной и опасной для спасения вещи.

— Правда ваша, — согласился с нею Эсперанс, — только тот человек не мог знать о том, что случится через двести лет, так что и судить его строго мы не будем — ведь намерения у него были самые что ни есть благие! Итак, он сделался тамплиером и отправился на битву с сарацинами. Уж это-то деяние вы никак не можете назвать неподходящим для спасения души!

Азенор промолчала, и Эсперанс счел за лучшее просто продолжить рассказ.

— Случилось все это во времена прокаженного короля Болдуина, который был в те годы ребенком. И вот, коротко говоря, в сражении с лютыми язычниками неподалеку от Брода Иакова оказался наш тамплиер вместе с другими братьями отрезан от своих. А сарацины, как вам, быть может, известно, никогда не брали тамплиеров в плен живыми, ибо считали это за бесполезное дело, поэтому тамплиеры отбивались весьма отчаянно, как люди, заранее обрекшие себя смерти.

И в конце концов, наш герой остался совершенно один. Вот тогда он обратил свой взор к небесам и увидел, что они померкли и сделались фиолетовыми — не то потому, что надвигались сумерки, не то по еще более простой причине — ведь он готовился умереть. В тот самый миг этот наш тамплиер и принял имя Эсперанса, потому что ничего, кроме надежды, у него не оставалось, и помчался что было сил…

Азенор опустила веки, словно ее до крайности утомили злоключения этого Эсперанса, закончившиеся — так или иначе — более сотни лет назад.

Но нынешний Эсперанс как будто не замечал ее состояния и с жаром продолжал:

— И вот бежал он, как безумный, и за ним гнались эти дьяволы в тюрбанах, со сверкающими зубами на черных лицах. Но постепенно они отстали, ибо он забежал в гиблые леса. И в этих лесах стоял замок. Знаете ли вы, моя госпожа, кому он принадлежал?

Азенор сказала:

— Нет.

— А напрасно! — вскричал Эсперанс, увлекаясь рассказом.

Он вскочил и взмахнул руками, и на мгновение ему почудилось, будто древний, наполовину разрушенный, замок обрисовался в воздухе. Видны были его квадратные башни с тяжелыми зубцами, серая трава, проросшая между гигантскими валунами, заваленные камнями подвалы и окна, из которых высыпался песок…

Должно быть, и Азенор увидела ту же картину, потому что глаза ее внезапно широко раскрылись, и в них появилось удивление.

— В дни Воплощения Слова, — торжественно проговорил Эсперанс, — этот замок уже стоял в той земле, и принадлежал он никому иному, как одному жестокому разбойнику. Все в тех краях было пропитано злом, потому что духовные очи владельца замка всегда были закрыты. Он только тем и промышлял, что сидел у себя в крепости, ел и пил, и разбрасывал вокруг себя обглоданные кости, а когда заканчивались припасы, выходил на дороги и грабил людей. Он никого не оставлял в живых и похвалялся тем, что ни одна женщина не ложилась с ним дважды: вторым ее ложем становилась могила! Зло пропитало насквозь его душу и тело, и даже на кресте он продолжал свои черные деяния — ведь это он хулил Спасителя, и говорил Ему ужасные вещи! И едва он испустил свой поганый дух, как его окутало темное облако; и когда оно развеялось, его плоть рассыпалась в прах, и из земли выползли мириады червей и пожрали его!

— Мало утешительного в том, что вы говорите, — сказала Азенор.

— О, это только начало! — заверил ее Эсперанс. — Слушайте, что было дальше. Частица злой души владельца перешла и на его замок. Много лет твердыня стояла заброшенной; но затем в Святую Землю пришли христиане, и в замке Неблагоразумного Разбойника — он так и назывался, — поселились люди. Судьба их была тяжелой, ведь они сдерживали зло, гнездившееся в тех стенах, и не позволяли ему вырываться наружу! К тому времени, как наш Эсперанс — не я, а тот, другой, — достиг стен замка, там жила лишь одна дама.

— Дама? — удивилась Азенор. — Неужели храбрые христианские рыцари поручили столь опасное дело женщине?

— В Святой Земле было много отважных женщин, — сказал Эсперанс грустно, — и они умели защитить свои крепости. Они держали оборону и даже выходили в чистое поле, дабы сразиться с врагом. В замке Керморван есть гобелен, где изображена подобная героиня, — неужели вы его ни разу не видели?