Пусть поднимется ветер (ЛП) - Шеннон Мессенджер

— Как ты? — спрашивает она.

И снова я не могу поверить, что это меня успокаивают.

Я делаю огромный большой глоток воздуха, пытаясь собраться:

— Я просто волнуюсь о тебе. Необходимость видеть все это…

— Это было ничто по сравнению с тем, с чем пришлось столкнуться Гасу.

Возможно… и, слава богу, даже если я знаю, что это звучит чертовски эгоистично.

Но все же.

— Ты не должна преуменьшать то, через что ты прошла, Одри. Это было ужасно.

Она сглатывает и отводит взгляд:

— Так и было.

Это короткие слова… но они давят меня.

Я протягиваю руку, чтобы вытереть ее новые слезы:

— Хотел бы я знать, как тебе помочь.

— Ты помогаешь. Ты здесь.

— Я… на самом деле тебе не так уж и нужен. Я должен был знать, что ты найдешь способ сбежать.

— Это была не я, — говорит она. — Это Гас. Я не знаю, как прошла бы через это без него.

Я… не знаю, что сказать.

Я рад, что Гас был там ради нее… ну, не совсем рад, учитывая, что прямо сейчас Гас — одна ходячая рана, из-за этого.

Но я рад, что она не была одна.

Просто…

— Мне жаль, что меня там не было.

Если бы это было кино, то она бы толкнула большую сочную речь о том, как я был там — всегда в ее мыслях — и что она постоянно думала, как увидит меня, и это было единственным, что поддерживало ее.

Но это Одри, поэтому она говорит мне:

— Я рада, что тебя там не было.

Она берет меня за руку, и в итоге покалывает везде, где соприкасается наша кожа.

Даже без нашей связи.

Даже в этом ужасном месте.

Даже со всеми осложнениями, накапливающимися между нами.

Она — все.

Моя менее благородная сторона начинает кричать, К ЧЕРТУ МЕДЛЕННЫЙ-И-УСТОЙЧИВЫЙ ПЛАН!

Даже моя благородная сторона пытается убедить меня, что соединение снова могло бы помочь ей исцелиться.

Я наклоняюсь немного ближе… и я клянусь, что она наклоняется ближе ко мне. Ее глаза даже сосредоточены на моих губах, делая все довольно заманчивым.

Но громоподобный ХРУСТ заставляет нас обоих подпрыгнуть.

Я поворачиваюсь к турбине, Гас отогнул огромный кусок металла, показав группу механизмов меньшего размера, движущихся быстрее, чем другие.

— Если они прежде не знали, что мы здесь, то теперь знают, — предупреждает нас Одри.

— А кого это волнует? — спрашивает Солана. — Мы победим их. Смотри!

Она вырывает один из механизмов своим ветрорезом… потом еще один и еще… каждый механизм вызывает в турбине цепную реакцию.

Визг шестеренок. Лязг винтиков. Стопор пружин. И все замедляяяяяяется, пока гул вентиляторов не исчезает, и пол не прекращает вибрировать.

Заключительные гвозди в крышку гроба турбины… вентили на стенах вокруг нас закрываются один за другим.

Я должен праздновать победу, но в моей груди слишком тяжело. Я не могу говорить… не могу дышать… и то, как все остальные хватаются за свои горла, я понимаю, что у них та же проблема.

Зрение тускнеет, и я хватаюсь за Одри, используя последние силы, чтобы потянуть ее к чему-то, что могло быть выходом.

Мы едва делаем несколько шагов, прежде чем мир накрывает тьма.

Глава 30

ОДРИ

Я прихожу в себя в цепях.

Тяжелый холодный металл стягивает мои запястья, лодыжки и талию.

За спиной — неровный камень.

Ни зги не видно.

Яма так глубока, это только тень, уходящая в небытие. Я думаю, что ничто не могло быть хуже моей влажной камеры в темнице Райдена. Но это за гранью разумного.

Я пытаюсь собрать воедино воспоминания о том, как очутилась здесь… что-то в башне.

И турбина.

И…

— Вейн? — шепчу я, надеясь, что не услышу ответ.

Молю, пусть его здесь не окажется… пусть Райден не будет контролировать еще больше.

— Одри? — слабым голосом спрашивает Вейн, разбивая мои последние надежды.

Я пытаюсь повернуться в сторону звука, но цепь удерживает голову, не давая даже немного пошевелиться.

— Мы все здесь? — спрашивает Солана откуда-то неподалеку.

— Я так думаю.

Голос Гаса вялый, чего раньше не наблюдалось. Я не знаю, оттого ли это, что его ранили при захвате, или же старые раны дают о себе знать. Воздух здесь уж точно не исцеляющий. Он отвратительно застоялый.

Должно быть, мы глубоко под землей.

— Приветствую вас в подземной темнице. — Голос Райдена раздается откуда-то сверху. — Очевидно, я должен был и раньше заточить вас здесь, но верил в компетентность охранников. Сейчас эта оплошность исправлена.

Гремит металл, и перед нами опускается закованное тело… в тусклом свете я могу разглядеть лишь темную кожу, покрытую тонкими светлыми шрамами.

Я ахаю.

— Да, — говорит Райден. — Не сомневаюсь, ты узнала придурка, выпустившего вас. Можешь не волноваться, эту ошибку он больше не совершит.

Буреносец со шрамами избит, его слова — мычания и стоны.

— Позвольте мне показать вам, почему вы должны быть благодарны за те цепи, удерживающие вас на камнях, — говорит Райден.

Буреносец со шрамами смотрит мне в глаза, когда его цепи распутываются, резко отправляя его в темноту.

Его стоны исчезают, когда он падает… но катастрофы, которую я ожидаю, не происходит.

Вместо этого Райден рычит команду, и стоны прерываются хрустом.

— Годы его верной службы купили ему быструю смерть, чем та, что ожидает любого из вас, если вы попытаетесь сбежать, — говорит нам Райден, и мне интересно, означает ли это, что он вызвал самоубийственный проект. — Не думайте, что ваши жалкие дары, помогут вам. Здесь нет ветра. Нет силы для движения. Даже я не смогу удержать от падения, если вы упадете.

Следует тишина до тех пор, пока ее не нарушает отвратительный глухой стук тела о пол.

Звук разбрызгивающейся крови не беспокоит меня так, как тот факт, что я не узнала имя Буреносца со шрамами.

Он был дезинформирован… даже жесток время от времени.

Но у него были свои сложные причины.

Также он пришел мне на помощь.

А сейчас он мертв, потому что мы с Гасом попытались сбежать.

— Прошу, — говорит Вейн голосом скорее сердитым, чем отчаянным. — Тебе нужен лишь я. Отпусти остальных.

Смех Райдена темнее его ямы:

— Ты наименее интересен на данный момент. Но я разберусь с этим, когда закончу подчищать. Так что я бы посоветовал тебе понять реальность ситуации. Твоя смерть неизбежна, но у тебя еще есть шанс избавить себя от бесчисленных часов мучений.

Железо лязгает, когда мои цепи сжимаются так крепко, что шея сейчас сломается.

— Будете бороться со своими путами, и мои охранники получат приказ бросить вас. И те, кто считает себя ценным, должен знать, что он будет стоить жизни другим людям.