На земле московской - Вера Алексеевна Щербакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катя прибежала к Нине, когда она уже целую неделю жила в другом доме. Оля-большая и Оля-маленькая в пылу хозяйской деятельности носились из комнаты в кухню, готовя закуски. Ожидался маленький пир в связи с предстоящим знакомством.
— Замуж меня собираются выдать добрые души, — конечно, если сумею понравиться ему больше законной половины! — похвасталась Нина, взбивая перед зеркалом волосы. — Как ты думаешь, чья возьмет?
— Нинка, что с тобой? — тихо спросила Катя, перебивая ее. — Ты же знала, я с ангиной сижу на бюллетене… Ну приехала бы к нам домой, небось дорогу не забыла. В комитет комсомола обратилась бы. А теперь ты психуешь…
— Полегче, Катенька, в выражениях. Все правильно. Я одна в большой комнате ширилась, а туда вселили целую семью. Что же касается деликатности и всякой другой чепухи — это побоку, невелика я цаца. И вот что: ты меня не трогай. Старушке от меня кланяйся, я люблю ее, а ты держись подальше. Мне с тобой теперь не по пути. Видела, какие у меня приятельницы завелись?
— Опомнись, Нинка, сама на себя наговариваешь! Это от обиды у тебя. Пусть Ольги остаются здесь, а ты поедешь к нам. Сейчас, сию минуту. Слышишь?
Катя схватила ее за руку, потянула к себе. Оли деликатно вышли на кухню, кто-то из них приглушенно всхлипнул.
У Нины смешно торчала на макушке недокрученная в локон прядь волос, халат распахнулся. Она осторожно высвободила свою руку из Катиных рук. Не может она ожесточать себя против Катюшки, против ее бесценной бабки! Пусть уходит с миром, но не вмешивается в ее жизнь…
— Ну, не буду мешать, — угасшим голосом проговорила Катя, отводя глаза. Она и сама в эту минуту не разбиралась в своих впечатлениях: осуждать ей или жалеть подругу? Наверно, жалеть, хотя было обидно, что Нина так быстро променяла ее на неразлучных Оль.
Из окна было видно, как шла Катя по тротуару к трамваю в легком цветастом платье и в белых босоножках на высоких каблуках. Нина с горькой завистью смотрела на ее красивые ноги и думала о своей култышке, из-за которой она теперь всю жизнь обречена носить протезную обувь.
Вернулись из кухни велеречивые подружки, увидели Нину в меланхолии, затараторили наперебой: ей ли горевать с ее красотой, да с таких лиц мадонн рисуют и на выставках выставляют! Пусть она сейчас же посмотрится в зеркало, — до чего же она прелесть!
— Уж если тебя женщины хвалят, значит, ты безусловно хороша!
Нина тряхнула головой, точно груз с себя сбросила, — в чем, в чем, а уж в силе красоты своей она не однажды убеждалась, хотя, правда, есть народная поговорка: «Не родись красив, а родись счастлив!» За счастье, говорят, надо бороться. Она сегодня не совсем верно сказала Кате о предстоящем якобы новом знакомстве. Знакомство старое — Виктор Лунин. Только он теперь семейный человек. Ну, это Нины меньше всего касается: судьба и люди к ней безжалостны, значит, и она подальше спрячет свою сентиментальность.
«Хочу счастья, хочу, чтобы меня любили!» — развеселясь, подумала Нина, почти уверенная в осуществлении своих планов насчет Виктора Лунина.
Глава 5
На посторонний взгляд жизнь семьи Виктора Лунина протекала правильно: по утрам муж и жена, отведя сына в детский сад, спешили на работу. У Фаины в горделивой улыбке морщились губы, когда она здоровалась со знакомыми, представ перед ними в семейном благополучии, Виктор прятал глаза, он страдал, сознавая, что жена достойна лучшей участи…
А началось это все с того памятного вечера, когда известные на заводе своей неразлучностью вдовы Ольги, пригласили Виктора на вечеринку к Нине. Он принял их приглашение, как стакан воды в жару, как утоление жажды, потому что сам давно искал такого случая.
Стоило узнать, что Седов не вернулся с войны и Нина стала свободной, как Виктор уже не мог совладать с собой. Отвергнутая любовь будто мстила за себя. Для него стало потребностью хотя бы мельком увидать Нину или услыхать ее голос в трубке телефона!
Виктор дошел до того, что плакал по ночам во сне и в родном сыне ему перестало нравиться внешнее сходство с женой. Он презирал себя за это, удваивал к мальчику внимание и тем самым, наверно, баловал его. Это было плохо, конечно, зато он заметил, что его вот такая показная любовь к ребенку, — усыпляла подозрительность жены и обезоруживала ее.
Отправляясь к Нине, Лунин готовился, если она заговорит о прошлом, — не защищаться, а умолять простить его. Виктор знал Нинину доверчивость и рассчитывал на это. К тому же она должна понять его теперешнее состояние!
Открыв Лунину дверь, Нина до боли знакомым движением занесла свои полные руки к нему на плечи и нежно поцеловала. Ни слова упрека, ни единого напоминания о том, что мучило его!
С вечеринки в тот вечер он ушел вместе с Ольгами, — так приказали удивительные глаза Нины. Не прощай, а до свидания сказала она ему. И свидания их стали продолжаться.
Старший Лунин, Григорий Петрович, быстро догадался, что происходило с сыном, косо смотрел на него, но молчал.
Жене Виктор сказал, что он занимается по вечерам, и она терпела это.
Лунин иногда поражался, как вездесущая заводская молва до сих пор не коснулась его отношений с Ниной, Но когда-никогда она доберется и до них. Страшно представить, что будет тогда! Во-первых, с женой, — он не мог предугадать, как поступит она в подобном случае. А что скажут о нем в коллективе, на партийном бюро, если, к счастью, дело не доведут до общего собрания!
Но разве он виноват, что любовь так завладела им и держит, не отпуская?
Предположим, — товарищи поймут его, посочувствуют даже, — ну, ошибся с женитьбой — бывает такое, и Фаина отпустит с миром, даст развод, — все равно ничего не устроится в его жизни! Нина не согласится стать его женой, — в минуты горького раздумья Виктор понимал это. Он сам, собственной нерешительностью испортил свою судьбу… Ведь было у них поначалу так, что Нина сама предлагала ему «радость и невзгоды — все пополам», а он стал уговаривать ее подождать, пока он защитит диплом инженера, и тогда им не будет страшно никакое общественное мнение!
У него не разжимались губы сказать ей, что на сына придется платить, а ему хотелось бы иметь возможность пожить в удовольствие. И потом…
