Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Александр Никонов

Какое-то время Риму блистательно удавалось придерживаться этой миссионерской политики. Когда в Риме узнали, что Вифиния и Пергам подрались, римские послы приехали к зачинщикам — в Вифинию, чтобы немедленно прекратить войну. Царь Вифинии начал занудно торговаться с римлянами по поводу условий прекращения боевых действий. Римляне, потеряв терпение, развернулись и пошли прочь. Восточный царек метнулся за ними, крича, что так на Востоке дела не решают, поторговаться бы надо… Послы не остановились. Через пару дней царь принял все их условия.

Еще пример. Восточный царек Эпифан напал на Египет, находившийся тогда под управлением малолетнего Птолемея. Через некоторое время перед Эпифаном предстал римский посол. Эпифан величественно протянул ему руку. Вместо того, чтобы пожать ее, римлянин протянул Эпифану меморандум римского сената. Документ был по-римски лаконичен: «Немедленно прекратить войну с Птолемеем». Эпифан сказал, что должен подумать.

— Думай, — ответил римлянин и посохом обвел вокруг Эпифана круг на земле. — Но думай, пока не вышел из этого круга.

Эпифан струхнул и немедленно согласился прекратить боевые действия. Только после этого римский посол пожал ему руку… Это напоминает встречу вооруженного законом западного дорожного полицейского и мелкого нарушителя, не правда ли?..

Любопытно, как описывает альтруистическую римскую внешнюю политику современник и свидетель происходящего — Полибий: «…Всякий другой народ поднимает войну из жажды порабощения и захвата городов, денег, кораблей… Деньги — обычное достояние всех народов, тогда как доблесть, слава и почет — удел богов и тех людей, которые по природе своей приближаются к богам».

«Римляне, — продолжает Полибий, — заслужили… всеобщее доверие и огромное влияние… Римских магистратов не только охотно принимали, но и сами приглашали, им вверяли судьбу не только народы и города — даже цари, обиженные другими царями, искали защиты у римлян, так что в скором времени… все стало им подвластно».

Такая политика самим римлянам очень нравилась. Она наполняла их сердца гордостью за свое благородство, за свою «римскость». Но эта красивая внешняя политика долго не продержалась.

Постепенно завоеванные Римом территории стали становиться не суверенными странами, а просто провинциями. Они по-прежнему сохраняли свою автономию, религию, законы и местное самоуправление. Но от гуманитарной политики Сципиона это отличалось тем, что теперь в провинции располагались римские войска, сидел римский наместник, а главное, брались налоги в пользу метрополии. Деньги… Это именно то, против чего не мог устоять Рим. Как и все прочие цивилизации.

Двойственная природа ренессансов

Профессор Кузищин из Московского университета — большой знаток и поклонник Древнего Рима — считает, что именно Рим впервые в истории создал то, что потом назовут городским образом жизни. Мне кажется, концентрированным воплощением этого является так называемая светская жизнь.

В полной мере она развернулась чуть позже — в эпоху Империи, но родилась в эпоху поздней Республики. Эпоха римского Ренессанса, римского Просвещения породила ее…

На великосветских раутах собирался весь высший свет. К которому теперь принадлежала не только аристократия. Знаменитые артисты, знаменитые гонщики (на колесницах), известные адвокаты тоже являлись персонажами этих тусовок — и по праву, ведь иной гонщик или артист был гораздо богаче многих известных латифундистов! Были целые актерские династии, когда папа тянул своих отпрысков на сцену, обещавшую любимцам публики роскошную жизнь. Черты Современности, столь милые моему сердцу…

«Странно видеть, — писал Плиний Младший, — как в Риме проходит время. Если взять каждый день в отдельности, то он окажется наполненным разными делами, если же их собрать все вместе, то удивишься, до чего они пусты. Спроси кого-нибудь: что ты делал сегодня? И он тебе ответит: я был у такого-то на облачении в мужскую тогу (на праздновании совершеннолетия отпрыска хозяина дома. — А. Н.) или на свадьбе; я должен затем пойти к такому-то, чтобы присутствовать в качестве свидетеля при составлении духовного завещания; этот просил сопровождать меня в суд, другой звал на совещание. Каждое из этих занятий кажется необходимым в тот самый день, когда их делаешь, но в итоге, когда подумаешь, что они отняли у тебя все время, то оказываются бесполезными. Особенно ясно сознаешь их никчемность, когда покинешь Рим».

А помимо всего перечисленного Плинием были еще тысячи важных дел и тусовок — модные спектакли, дни рождения друзей, собрания в термах, проводы должностного лица, отправляющегося в провинцию… А еще нужно сходить к знакомому, чтобы послушать его новую речь или лекцию, потому что обещал.

Настоящее суетливое безделье. Первоклассная светская жизнь!.. Один римский поэт чуть более позднего времени писал: «В Риме существует целый народ праздношатающихся, которые ничего не делают и всегда заняты, выбиваются из сил из-за пустяков, находятся в постоянном движении и никогда ничего не достигают…»

Сенека сравнивал этих праздношатающихся с муравьями. И зря: муравьи как раз бегают по делу. А римляне — в поисках того, как занять время.

Свободное время… Свободные деньги… Второе порождает первое. И заставляет задумываться — на что же потратить жизнь? Прежде состоятельные римляне об этом не задумывались, они тратили жизнь на общественную работу, которую выполняли за свой счет и посвящали величию Рима — нормативная социализация эпохи Республики. А потом наступила совсем другая эпоха. Всем известны бесконечные римские пиры с паштетами из соловьиных языков, гладиаторские бои с участием сотен гладиаторов, режущих друг друга на потеху публике, сексуальные оргии, в которых участвовали даже почтенные римские матроны… Куда же делся строгий римский характер? Почему столица мировой империи потонула в таком безудержном гедонизме?

Завоевания приносят богатство. Богатство приносит массу свободного от тяжких трудов времени. Которое можно занять пьянками, гулянками и развлечениями. А можно культурной программой. Если в Деревне работают и воюют все, потому что иначе не выжить, то Город (Цивилизация) впервые проводит черту, которая разделяет горожан, которые имеют свободное время и могут пользоваться плодами Цивилизации, на две неравные части — одни безудержно бухают и жрут из корыта, другие безудержно работают. Вторые — люди с идеями. Их труд уже не похож на отупляющий крестьянский. Это работа иного уровня. Первых, безудержно жрущих, больше. Но вторые двигают историю, и именно их я назвал бы цивилизаторами. А первых назовите сами, как хотите… Деление, конечно, грубое, и оно вовсе не означает, что цивилизатор (ученый, политик, художник, писатель, завоеватель, efc) непременно должен отказываться от лобстеров, это означает лишь, что лобстеры — только гарнир к их основной деятельности. Алмаз цивилизаторской личности огранен, а сама личность структурирована, ее животные инстинкты не выказывают себя в своей первобытности, их проявления принимают более сложные формы.

Когда после разрушения Карфагена Рим стал владыкой мира и наконец осознал это, римский сенат послал Сципиона Младшего объехать ойкумену и просто осмотреться — обозреть хозяйским глазом все, что попало под римское влияние. Провести, так сказать, учет во вселенной. Первой страной, куда приплыл Сципион, был Египет.

После того как умер Александр Македонский, его огромную империю разделили между собой друзья-военачальники. Египет достался Птолемею. Династия Птолемеев с тех пор и управляла страной пирамид. Как писал Страбон, только первые три правителя Египта знали свое дело, потом династия выродилась — последующие Птолемеи проводили время в разврате, пьянках и обжорстве. Египтом реально управляли случайные люди, близкие ко дворцу — евнухи, любовники птолемеевских жен и их родственники.

Страбону вторит Полибий, рассказывая об одном правителе Египта, который «чуть не целые дни проводил за игрой в мяч… после игр тотчас же устраивал попойки, и в этом проходила большая часть его жизни». Последний Птолемей был уже совсем «беспредельщик» — прямо во время пира зарезал сына своей сестры. Ребенок пытался спрятаться за маму — не помогло. Через несколько лет, чтобы досадить матери, этот отморозок убил уже собственного сына, разрезал его на куски и послал матери в посылке, приписав, что это ей подарок надень рождения…

Римскую делегацию во главе со Сципионом поразила кухня пто-лемеевского дворца. На обед для двенадцати человек там жарили восемь кабанов, не считая прочих блюд. Дело в том, что, как объяснил Полибию повар, всякое блюдо нужно подавать именно в тот момент, когда оно вкуснее всего, поэтому готовится не один, а сразу много обедов — одного кабана приносят, когда ушки прожарятся, другого — когда ножки, третьего — когда потрошка …