Серпентина (ЛП) - Синди Пон

С движением руки Стоуна Скайбрайт оказалась облачена в богатое лиловое платье, его дизайн уже сто лет как устарел. Золотые и нефритовые браслеты украшали ее запястья, пальцы были заполнены кольцами. Но они были невесомыми.

Откуда-то она знала, что так одевалась когда-то ее мать.

— А ты не человек, Скайбрайт, — сказал Стоун. Он щелкнул пальцами, и ее змеиный хвост вытянулся за ней, алые чешуйки покрыли ее тело, мерцая в серебряном свете. — Ты одна из нас.

Скайбрайт скрестила руки, пытаясь не выказывать неудобство, чувствуя одеяло на себе и грязь под голыми ногами, но выглядя как змея из иллюзии Стоуна.

— Тогда почему ты не злишься, что я не сражаюсь за загробный мир?

Стоун шагнул ближе, от него пахло сырой землей. Свет угас, и все иллюзии рассеялись.

— Ты сказала, что сражаешься за монахом. Но сможешь ли ты сражаться с ними?

Скайбрайт застыла и сжала зубы. Она хотела уйти, увеличить дистанцию между ней и бессмертным. Но она не дала себе показать ему слабость.

— И не важно, кого ты убиваешь, кого отправляешь в могилы. Великая битва все расставит по местам, как всегда и бывает.

— Что за Великая битва? — спросила она.

— Каждые пять веков, или около того, врата между загробным миром и смертным королевством дают трещину. Это случается, насколько я помню, а память у меня хорошая, из-за давнего соглашения между богами и смертными.

— Но зачем? Ни один смертный не согласится на такое.

— Разве? — деревянная палочка появилась в руке Стоуна, и он обрисовал на земле спираль, что выросла, как скрученная лента. Линия сверкала серебром в грязи. — Человеческие жизни цикличны, народы появляются и исчезают. Мы существуем, чтобы напоминать их о смертности. О хрупкости. Загробный мир и демоны с правителями ада — это предупреждение, чтобы люди были хорошими, такими хорошими, чтобы их не осудили, когда им придется встать перед Зеркалом Воздаяния. Смертные рождаются с многими недостатками, но хуже всего — короткая память и тенденция к высокомерию. За сотни лет их молитвы зачерствели, их вера в богов, в нас ослабла в их сердцах. И только катастрофа, брешь в загробный мир, может вернуть ее, — он кончиком палочки провел по серебристой спирали. — И целые народы появятся и падут, помня об этих людях. Так боги учат их, как родитель непослушного ребенка.

Она смотрела на серебристые изгибы на земле, пытаясь осознать все, что сказал Стоун. Его слова, звучащие как лекция, не выказывали интереса, он констатировал факты. Она вдруг подумала о выразительных глазах Чжэнь Ни, вспомнила смех Кай Сена и поняла их хрупкость, краткость человеческих жизней.

— Но подчинение из страха не прибавляет чести богам, — сказала Скайбрайт. — Не верю, что кто-нибудь пойдет на такое.

— Верно, мы смогли обойтись без вмешательства простых смертных, но договор с монахами работает.

— Монахи?.. — ее голос оборвался, сердце сжалось.

Стоун убрал то, что нарисовал на грязи.

— Знает только настоятель. Наш договор передавался от первого настоятеля к его преемнику, потом к следующему, так почти два тысячелетия. Монахи тренируются сражаться. Людей предупреждают, и мы посылаем существ из загробного мира, чтобы их увидели. Невезучие умирают, но так и должно быть, а не ужасные потери. Смертнве молятся и обращаются к богам. Они вспоминают, как все… свое место в мире, — он склонился ближе, и Скайбрайт ощутила его жар. — Теперь ты понимаешь, что твои поступки ничего не меняют? Наше шоу продолжается уже давно, это лишь еще одно выступление.

Скайбрайт начала отступать, отдаляясь от Стоуна. Ее тянуло к нему принуждением. Если чувства к Кай Сену обнимали ее теплом, то со Стоуном ее сковывало тяжестью. Ее голова болела от того, что Стоун рассказал ей. Что все это означало, и какую роль она в этом играла? Она была голодна, ноги болели, она проклинала человеческий облик за все недостатки. Стоун следил за ее неуклюжими шагами, его взгляд казался осязаемым.

Наконец, она замерла перед ним.

— Почему мою госпожу похитил демон? Это совпадение?

— Она ходила одна вне города? — спросил он.

— Нет. Она была со мной, мы были в пустом городе, атакованном нежитью. Я пыталась спасти ее, но демон растворился в воздухе, — Скайбрайт прикусила губу, слыша растущую панику в голосе.

Стоун замер, став выше, если такое было возможно.

— Демон прошел в портал? Ты успела увидеть, что было по другую сторону?

— Нет. Брешь горела красным, но закрылась раньше, чем я успела что-нибудь увидеть, — она сжала кулаки. — Ты знаешь, где она? — она не волновалась, что может оказаться в долгу перед ним. Слишком много дней прошло. Какие страдания терпела Чжэнь Ни? — Прошу, Стоун. Я должна найти ее.

Он покачал головой.

— Я не чувствую связи со смертными, не смогу ощутить и ее. Но я могу послать на поиски своих шпионов. Ты использовала свои способности слежки?

Так он знал и это. Скайбрайт задумалась, что еще он знал о змеиных демонах, что еще не раскрыла она.

— Один раз я смогла ее так найти. Но не в этот раз. Я брожу тут днями.

— Но ты ее еще чувствуешь? — спросил он.

— Да.

— Значит, она еще жива. Не теряй эту связь. Сосредоточься, и ты найдешь ее. Лишь некоторые демоны наделены даром слежки, в том числе, и змеиные демоны, — Стоун разглядывал горизонт, солнце начало всходить, окрашивая небо в золотой и красный. — Я должен идти, — он поднял ее голову за подбородок, и ей пришлось посмотреть в его темные глаза.

Она чувствовала жар в груди, голова кружилась от запаха земли.

— Нет, — сказала она.

Скайбрайт хотела поцелуй Стоуна, но не знала, было ли это от его магии, или по ее желанию. И не собиралась узнавать. С Кай Сеном ведь было иначе? Она сглотнула и напряглась, очищая сознание.

Он изумленно улыбнулся.

— А если я все равно это сделаю?

— Ты заставишь меня? — возмутилась она. — И тебе это понравится?

— Только тебе это нравится.

Бессмертные не могли чувствовать удовольствие? Она не чувствовала близости при поцелуе со Стоуном, но он был захватывающим и пугающим.

Он склонился и заговорил ей на ухо:

— Это лишь поцелуй, Скайбрайт.

— Тогда зачем он? — она как-то умудрилась ответить, хотя все ее тело застыло от его дыхания на ее шее.

Стоун выпрямился и отступил на шаг, но она не могла торжествовать. Он был непредсказуем, его было сложно понять.

— Так я узнаю о тебе больше, — сказал он. — Но я уважаю твои желания и ухожу.

Она не упустила скрытое. Он дразнил ее, словно размахивал конфетой перед ребенком.

— Я сообщу тебе, если узнаю что-нибудь о твоей госпоже, — сказал он и положил ладонь ей на плечо, прижав губы к ее лбу.