Игорь Святославич - Виктор Поротников

— Можно, — подтвердил Игорь, — но при этом распятие должно находиться в руках у священника.

Беседа происходила за столом — было время обеда.

Ярослав перестал жевать и поднял глаза на Игоря: степную речь он понимал плохо.

— О чем это они? — поинтересовался Ярослав.

Игорь кратко объяснил ему, что именно удивило и восхитило половцев.

Ярослав утер усы и приосанился:

— А ты скажи им, брат, что православная вера есть самая истинная вера на свете. И коль ханы желают души свои спасти, то пущай…

— Не могут они так запросто веру менять, — перебил Игорь Ярослава. — В степи сплошь и рядом язычники живут, и за ханом-христианином они не пойдут.

— Но сыновей-то своих… — опять начал Ярослав.

Игорь снова перебил:

— Сыновья — другое дело. Покуда они взрастут и сами ханами станут, многие годы пройдут. К тому времени, глядишь, вера Христова укоренится и среди половецкого народа.

— Тогда скажи хану Кончаку, что, окрестив сына своего, он поступил мудро, — не унимался Ярослав.

Он видел, что ханы оказывают больше почтения Игорю, чем ему, черниговскому князю, поэтому чувствовал себя немного уязвленным. А ведь ханские сыновья живут у него в Чернигове и одному из них Ярослав — крестный отец.

— Вот сам и скажи, — усмехнулся Игорь и шепнул на ухо Ярославу необходимые половецкие слова.

Ярослав, запинаясь, повторил сказанное Игорем, обращаясь к Кончаку и его брату. Те заулыбались и пожелали выпить с Ярославом заздравную чашу.

Слуга налил в большой серебряный кубок хмельного меда и подал Кончаку.

Кончак, сделав несколько глотков, вручил кубок брату. Тот, пригубив, передал дальше — Игорю. От Игоря кубок перешел к Ярославу, который, изрядно отпив, протянул остатки меда Вышеславу. Тот всюду присутствовал вместе с Игорем на правах его ближнего советника. Однако Вышеслав не пожелал пить круговую чашу вместе с половцами, которых всегда ненавидел. Он резко вскочил и вышел из шатра.

За столом водворилось неловкое молчание.

— Похоже, князь, твой боярин брезгует пить с нами, — сказал Игорю Кончак. — Это потому, что мы не крещенные, как он?

— Боярин мой в плену половецком побывал, — пояснил Игорь, — с той поры всех половцев врагами считает. Не держи на него обиды, хан.

— Долго ли боярин твой в неволе был? — поинтересовался Кончак. — И какая орда его пленила? Где это случилось?

— Случилось это под Переяславлем лет пять тому назад, — ответил Игорь, отрезая ножом кусок ветчины. — А пленила Вышеслава твоя орда, хан. Правда, недолго Вышеслав в неволе был. Отбили мы его со всем прочим полоном, я и брат мой Всеволод. Помнишь городок Коснятин, хан?

Тонкие изогнутые брови Кончака дрогнули и сомкнулись у переносья: разве может он забыть свое поражение?!

— Так это с тобой я сражался под Коснятином, княже? — изумленно проговорил брат Кончака. — А я-то полагал, что это переяславцы нас настигли. Как же не убоялся ты напасть на наше войско с малой дружиной?

— У нас на Руси так говорят: одним камнем много горшков перебить можно, — отшутился Игорь.

— Я рад, князь, что мы ныне друзья, — сказал Кончак. — Столь доблестный воин, как ты, достоин и стола высокого. Почему ты княжишь в Новгороде-Северском, а не в Чернигове?

— У нас принято распределять высокие столы скорее по-старшинству, нежели по доблести, — с гримасой недовольства промолвил Игорь. — Так повелось исстари. А в Степи не так?

— И у нас так было, — живо ответил Елтук, — но со временем многое поменялось. Вот и брат мой главенствует над донскими коленами половцев не по старшинству, а по праву сильного. И над лукоморскими половцами Кобяк правит единовластно из-за силы своей воинской.

— Ежели у тебя, князь, однажды возникнет желание попытаться мечом высокий стол себе добыть, дай знать, и я помогу тебе, — проговорил Кончак, глядя Игорю прямо в глаза.

Ярослав, видя, что его сотрапезники разговаривают лишь на половецком языке, нетерпеливо потянул Игоря за рукав:

— Чего они там талдычат, брат? Переведи же мне, чтоб я не сидел как немой на именинах. Что сказал тебе Кончак?

Но Игорь не пожелал делиться с Ярославом услышанным, полагая, что это касается только его одного.

С Вышеславом у Игоря произошел неприятный разговор.

Поздно вечером, когда Вышеслав, как обычно, пришел в шатер к Игорю, чтобы скрасить досуг беседой, Игорь сказал ему:

— Не следовало тебе столь явно выказывать ханам свое презрение. Ведь половцы наши союзники, пусть даже до поры.

— Тебе легко так рассуждать, ты не видел, как поганые терзают пленных, добивают раненых и немощных, бесчестят жен и дев, — огрызнулся Вышеслав.

— Вспомни, то же самое вытворяли суздальцы в захваченном Киеве, — напомнил другу Игорь.

— Андрея Боголюбского, напустившего свои рати на Киев, Господь покарал изменой ближних бояр, коим он доверял, — сказал Вышеслав раздраженно. — А для поганых должно быть лишь одно возмездие, по примеру Мономаха, — русские мечи и копья! Вы с Ярославом братаетесь с ханами, хотя ведаете, как много русичей томится в поганском плену. Небось как возьмете Друцк, так отдадите город на разграбление в оплату за союз с вами? Так?

— Что же ты мне предлагаешь? — рассердился Игорь. — Не с Ростиславичами воевать, а с Кончаком?!

Вышеслав угрюмо молчал. Он понимал, что это невозможно, но подавить в себе даже на время неприязнь к половцам не мог.

— С друцким князем я воевать не буду, ежели он примет наши условия, — как можно более миролюбиво сказал Игорь.

— А ежели не примет? — нарочито резко спросил Вышеслав.

— Тогда возьмем город на щит, — так же резко ответил Игорь.

— Отпусти меня домой, — глухо промолвил Вышеслав. — Не могу я смотреть на то, как русич русича — по башкам!

— Ты в моей дружине состоишь, — холодно произнес Игорь, — и должен быть там, где князь твой. На пиру иль в сече — все равно.

— Повинуюсь, княже, — поклонился Вышеслав. — Позволь хотя бы в шатер свой удалиться.

— Ступай!

Не получилась у друзей в тот вечер беседа.

Глава третья. Стояние под Друцком

На третий день к Друцку пришел полоцкий князь Всеслав Василькович с братом Рогволодом. Приведя кроме дружин еще толпы ливов.

Ярослав стал настаивать на немедленном штурме, но Игорь медлил, ожидая ответа от друцкого князя.

— Время тянет Глеб Рогволодович, — сердился Ярослав, — на помощь от Давыда уповает. А ну как Давыд подоспеет со смолянами, возьмем ли тогда Друцк?

— Нам Давыд и нужен, — отрезал Игорь.

Игорь видел, что половцы и впрямь ждут грабежей, иначе чего ради они пришли на Русскую землю. Хоть и сердился он на себя за такие мысли, но не хотелось ему чувствовать себя виноватым перед Вышеславом за разорение Друцка половцами, если таковое случится. Поэтому Игорь день за днем высыпал в сторону Смоленска дозорных в надежде, что смоленский князь не оставит своего союзника в беде.

Однажды вечером прискакали черниговские ковуи и сообщили, что к Друцку двигаются смоленские полки.

— Ну вот, дождались напасти! — вскипятился Ярослав. — Может, ударим, покуда смоляне далече?

Кончак с братом поддержали Ярослава.

Игорь же повелел готовиться к битве с Давыдом. Он сам выехал оглядеть пустошь, прилегающую к Друцку с востока. Его сопровождали полоцкие князья, которые тоже горели жаждой битвы со смолянами, полагая, что друцкий князь никуда не денется.

Глядя на то, как Всеслав и его брат косятся на половцев, Игорь напрямик спросил:

— Вижу, не доверяете вы ханам, братья?

— От этих союзников любой каверзы ждать можно, — ответил Всеслав. — Уж на что ливы подлый народ, но степняки еще хуже. Отец наш пробовал себе гридней набирать из половцев, думая, что, оторванные от степи, они преданно ему служить будут. Да какое там! — Всеслав с досадой махнул рукой. — Эти степняки, обласканные нашим отцом, обманывали его, а когда обман их открылся, и вовсе перебежали к врагам нашим.

— Подлое племя! — добавил Рогволод.

Войско у Давыда было огромно, помимо смоленских полков в нем было немало голядей, издавна проживавших в верховьях Волги. Вдобавок к Давыду перешла сильная дружина его умершего брата Мстислава, княжившего в Торопце. Именно Мстиславовым воеводам, ходившим во многие походы, доверил Давыд подготовить смоленскую рать к сече.

Черниговцы, полочане и их союзники ждали смолян в боевом строю, став спиной к лесу. Один фланг Игорева войска был прикрыт глубоким оврагом, другой — рекой Дручь.

Смоляне еще двигались по дороге, когда увидели врага. Их боевые трубы хрипло заревели. Повинуясь этим тревожным сигналам, огромная масса пеших и конных людей, сойдя с дороги в открытое поле, быстро и без суеты стала выстраиваться в боевые порядки.