АРХИПЕЛАГ СВЯТОГО ПЕТРА - Наталья Галкина

Я полагаю, что Бригонци утопился именно в Безымянном Ерике, на несколько минут переставшим быть Фонтанкою ради такого случая.

А река Пряжка, речка сумасшедших, прежде называлась Чухонской, - видать, в память об ингерманландских мойрах-пряхах, ведавших судьбами жителей фоменей.

Мы любили друг друга на берегу любительницы безудержных внезапных разливов реки Невы, нагой реки Ню, которую неведомая сила, держащая в берегах все речки земные, позволяющая им называться реками, не всегда могла усмирить. Неподалеку плескалась, всхлипывая, маленькая грязная речка Мья, пиени муя йоки.

Все тут смещалось, плыло, мы входили рука об руку на Аптекарский остров, а он оказывается островом Корписаари и, вместо того, чтобы впустить нас в оранжерею, заманивал в пустынный лес.

Резонировал в наших снах тайный камертон первого, настоящего города святого Петра, где возвышался грандиозный купол собора Браманте над могилой святого Апостола, город (на холмах, на материке), в призрачном двойнике которого мы дремали, от нашей Ингрии к вашей Умбрии аллаверды! у вас сначала были Ромул и Рем; а у нас сразу Павел и Петр.

Кто знает, может, зыбкая, шаткая ингерманландская твердь, кулики ее болот, гранитные щиты ее глубин, ее вырубленные священные рощи заставляли нас сблизиться, чувствуя себя чужими в толпе приветливых призраков, притворяющихся людьми, лепечущих бинарные заклинания своих «или-или».

«Есть в архипелаге острова, чьи жители почти забыли, какому культу совсем недавно принадлежали их главные капища; но забвение внешнее не отменяет склонностей душевных, привычек и суеверий. Потомки последователей и почитателей культа Венеры Малой Грязной, равно как и Венеры Большой Грязной, давно съехали с насиженных мест, обрели новые пристанища в совершенно других районах; однако продолжают следовать линии поведения, диктуемой им их простонародными, просторечными, грубыми архаическими богинями; неоднократно видели вы сизоликих бомжей и их подгримированных синяками да ссадинами косорылых подруг, бранящихся, бредущих, качаясь, в эфемерных фантастических поисках бутылки, именующих друг друга всеми эвфемизмами и доступными их воображению ругательствами, - но неразлучных, как все великие любовники великих литератур.

В. Вольная и В. Круглая - богини жриц, так сказать, платной любви, то бишь, местных проституток, начиная с дешевых бордельных див Лавры Вяземской и мелких свободных художниц, жертв обстоятельств, кончая лиговскими люковками, а также валютными «Прибалтийской», «Астории» и «Европейской».

Что до В. Малой Резвой и В. Большой Резвой, их протеже - несовершеннолетние грешницы, нимфетки из гимназисток, школьниц, пионерок, пэтэушниц.

Венера Гутуевская сурова, деловита, несет черты торгашества, прагматизма, расчета. Венера Турухтанная почитаема была втайне командами скопческих и хлыстовских кораблей, а также шнявами и джонками сексуальных меньшинств и извращенцев. Характерно, что на карту нанесена дорога на Турухтанные острова, однако с Турухтанных островов дороги нет. К тому же неизвестно доподлинно, сколько именно островов пребывают под эгидою В. Турухтапной, где именно находятся сии дрейфующие острова.

Для жителей острова Голодая, он же Декабристов, характерны глубоко потаенные атавистические следы неизученного некрофильского культа. Время от времени на острове ищут чьи-нибудь могилы (декабристов, жертв террора и т. п.), эксгумируют останки, идентифицируют кости и т. д.

Абсолютно не изучены сменявшие один другой культы на одних и тех же, неоднократно переименовывавшихся островах; только предположительно указываются различия между В. Незаселенной, В. Витсасаарской и В. Новосильцевской, которые могут оказаться разительно несхожими; эта проблема все еще ждет исследователя.

На бывших островах Гоноропуло (Горнапуло?), Жадимирского, Кошеверова некоторые этнографы отмечали нечетко выявленное поклонение ингрийскому богу торговли (имя неизвестно), а также языческим бытовым божкам, характерным для народов, населявших Ингерманландию, Эстландию, часть Балтии. Этим отчасти объясняется наличие на Голодае (Декабристов), кроме массовых привидений невинно убиенных из массовых недатированных захоронений, большого количества явлений анчуток и полуюмисов, ошибочно именуемых рядом отечественных и зарубежных специалистов полтергейстами.

Абсолютно непонятны тайные культы близнечных Венер островов-двойников; все изображения парных богинь были некогда запрещены и уничтожены, само их существование недоказуемо и относится к области устных преданий. По предположению известного этнографа Родионова, даже мелкие амулеты сиамских близнецов богинь любви обладали разрушительной неодолимой магической силой».

Острова относились к своим двойникам спокойно и отрешенно, а мы, кажется, страдали близнечной хворью. Не знаю, почему, и я, и Настасья легко отождествляли себя с персонажами самых разных любовных историй, от пошлых киногероев до образов бессмертных типа Тристана и Изольды либо Хосрова и Ширин. «Мы что-то слишком быстро сговорились, все как-то второпях и сгоряча». Все лирические песни были про нас, все стихи и поэмы. В плаще с гитарой под полою тащился я по ночной Севилье к ее балкону, она ждала меня в доме на холме, слушая выстрелы войны Севера с Югом, у нас было столько имен и одежд, нескончаемый карнавал.

Почти неслышно открыл я дверь, вошел в прихожую, возник чуть раньше, чем ожидалось.

Зазвонил телефон.

Я поднял трубку, но не успел ничего сказать: в глубине квартиры одновременно со мной подняла трубку параллельного телефона Настасья. Я слушал, как во сне, не в силах ретироваться из чужого диалога, подслушивал сперва невольно, потом автоматически.

БУЯНЫ

В соседней спецлаборатории, куда частенько хаживал я слушать Булата Шалвовича, как известно, различали и запоминали человеческие голоса самым научным образом при помощи зет-ритмов, фонем и формул, вполне для меня темных; минуя все это. Я постепенно исподволь научился различать и запоминать голоса просто так, на слух, без шифров и кодов, однако навсегда. Голос собеседника Настасьи я узнал с ходу: то был человек с красной авторучкой.

Мнемонические способности мои по части запоминания текста тогда проявиться еще не успели (в зрелом возрасте я, пожалуй, мог бы повторить на слух с одного раза небольшой период на любом незнакомом языке, - я развил обнаружившиеся данные упорным трудом…), поэтому диалога их тогдашнего сегодня не помню. Я не улавливал до конца, о чем говорит с моей возлюбленной неприятный мне человек. Я слышал, что ей разговор не доставляет удовольствия, иногда мне хотелось вмешаться, но я не мог.

– И ведь тоже получил письмо, - говорил он.

– Тоже? Я не знала, что ты следишь за моей почтой, - отвечала Настасья.

– Это не я слежу, а те, кому положено.

– А ты с ними коньячок пьешь?

– Я его со всеми пью.

– Какое тебе дело до моих писем?

– Мне до тебя дело и до моих друзей. Я ведь письмо не местное получил, издалека, от друзей друга. Тебя не интересует, что там написано?

– Интересует, - ответила она хрипло, чиркнув спичкой, закурив.

– Возьми пепельницу, шелковый халатик свой зеленый прожжешь.

– У тебя теперь опытный образец видеотелефона испытания проходит?

– Ничуть не бывало. Пришла с работы. Переоделась. Нацепила любимый халатик поинтимнее. Ждешь своего молокососа. Насквозь тебя вижу, видеотелефон мне без надобности.

– Кого я жду, тебя не касается.

– Касается в том плане, что этот эпизод твоей биографии затянулся, тебе не кажется?

– Когда мне кажется, я крещусь.

– Надеюсь, не прилюдно? Прилюдно тебе не положено. Тебе вообще, кроме самой себя, никого компрометировать не положено. Ты стала забывать, кто ты.

– И ты решил мне напомнить?

– Совершенно справедливо.

– Ну, напомни. Скажи, что я косоглазая сука, что я сожгла в топке Лазо, что все полукровки - твари порченые, что у меня неполноценное чувство родины, что у меня недоразвит семейный инстинкт, что я поблядушка; надеюсь, у тебя там запись включена?

– Была включена, но я уже все стер. Шучу. Ты высказалась? Эдипов комплекс забыла. Стареешь, Тэсс, тебя уже мальчики начали возбуждать. И при чем тут Лазо? Нет, ничего такого я тебе говорить не собирался. Я только хотел заметить, что у тебя имеется роль, и ты обязана в ней пребывать.

– Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы твой хахаль исчез из твоей квартиры - раз; из твоей биографии - два; если иначе не получается, то и из города - три.