Темная сторона Швеции (сборник) - Рольф Бёрлинд

Протоколы допроса Йенни разместила в базе данных вместе с остальными файлами по этому делу.

На следующий день перед обедом ей позвонил прокурор и потребовал явиться в его кабинет и отчитаться о ходе расследования. Взбешенная, Йенни поехала в Сольну, разыскала в лабиринтах его кабинет и присела на стул для посетителей. Прокурор посмотрел на нее.

– Что с опросом соседей?

– Ничего. Никто ничего не видел и не слышал. Дело было посреди дня. Люди работали.

– Работали? Да местные жители славятся алкоголизмом! Ты не хуже меня знаешь. Эти паразиты…

Черные. Понаехавшие. Паразиты.

Если полицейские со специальным образованием не могут проявлять толерантность, как тогда ждать этого от остального населения? Йенни видела в новостях, что крайне правая партия в последнее время набирает все большую популярность. Фашисты… Она поежилась.

Нельзя ненавидеть людей за цвет кожи или происхождение.

Стольт полистал бумаги, помеченные желтыми клейкими бумажками.

– Говоришь, никто ничего не видел… А передо мной лежит допрос Петтерсона, который утверждает, что слышал крики и видел, как отец с дочерью дрались на балконе.

– Это так. Но он алкоголик. От него несло на всю квартиру, когда с ним говорили. И он все время меняет свой рассказ, что говорит о душевном нездоровье.

– Но тут даже написано, что он видел, как отец сбросил девушку с балкона.

Йенни вздохнула.

– Если ты прочтешь дальше, то увидишь, что он говорит, будто не уверен. Думаю, такой свидетель нам не поможет.

Стольт раздраженно отложил папки в сторону.

– Еще раз обойдите всех соседей. Без свидетелей и улик я не могу выдвинуть обвинение в убийстве.

– А что, если он не убивал?

Слова слетели у нее с языка сами собой.

У Стольта начал подергиваться один глаз. Он опустил очки на нос, наклонился вперед, положил локти на стол и посмотрел на Йенни пронзительным взглядом.

– Если он этого не делал?.. Приди в себя, Линд. Прочти допрос лучшей подруги. Леня боялась за свою жизнь. Это убийство чести. Пожизненное наказание. Нам тут каменный век не нужен.

Йенни поднялась. Выходя из кабинета, она услышала, как Стольт пробормотал себе под нос:

– Чурки…

Йенни обернулась.

– Ты что-то сказал?

– Ничего, – фальшиво улыбнулся прокурор.

На следующий день повторился допрос отца. За секунду до начала в комнату влетел запыхавшийся прокурор. По его лицу стало понятно, что на него давят. Как бульварные, так и солидные газеты пестрили заголовками о смерти Лени. Наверняка прокурору приходится теперь отвечать на звонки начальства и политиков. Йенни была наслышана о тонких политических моментах. Скоро выборы. Правый альянс гнется под натиском оппозиции. Они готовы на все, лишь бы удержать власть. Популистская, враждебно настроенная по отношению к иммигрантам партия имеет два процента по опросам общественного мнения. Это означает, что они получат еще больше власти и укрепят свои позиции посредника между правым и левым блоками в маленькой умеренной Швеции.

Политическая катастрофа.

А тут еще одна девочка-иммигрантка умирает, и подозревают отца… Как многих других отцов до него… Решение суда будет иметь важный политический эффект для маленькой демократической страны, которая не может позволить, чтобы люди другой культуры убивали дочерей для защиты чести семьи. Йенни показалось, что Шорш словно уменьшился в размерах. Она снова начала задавать вопросы о том дне, он повторил прежнюю версию событий. Шорш смотрел телевизор, когда дочь пошла на балкон. Он направился вслед за нею и пытался помешать ей сброситься с балкона. Началась драка. Йенни снова спросила, почему он не вышел во двор посмотреть, что с Леней. Шорш покачал головой.

– Меня словно парализовало. Я не мог пошевелиться. Сидел и пытался понять…

Прокурор поерзал на стуле, бросая на Йенни раздраженные взгляды. «Давай же! Расколи его!»

Но она уже тысячу раз задавала эти вопросы – и получала те же ответы. Спрашивала о переезде в Швецию, о детстве Лени, о взглядах Шорша на воспитание детей, о том, что происходило перед падением, почему он был босиком. Но Шорш отвечал как по шаблону. И по ответам рисовалась картина типичного иммигранта, каким его представляют шведские ксенофобы, – тиран, командовавший женой и дочерьми, сам устанавливавший у себя дома законы. Но все равно было что-то в его взгляде, что Йенни не могла определить. Почему-то она была уверена в его невиновности. Разумеется, своим доминантным поведением и тиранскими замашками он вселил в душу Лени страх. Да, это из-за него она начала думать о самоубийстве. Если это удастся доказать, его можно посадить. Но это окажется прецедентом. Йенни таких случаев не припоминала. Существует большая разница между доведением до самоубийства и убийством.

Йенни предприняла последнюю попытку. Сделав голос построже, она посмотрела подозреваемому в глаза и спросила:

– Шорш, может, лучше сознаться? Это ведь вы сбросили Леню с балкона, не так ли?

Усталый седой человек удивленно посмотрел на нее. Раньше Йенни себе такого не позволяла. Прошло несколько секунд, и он снова начал рыдать. Адвокат положил руку ему на плечо. Сквозь всхлипы до Йенни донеслось:

– Нет… я… любил ее…

Магнус Стольт раздраженно закрыл блокнот и вышел из комнаты.

А Йенни Марина Элисабет Линд закрыла рукой глаза, недоумевая, с чего ей взбрело в голову стать полицейским.

Все на нее давят. Стольт требует отчетов два раза в день, а новой информации нет. Второй опрос соседей ничего не дал. Они несколько раз допросили свидетеля Петерссона, и каждый раз тот давал разные показания. Видно было, что ему лестно внимание. Он с удовольствием отвечал на вопросы, выдумывая все новые небылицы. Свидетель из него был отвратительный. И от него вечно несло спиртным. Йенни допросила Йоакима Меркере, с которым у Лени был роман. Допрос был формальным, поскольку Йоакиму восемнадать лет. Он учился в гимназии, мечтал стать журналистом. Юноша произвел на Йенни приятное впечатление. Он рассказал, что они с Леней познакомились в школе. Начали видеться чаще, гулять, сидеть в кафе, болтать – все, что делают влюбленные… что делали и Йенни с мужем… Йоаким не мог точно назвать день, когда он влюбился в Леню или когда она влюбилась в него. Но он помнил дни, когда они делали что-то интересное вместе. Например, когда он хотел купить ей кольцо в городе, но она не осмелилась принять подарок из страха, что мама с папой начнут задавать вопросы.

Юноша рассказывал, Йенни время от времени задавала вопросы. У нее не было никаких сомнений в его искренности. Йоаким говорил правду. Да, они целовались и обнимались. В подъездах, туннелях, где никто не мог их увидеть. Даже в подвале дома, где живет Йоаким. Леня была у него дома в отсутствие родителей, но их отношения никогда не заходили дальше объятий и поцелуев. Нет, конечно, они хотели, но Леня боялась. До нее у Йоакима было две девушки, обе шведки. С одной из них он занимался любовью. Леня рассказала, что она девственница и хочет подарить свою девственность Йоакиму. Она говорила, что любит его и мечтает прожить с ним до конца жизни, но вряд ли родители это позволят. Родители Лени омрачали их отношения. Она сказала, если Шорш узнает, что у Лени есть молодой человек, им обоим не поздоровится. А если отец узнает, что они занимаются сексом, ей точно не жить. Он убьет их обоих. Поначалу Йоаким ей не верил, но постепенно понял, что все серьезно. Понять-то понял, но принять не смог. Он не хотел забывать Леню. Когда любишь в восемнадцать лет, разве можно расстаться? Они продолжали встречаться тайно. Целовались, ласкали друг друга, но не больше. Йоакиму было достаточно и этого. Он надеялся, что ситуация сама как-нибудь разрешится. Он предлагал Лене пойти с ней домой к Шоршу, рассказать о своих чувствах и попросить руку дочери. Но девушка только погрустнела и покачала головой. На глазах у нее выступили слезы. Это произошло несколько недель назад. Однажды утром она пришла в школу вся заплаканная, отвела его в угол и рассказала, что Шорш узнал об их романе. Они больше не смогут встречаться, поскольку брат будет провожать ее в школу и забирать обратно каждый день. Им остается только общаться по Интернету, если отец не отберет компьютер. Йоаким утешал любимую. Сердце его разрывалось при виде того, как Азад ведет Леню домой, а она даже не осмеливается повернуться. На следующий день на перемене она рассказала, что отец пригрозил, будто убьет их обоих, если они еще раз встретятся. Он не хотел ей верить. Обсуждал это с друзьями. Думал, не заявить ли на Шорша в полицию. Все-таки на дворе 2012 год и живут они в Швеции.