Сотвори себе поддержку - Маруся Светлова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Души замолчали. Слышно было только нежное жужжание их крылышек да отдельные легкие вздохи, печальные и быстрые…
Только и слышалось:
— Ах…
— Ах…
— Ах…
— А я вам вот что скажу, — авторитетно заявила душа, по которой было видно, что все-то она уже в жизни пережила, все испытала. — Первое правило: если потерялась — не мельтеши, нечего, как собаке, бегать и искать потерянное тело. Сиди на том месте, где потерялась, — так шансы найти свое тело возрастают…
Опытная Душа замолчала, как бы призывая слушающих ее душ внимательнее прислушаться к ее мудрым советам.
— Я по неопытности раньше тоже все летала, все искала свое тело, которое так и норовило без души из дома убежать. А потом поняла: пусть бегает без души, если ему так хочется. Пусть живет без души. Пусть бегает, суетится, какие-то роли играет, какие-то мертвые слова произносит. Пусть живет с закрытым сердцем — нелюбящее и одинокое. А я его дома подожду. Ведь рано или поздно оно домой все равно примчится. И будет ему со мной душевно, тепло. Хоть дома оно нормальным, живым человеком будет…
Души слушали Опытную Душу внимательно, с уважением к ее опытности. Только Застенчивая Душа скромно как-то, как бы стесняясь самого своего вопроса, спросила все же тихим голосом:
— А что же вы сейчас не со своим телом?
Опытная Душа смутилась. И, казалось, даже покраснела немного. И сказала как-то приглушенно:
— Не вернулось оно однажды домой… — И добавила, совсем уже смутившись: — Посадили его в тюрьму… Убило оно кого-то…
И вздохнула Опытная Душа, как бы сама удивляясь, как ее замечательный опыт и правило «жди — где потерялась», — не сработали.
А Брошенная Душа, взволнованная всеми этими разговорами, сказала то, что давно уже хотела сказать:
— А я вот не потерялась. От меня отказались. Меня — бросили…
— Это бывает, — произнесла Опытная Душа. И души согласно замахали крылышками, подтверждая, что это очень распространенное явление. — Это очень часто бывает, когда молодые, живые, любящие люди — встречаются с бездушными телами с закрытыми сердцами. И после встречи этой еще недавно живые и душевные люди тоже закрывают свои сердца. Отказываются от своих чувств, от любви, становятся бездушными, мертвыми…
— Так что же делать-то?… Что — делать?… — даже не сказала — почти закричала Брошенная Душа.
И души, посмотрев на нее с удивлением, затрепетали крылышками и заговорили наперебой:
— Ждать — что же еще делать…
— Искать — что же еще остается…
— Да ничего не делать — понадобимся им, телам этим, сами о нас вспомнят…
— Но как же, как же это, — не унималась Брошенная Душа, — как же так, — как же оно, тело это, будет жить без меня?… Как же так можно — без души?… Как же можно — без любви?… Ведь она же пропадет без меня, девочка моя…
— Про-па-дееет… — протянула одна из душ. — Да никуда она не пропадет, будет жить, как все, как все эти тела бездушные, мертвые живут…
И она посмотрела вниз, и Брошенная Душа тоже посмотрела вниз, где бездушные эти тела ходили, что-то жевали, что-то покупали, тащили с бездушными лицами своих детей, которых завели без души и растили — без души…
— Не пропадет… — повторила все та же душа… — Такие не пропадают… Такие где хочешь выживут…
Но Брошенную Душу это все не только не успокоило — возмутило, испугало, привело в состояние возбуждения.
— Полетела я, — сказала она. — Не могу я так. Надо мне девочку свою найти. Надо спасать мою девочку. Не хочу я, чтобы бездушной она была. Не хочу, чтобы она с закрытым сердцем, без любви жила. Не хочу, чтобы, как эти, — она посмотрела вниз и произнесла осторожно, как бы боясь заразиться от самого слова, — «мертвецы» жила…
И полетела душа дальше. Полетела, опускаясь низко, чтобы успевать рассматривать встречавшиеся ей тела, чтобы девочку свою увидеть, не пропустить…
И встречаясь с пролетающими душами, расспрашивала их — не видели ли они ее девочку…
И отрицательно отвечала на их вопросы:
— А вы не встречали здесь тело женщины — уставшее такое, замотанное, вечно спешащее…
— Вы не видели тела мальчика, такого хорошенького мальчика, еще вчера мы были вместе, а сегодня обиделся он на весь мир — и стал холодным и бездушным…
— Тело молодой женщины я потеряла… Яркое такое, привлекательное тело… Ох, как же тяжело ему будет жить без души…
…Она спустилась очень низко — чтобы не упустить, заметить тело своей девочки. Она летала почти над головами людей и поражалась, как мало было среди них действительно светлых и живых, с ясными, открытыми глазами, с хорошими, сияющими лицами. Как отдельные островки света были эти живые лица, живые люди. И одного взгляда на них было достаточно, чтобы увидеть, — с ними, с этими людьми все в порядке. Живут они в согласии с собой, в любви и радости. И душа у них поет. Потому что душа — она всегда поет, когда на месте.
Но таких, живых были единицы. В массе тела были темны, напряжены и замкнуты. И глаза их были тусклы. Как у мертвецов.
Там, внизу, пока Брошенная Душа летала, она видела, как живут эти бездушные, мертвые люди.
Она увидела, как ссорятся, бестолково и упрямо, не уступая друг другу, взрослая женщина со своей пожилой матерью. Ссорятся просто потому, что не хотят слышать друг друга, не хотят уступать, и нет в их сердцах принятия и любви.
— А я тебе говорила — возьми коричневую сумку, — говорила женщина матери ровным каким-то бездушным голосом. — А ты уперлась — пакет возьму, пакет…
— Потому что мне в пакете удобнее нести, — говорила мать дочери тусклым голосом, видно было, что давно они уже так друг с другом разговаривают, как роботы, каждый из которых остается в своей программе.
— А коричневая сумка удобнее и вместительнее, — так же равнодушно, просто чтобы что-то сказать, говорила женщина…
— Зато пакет легче…
— А сумка прочнее…
— Зато в пакет больше влезает…
— А сумку нести удобнее…
И Брошенная Душа помчалась дальше, удивленная бессмысленным этим, безжизненным разговором. Испуганная тем, что ни в одной из этих женщин не было любви и принятия. И — доброты. И — душевности. И были они, как зомби. Правильные, упертые в свою правоту — и бездушные.
А дальше… Молодая девушка, чем-то похожая на ее девочку, шла с заносчивым видом впереди, а за ней, еле успевая на нетвердых еще ножках, шла малюсенькая, вся в белых кудряшках, как ангелочек, девочка и плакала отчаянно, как могут плакать в своем горе только брошенные дети с открытыми сердцами. И недовольная ее мама, с мертвым каким-то, застывшим, жестким выражением лица, говорила ей, даже не оборачиваясь:
— Иди, иди, нечего орать… Разоралась она… Сейчас по заднице надаю — не так заорешь…
И Брошенная Душа помчалась дальше от этой такой еще молодой, но уже мертвой и бездушной матери. И страшно ей было, — что мать такая молодая — и уже мертвая. И страшно ей было за маленькую, в белых кудряшках девочку, которая уж точно — скоро тоже станет мертвой и бесчувственной. И нелюбящей. И выбросит свою душу за ненадобностью.
А дальше… Целая группа парней и девушек сидели в сквере на скамейках, забравшись на них прямо с ногами, и пили пиво. И пили они его много и тупо и бессмысленно как-то, перебрасываясь какими-то пустыми фразами:
— Ну, а он?…
— А он говорит…
— А ты чего?…
— А я ему говорю…
— Ну, дела…
— А он?…
— А он говорит…
— А ты?…
— А я ему говорю…
— Ну, дела…
И не было в их разговорах ни интереса, ни души, ни человеческого общения. Так — наливались пивом от нечего делать. И было их таких — много. Там и тут, вдоль аллеи, сидели или стояли эти пивные группы. И безжизненные свои разговоры вели. И где-то слышался смех, где-то — ругательства. И не было в этом света. Не было никакой души. И никакого смысла.
А душа летела дальше.
И нигде, нигде не видела, не находила своей девочки…
…Брошенная Душа все летала и летала, и устала летать. И крылышки ее уже устали порхать.
Она опустилась на карниз станции метро, на которой роились, жужжали — только ветерок ходил от их прозрачных крылышек — сотни, тысячи душ… Здесь собирались потерянные и брошенные души в надежде увидеть, найти свое тело, возвращающееся с работы.
И слышалось только:
— Не ваше это тело пошло — вы говорили, ищете мужчину, потерянного такого, холодного…
— Нет, не мой это мужчина… — сказала Душа, Ищущая Тело Потерянного Холодного Мужчины. — Мой был стройный, подтянутый, здоровый образ жизни вел, по утрам бегал… А этот распущенный какой-то, с брюшком…
— Здоровый образ жизни, — строгим голосом сказала Категоричная Душа, сидящая выше всех и осматривающая все с высоты своего положения. — Это они когда с душой живут в согласии — тогда здоровый образ жизни ведут. А когда душа не на месте, тут же начинают пить, курить, обжираться… Здоровое питание — это когда они с душами советуются, а если жить без души, то можно и жрать что попало, и срать, где попало…
