У входа нет выхода - Дмитрий Емец

Гамов раздраженно повернулся к Белдо.

– Обязательно было открывать рот? – процедил он.

Белдо двумя руками коснулся груди, а потом сильно ударил себя кулаком по лбу, демонстрируя, сколь сильно он сожалеет о своей забывчивости.

– Ах-ах-ах! Вечно я!..

Несколько секунд Евгений смотрел в пол, а потом вскинул голову, как человек, которому нечего терять. Смуглая рука сжала цветок.

– Вспомнила! – шепнул кто-то на ухо Рине. Обернувшись, она увидела Гулю. Та стащила где-то бутерброд с рыбой и мелко, как мышка, обкусывала его кругом. – Я вспомнила этого парня! Он на наши занятия приходил! У него дар абсолютного приспособления!

– Как это?

– Ну когда несколько девушек в разное время видят одного и того же человека, но одна описывает его как блондина, другая как самовлюбленного шатена с татуировкой пумы на плече, третья как твердого, словно доска, атлета, четвертая – как романтика с длинными волосами… С одной он груб и резок, с другой робок и застенчив, с третьей – гениален, с четвертой – хозяйственный хомяк.

– А как он на самом деле выглядит? – спросила Рина.

– Да так вроде и выглядит. Он и сам по себе ничего, – сказала Гуля неуверенно.

Пока она шептала, чернокудрый красавец крался в толпе кошачьим шагом, держа астру в опущенной руке. Девушки нервно хихикали. Моложавые мамы пришли в непонятное волнение.

Не останавливаясь, Евгений миновал всех. Теперь перед ним осталась только Наста.

– Спорю, она не купится! – шепнула Рина.

– Считай, что проспорила, – спокойно ответила Гуля.

Ее слова прозвучали в полной тишине, потому что именно в это мгновение красавец плавно поднял руку и протянул цветок Насте. Та спрятала руки за спину.

– Пожалуйста! – мягко сказал Евгений. – Не ради меня! Ради бедного растения!

Наста не нашлась, что ответить, и взяла астру. Просочившийся между ними Белдо, прослезившись, обнял обоих.

– Об одном вас прошу! Не обманите звезды! – взмолился он.

Рина чуть не взвыла от банальности сцены, точно списанной из бульварного романа, но тут с ней рядом кто-то с чувством высморкался. Это была грузная дама, до того показавшаяся Рине черствой, как корка. Теперь же черствой оказалась, получается, сама Рина.

«Всякое чужое ухаживание смешно, пока не начинают ухаживать за тобой. Тут уже принимаешься глотать крючки без наживки», – подумала Рина.

Сашка отыскивал в толпе Насту. Толпа все время смещалась, и там, где Наста была минуту назад, уже топтался скучающий Тилль. Изредка он скашивал глаза на Гая: видимо, проверял, не ушло ли начальство, чтобы можно было слинять. Близнецы Кеша и Паша расталкивали девушек плечами, нагло разглядывали их с головы до ног и, видимо, тоже искали настоящую любовь.

Толпа стала менять форму, удлиняться. Проследив, куда она тянется, Сашка увидел, что к серебряному кубу. У куба стоял Долбушин, рядом с бесенком прыгал Белдо.

Будущие ученики психологической школы по очереди подходили к кубу и касались его лбом. Сияние окутывало их. На несколько секунд они замирали, пытаясь ощутить, изменилось ли в них что-нибудь. И ничего не ощущали. Эль еще слишком маленький и слабый – не эль даже, тень эля. Теперь только от самого человека зависит, как скоро он прорастет. Каждая принятая от эля услуга, дар или чудо что-то убавят у человека и прибавят эльбу, пока однажды хозяин и гость не поменяются местами и человек не станет марионеткой. Навсегда.

Женщина с глазами раненой лани проталкивала вперед затюканного юношу в свитерочке. Мальчик стеснялся и тосковал. Мама же была хоть робка, но настойчива.

– Лешеньку, Лешеньку пропустите! Мы опаздываем! Лешеньке вечером еще заниматься, – повторяла она.

Протолкнув Лешеньку к кубу, мама всунула его головой в оплавленный слиток и отошла, довольная, что не пришлось стоять в очереди.

Сашке удалось отыскать Насту. Красавец Евгений держал ее за руку и что-то шептал на ухо, касаясь волосами щеки. Наста отворачивалась и качала головой, но ощущалось, что она слушает, и жадно.

Заметив, что Наста идет к слитку без большого желания и пропускает других вперед, Белдо стал проталкиваться к ней.

– Простите! Извините! Простите! Позвольте! – повторял он, извиваясь как угорь.

Ситуация была критическая. Красавец Евгений подхватил Насту под одну руку, а старичок Белдо под другую. Видя, что Наста вот-вот окажется у камня, Сашка выхватил из кармана вспышечник. Оглянулся на Рину и с силой бросил гриб об пол. Гриб взорвался не сразу, и любопытная Рина успела вновь приоткрыть глаза. Совсем чуть-чуть, но и этого хватило…

Вспышки Рина не увидела. Грохота не услышала. Ей показалось, она нырнула в бело-розовый кисель, где не было ни звуков, ни голосов. Окунулась в полнейшее ничто. Поняв, что Рина ослеплена, Сашка схватил ее за руку. Выдернул у застывшего с резиновой улыбкой Белдо Насту и начал буксировать обеих девушек к выходу. Вокруг был театр восковых фигур. Вот пожилая ведьма из форта Белдо не донесла ко рту бокал. А вот здоровенный берсерк из оцепления застыл в момент зевка: виден разинутый рот с коронками на дальних зубах.

Особенно тяжело было с Настой. Сашка тащил ее, как тюк. Он толкнул звякнувшую стеклом старую дверь и… едва не взвыл. Перед ним тянулся тот же ведьмарский зал.

Еще на что-то надеясь, Сашка снова кинулся к двери, рванул в другую сторону и… опять перед ним выросли цепь берсерков и круглая щекастая голова Тилля. Проклятье!

Рина уже пришла в себя и помогала поддерживать Насту.

– Бежать можешь? – крикнул Сашка.

Они закинули руки Насты себе на плечи и, придав ее телу вертикальное положение, потащили. Мало-помалу Наста стала им помогать. В глубине зала, за зеркалами, Сашка видел начало лестницы. Только бы успеть!

Берсерки начинали шевелиться. Гай, сидя на корточках, раскачивался, как шаман. Вцепился в ногу одеревеневшего арбалетчика, встал. Тот повернулся и, глядя на него пустыми глазами, стал медленно поднимать арбалет. Гай вышиб оружие. Подбежал к Тиллю и резко, как кошка лапой, влепил ему затрещину.

Тилль верноподданно моргнул. Жирная щека дрогнула.

– Они не уйдут! Мы окольцевали пространство. На улицу – только со мной или с берсерками, – сказал он хладнокровно. – Шныры где-то здесь, в толпе! Обыскать! Всех к камню! Охрана!

Берсерки из оцепления безжалостно шерстили зал, насильно подтаскивая всех по очереди к камню. Пока вспышки были или серебристыми, или синеватыми. Если у камня окажется шныр, вспышка будет зеленой. В ожидании этого, держа камень на прицеле, рядом застыли двое арбалетчиков Гая.

– Альберт, схема школы у вас есть? – крикнул Гай.

– Какая схема? Нам принадлежит газетный киоск на первом этаже! Остальное – махинации с пятым измерением внутри этого киоска, – отозвался Долбушин, окидывая взглядом зал, в котором легко развернулся бы трейлер с прицепом.