Против ветра! Русские против янки - Владимир Коваленко

— Я не могу взять Эванджелину. Там стрелять будут.

Будут. Запросто. Если патруль янки застанет транспорт неразгруженным. Вот чем — не угадаешь. У севера много разных пушек. Последнее время к ним прибавились и английские. И на патрульном корабле может оказаться все, что угодно.

— Куда ты одна, хозяйка? Что скажет про меня там, наверху, масса Хорас? Что я пушек янкиных испугался? Мне будет стыдно, хозяйка. Я ведь хотя и негр, а южанин…

— Джимс, не шути.

— А я и не шучу! Да что мне ихние ядра, хозяйка? Я прежнему хозяину, давно это было, однажды дегтярную мазь в сапоги пролил… И мне после этого ядер бояться?

Да, она и для него — тень отца. Больше Джимс ни с кем не шутит.

— Я не сомневаюсь, что вы храбры. Но вы — мужчина.

— Нет, хозяйка. Я мужчина у себя дома, у своей Клары я мужчина. А тебе я — слуга. Твой отец был умный, он мне объяснил — подчиняться не позорно, позорно подчиняться дуракам…

Сколько славословия ни слышала Берта в адрес своего отца, а глаза потеплели именно сейчас. Джеймс один из немногих, кто судит о ее отце как о человеке. Только как о человеке…

— Вы… ты не слуга, Джеймс. Ты помощник… нет — друг. Не возражай — кто, как не друг, станет мне помогать после того, как твое освобождение два года как подписано? Вы — свободный черный джентльмен, Джеймс. И были бы таковым, даже если бы отец не подписал ваше освобождение два года назад. Так что извольте вести себя соответственно. Даже если исполняете обязанности дворецкого. Впрочем, если вы решите прогуляться на побережье, прихватив ружье, я охотно оплачу еще один билет. Но сама в вагон — ни ногой.

Дворецкий кивает.

— Тогда я пойду за ружьем, молодая хозяйка. И за Эванджелиной. Верхами вам к побережью раньше поезда не поспеть.

— Так я на поезде поеду.

Джеймс Уэстон подавил вздох. Вот она, жизнь под одной крышей с умненькой девочкой. Лет с пяти любимое развлечение — загадки загадывать. Вот и теперь — словно бы ответила. Косится хитро.

— На поезде, но не в вагоне?

— В вагоне, Джеймс. В грузовом!

— Одна?

— Почему одна? С конем! Сено в стойле мягкое, а серое платье почти не жаль.

По светским понятиям, лошадь — вполне приличествующая леди компания. Хороший конь за хозяйку постоит не хуже иного джентльмена. Зубы и копыта стоят кулаков.

Поезд пофыркивает, котел прогрет. Но Джеймс и не думает уходить от двери. Не раньше, чем ее закроет станционный служитель. Он, как всегда, говорит нескладно, зато продумать успел гораздо больше, чем хозяйка. Вот сверток с едой на дорогу. Вот томик Теннисона… сколько месяцев она не перечитывала одну из любимых книг? Пусть англичане теперь враги… какая разница, он прежде всего — поэт.

Проводы… Эванджелина ревет, временами заглушая паровоз. Мама, после того как расцепила руки, просто стоит столбом. А вот и еще провожающий. Норман Портер Сторм, один из самых лихих блокадопрорывателей. Обычно говорят — везучих. Но, как говорят русские, «раз везение, два везение — надо же когда-нибудь и умение?» Норман хороший капитан. Может быть, даже лучший — из штатских.

— Капитан Сторм? Вы что, променяли корабль на паровоз?

Улыбка прячется под аккуратными усиками.

— Пока нет. Я тут вообще оказался случайно… вы ведь не поверите, если я солгу, что прибыл сюда исключительно засвидетельствовать свое почтение и пожелать удачи в пути? Увидев вас, решил попросить денег в долг… Ну вот, хотя бы вы улыбнулись. То, что вам при этом вздумалось сбежать в какую-то дыру между Саванной и Порт-Роялом, совершенно не извинило бы моего отсутствия. Вовсе наоборот: я никак не мог допустить, чтобы у самой патриотичной красавицы Чарлстона мерзли руки. Вот.

— Какая большая… Какая теплая… А мягкая!

Этого достаточно. Берту не интересует ни парижский ярлычок, ни русский мех. Какая разница, сколько границ и фронтов пересекла вещь, если она в состоянии выбить из больших грустных глаз искорку счастья? Оказывается, внутри леди-заводчицы еще сидит девочка-подросток. Которая прижимает подарок к груди, словно куклу или книгу, смотрит сверху вниз и торопливо нахваливает подарок. Словно капитан Сторм может решить, что он ей не нужен, и отобрать назад.

— …и она мне очень-очень пригодится. Потому что я кое-что забыла прихватить с собой.

Хитро щурится. Ну, это не для него, это для дворецкого. Который еще не привык к играм в безнадежную угадайку.

— Что забыли, хозяйка?

— Теперь неважно. У меня есть большая теплая муфта! Значит, то, что я забыла, лишний груз.

Гудок. Время на игры истекает. И вот капитан напускает на себя рассеянный вид и сообщает:

— Да, совсем запамятовал: на муфте хорошее не закончилось — вам записка… Мисс Уэрта, почему Джимс на меня так смотрит?

— Так вы отдадите мне записку, мистер Сторм, или я обязана прежде оплатить вам почтовый сбор?

Отменная контрабандная бумага, чуточку надушенная. Аромат стоит вензеля: записка от миссис Пикенс. «Я этого боялась. Не беспокойся: я понимаю, что твой отъезд не легкомысленность, а жертва. Кто не поймет, пожалеет. С вручением наград тоже что-нибудь изобретем. Люси». Слова, которые мало что значат. Кроме одного: мисс ла Уэрту в обществе по-прежнему будут принимать. Если не как девицу, то как заводчика…

— Вам составить компанию? Смею полагать, я пригожусь.

— Разве что в пассажирском вагоне.

— Ну, нет. Я вообще не люблю подкармливать железнодорожные компании — конкуренты, как-никак. Но вы меня увидите, и достаточно скоро.

Звонок. Прощальная улыбка. Просунутая в смыкающуюся дверь коробка. Контрабандный шоколад? Нет, всего лишь выпечка — свеженькая, домашняя. Откуда такое чудо у холостяка? И еще: как он намерен явиться на место действия? И чем именно помочь?

Берте остается сидеть в полутьме и размышлять — пока на нужной станции ее не освободят из добровольного заточения. Что до сдобы, то ее фигуре ничего не грозит. У нее есть помощник, что уже обнюхивает сладости…

Она успела. Увы, это ничего особого не значило — бедняга, оцарапанный ниже спины, тоже явился вовремя. Охота за призами — что охота за золотом. Участок застолбить мало. Его следует еще и удержать. Тем более что соперников ждать недолго. Если, конечно, поезд из Саванны подошел по расписанию. Да, вот и конкурирующая фирма.

Джонс стоит в сторонке, смотрит на дело рук своих. Разумеется! Пусть право преимущественной покупки приза за государством, вот они — разные лики Конфедерации. Каролина и Джорджия, армия и флот… Только зря толкач ждет аукциона. В ход идут совсем иные аргументы.

Двое в сером, но разговор вовсе не похож на беседу героя-жениха с патриоткой-невестой. Хотя капитан одет с иголочки, галун на руках ярок и не истрепан, на воротнике ярко сверкают три шпалы, а девушка прячет руки в огромной росомашьей муфте. Мех не самый красивый, зато теплый и прочный. Берта в поезде заметила: вещь точно по маменькиному вкусу. «Лучше дешевая ткань, чем дурной пошив». Лошадь в поводу у слуги… Это деловой визит. Это просто деловой визит… Тогда почему тяжесть муфты так успокаивает?

— Вы ссылаетесь на мистера Горгаса? Я апеллирую к мистеру Мэллори. Ладно… тут шесть тысяч тонн. Я добрая. Хотите шестьсот?

— Мисс, зачем вам столько меди? Она ведь зеленеет.

— На снаряды.

— Ярче сверкают? Армии нужны пушки. Не новомодные нарезные глупости, которые разрывает на третьем выстреле, а старые, добрые, бронзовые «Наполеоны». Которые могут стрелять чем угодно, хоть кусками плуга — был случай, и некоторым янки не поздоровилось…

— Солдаты на суше могут убивать врагов и из железных пушек. Моряки снарядами без поясков — нет. Броня, сэр.

— Моряки без поясков могут выбирать цели по силам. Мониторы ничему не мешают, кроме самомнения чарлстонцев. Зато ваши железные пушки рвет… Расчеты их боятся.

— Не мои.

— И ваши тоже… Я видел отчеты!

— Интересно, какой предатель показал вам секретный документ Морского артиллерийского бюро?

В ответ — ухмылка.

— Те, кто имел право это сделать, мисс. Так или иначе, бронзовые пушки нужны армии. И она их получит.

— Допустим. Сколько вы хотите?

Если он скажет: «половину», она, пожалуй, протянет руку — а пожимать или целовать, пусть сам решает. И если явится третий опоздавший — пусть капитан из Огасты прострелит ему мягкое место пониже спины!

— Все. Я не намерен тратить ценное сырье на женские игрушки. Или спорить. У меня приказ доставить груз на завод бронзового литья в Огасте. Я так и поступлю. Если желаете, можете потом попытаться оспорить решение Призового суда Саванны.

Отвернулся. Посыпались распоряжения. Но — левая рука Берты сдвигает муфту к плечу и перехватывает правую за запястье, правая — чуть согнута в локте. Иначе не удержать тяжелый груз.

— Обернитесь, сэр. Я не желаю стрелять вам в спину. Мне нужен этот груз. И, если желаете, можете потом попытаться оспорить решение Призового суда Чарлстона!