Судьба цивилизатора. Теория и практика гибели империй - Александр Никонов

Сципиону это все было дико. Как дико было бы, наверное, смотреть на своих потомков самому первому Птолемею, который прошел с Александром Македонским полмира в боях и потом воцарился в Египте… А вот римским патрициям времен Империи подобный образ жизни уже диким не казался. Они сами были как этот жирный Птолемей, погрязший в беспределе.

Почему так губительно сказывается на детях богатство родителей? Два-три поколения — и уже без слез на вырожденцев не взглянешь! А все потому, что лишения, запреты и ограничения формируют личность. Канализируют ее животную энергию. Личность, которая с детства ничем не ограничена, расползается, как квашня. Иначе и быть не может…

Представьте себе какое-нибудь животное, например, обезьяну. Теплокровное стадное млекопитающее — венец творения, очень сложная система. Единственная природная цель которой — сохранить себя для того, чтобы размножиться и тем самым помочь сохраниться виду — надсистеме. То есть задача — пожрать и размножиться.

Теперь посмотрите вокруг — вся человеческая система развлечений и праздников строится вокруг жратвы и секса. Юбилей? Гости пришли? Похороны? Все садятся за стол и начинают усиленно питаться. Центроосновой хорошего совместного времяпрепровождения всегда является стол с едой. Питание есть одно из главнейших развлечений. Что бы ни происходило, главное — попитаться. Нужно поговорить о деле? Пообедаем вместе в ресторане… Вторым пунктом сладкой жизни значатся длинноногие самочки. Ну а если перебор и жратвы, и самок (времени свободного очень много), в ход идет прямая стимуляция чувственной сферы — наркотики (водка, гашиш, грибы и пр.).

В природе ничего даром не дается, там идет жесточайшая конкуренция за свободные ресурсы. Львиная доля времени любого животного занята целенаправленным добыванием пищи — либо тупым жеванием травы, либо более интеллектуальной охотой. Увидел, нашел, поймал, обрадовался, съел… Эволюция, ведущая к усложнению живых организмов, — сплошная гонка вооружений. Растет автономность системы, повышается ее быстродействие (теплокровность); увеличивается сложность программного обеспечения (интеллект); возникает негенетическая трансляция накопленного опыта (обучение в процессе игры)… И все это, вся хитрость, изворотливость, приспособляемость, весь интеллект зверя, весь его колоссальный энергетический и психический потенциалы посвящены одной цели — добыть ресурс, топливо. И на его основе размножиться.

Вопрос: куда уйдет вся эта огромная куча энергии, если ресурсы достаются животной системе просто так, даром? На что будет направлен такой великолепный приспособительный механизм, как интеллект? Система, словно двигатель, оставшийся без нагрузки, просто пойдет вразнос, если запитать ее по полной, но не нагрузить задачами. Например, какой-нибудь идеологемой.

Обезьяны, слоны и медведи в зоопарках от нечего делать тупо раскачиваются, расковыривают болячки, скучают — страдают, в общем. Системы с более примитивной организацией — змеи, насекомые, членистоногие и прочие — скучать не умеют даже в террариуме. Но с них какой спрос, они же не венцы эволюции…

А вот венцы идут вразнос. Египетские Птолемеи пошли вразнос… Римские патриции времен Империи пошли вразнос… Много кто пошел вразнос, не будучи обязанным добывать себе хлеб насущный в поте лица. Богатый Рим породил массу людей, похожих на последнего Птолемея — инфантильных, зажравшихся, капризных, жестоких… Золотая молодежь сорока-пятидесяти лет. Абсолютно неканализированные личности.

Англичане, кстати, это понимают, поэтому английская элита сдает своих отпрысков в школы с очень жесткой дисциплиной и отсутствием излишеств. Формируют характер, не допуская его бесформенного медузьего расползания. Гранят алмазы.

Слушайте, вы, наверное, подумали, что я сторонник теории, будто Рим сгубила роскошь? Вот и ошибаетесь! Следите за нитью…

Если нужда заставляет всех работать в поле, все люди получаются примерно одинаковые. Это строгая Деревня. А Город людей дифференцирует, делает более разнообразными — по специальности, по мироощущению, по знаниям, по приверженности к религии и философии, по социальному положению. Но главное, у горожан вместе с деньгами появляется свободное время. А внутренняя свобода — оружие обоюдоострое. Как, впрочем, и любое достояние цивилизации: одним и тем же ножом можно резать хлеб, а можно — чужое горло. Свободное время можно посвятить наукам, а можно — исключительно блеванию от портвейна. Но для того чтобы науки развивались, пьесы писались, Леонардо творил, а цивилизация, соответственно, росла, нужно, чтобы технический уровень цивилизации позволял ее носителям иметь свободное от каторжного труда время. Другими словами, чтобы росла культура, помимо творцов, должны появиться бездельники, которые покупают картины, пьесы, автомобили, яхты, книги, путешествия и искусства, достижения науки — вкладывая тем самым деньги в развитие экономики и искусства, создавая новые рабочие места, платя налоги. А уж последние идут на науку, культуру и строительство инфраструктуры… Цивилизации нужен Потребитель.

Это меня уже в современность куда-то вынесло… Ну ничего. Даже хорошо для разнообразия… Раз уж попали в современность, скажу, что сегодняшний мир не делится по черно-белому признаку на тех, кто целиком отдается созиданию и цивилизаторству, и на тех, кто исключительно жрет да блюет. Подавляющему большинству приходится делать и то, и другое. Заслуга Современности, на которую так наезжают традиционалисты, в том, что она создала Средний класс и создала досуг для большинства населения. Досуг, который превратился в одну из богатейших сфер экономики. Жизнь современного горожанина протекает так: сначала он по мере сил цивилизаторствует у себя на работе, а потом по мере сил развлекается, тем самым цивилизаторствуя своими деньгами на ниве развития экономики. Потребитель в обществе Запада значит не меньше, а то и больше, чем Производитель. Производить любой дурак может, это показала многотысячелетняя история человечества. А вот грамотно продать и грамотно потребить произведенное — помучаешься. Одних кнопок у меня, например, на видеокамере — 21, да плюс куча программ!..

В общем, Возрождение, на которое так пеняют все катоны и дугины, подарило миру не только удушающую роскошь и легкую потерю ориентации, но и расцвет науки, техники, культуры, то есть собственно взлет цивилизации.

«А что же тогда сгубило Рим, если он был такой цивилизованный?» — спросит нетерпеливый читатель, уже подуставший от заумных рассуждений.

«И разве роскошь, уход в гедонизм, потеря цели в жизни не сломали хребет основной миссионерской идее Рима? — спросит другой читатель. — Разве не прав был Сулла, боявшийся внутреннего распада Рима (в головах), за которым неминуемо последует внешний?»

Да, торопясь, отвечу я читателю: после того, как у римлян «кончились» сопоставимые по значимости конкуренты, римская идентичность, то есть самоощущение римлян, изменилась. Ничто так не сплачивает друзей, как общие враги… И эта потеря идентичности была, несомненно, одним из зерен грядущего распада. Но отнюдь не главным.

Последняя лекция

— В курсе о Древнем Риме я читаю студентам много лекций о периоде Республики и всего одну о периоде Империи, — сказал мне как-то один историк. — Потому что после воцарения императоров перипетии партийной политической борьбы сменились историями обычных человеческих страстей и дворцовыми интригами. А это уже не так интересно.

Да, возможно, возможно… Но и в эпоху Империи у Рима было множество взлетов и неудач. Среди его императоров была куча сущих слизняков, бездарей и мерзавцев. О таких я здесь говорить не буду, о них пусть снимает фильмы Тинто Брасс. Но были и настоящие высокие люди. О них поговорить стоит. Рассказ о них, правда, не входит в задачи этой книги, но я опять не могу удержаться, что тут поделаешь!.. Пойдем на компромисс. Сделаю лишь несколько мазков. Порой одна-две детали характеризуют момент лучше долгих и нудных исторических описаний.

Первый-второй века нашей эры. Последние завоевания империи. Император Траян присоединяет к Риму Дакию. Эта война давалась страшным напряжением сил. В одном из ожесточенных боев против даков количество раненых у римлян было так велико, что закончились все запасы перевязочных материалов, и император снял и приказал разорвать на ленты свои одежды — перевязывать солдат.

Парадоксы истории… Эта самая провинция Дакия, присоединенная к Риму в жесточайшей войне одной из последних, оказалась и самой благодарной. Уже после крушения Великого Рима именно она отреклась от собственного названия и взяла себе название исчезнувшей империи. Эта страна по сей день гордится близостью своего языка к латыни и своим названием — Romania.