Таганай - Николай Феофанов

– Понимаю, вы меня не помните. Вчера, на холме. Восьмое происшествие. Я тоже там был.

Шакулина наконец озарило. Стало ясно, что человек стоящий перед ним, просто вчера также присутствовал на месте убийства восьмой жертвы.

– А-а, так вы тоже там были? – уже почти непринужденно обратился Шакулин.

– Да, именно так. Я ведь так же в некотором роде участвую в расследовании. Кто-то вроде консультанта.

– Ну, теперь понятно, откуда вы можете знать мое имя.

Правда, Шакулин упорно не мог вспомнить, видел ли вчера на холме своего нового знакомого. Но мало ли! Там еще столько разных чинов бродили рядом с машинами.

– Вы проходите, садитесь, товарищ лейтенант. Кстати, как вас зовут?

– Сергей, Сергей Анатольевич.

Шакулин удобно расположился на самом близком к директорскому месту стуле, а Нестеров занял свое немного пошарканное кресло.

Повисла небольшая пауза. Лейтенант решил заполнить ее тем, что еще один раз оглядел кабинет. Его внимание снова остановилось на странной маске, которая теперь показалась ему более устрашающей.

– Откуда она у вас? – Шакулин кивнул в направлении заинтересовавшего его предмета.

– Ее привез мой товарищ в 53-м году. Он был вместе с экспедицией в центральной Африке. Это ритуальная маска вуду.

– Вуду? Это племя?

– Нет, что вы! – всплеснул руками Нестеров. – Вуду, это ритуал черной магии. Она в большом почете среди неграмотного населения Африки, особенно экваториальных регионов.

– Значит, черной магии, – все еще смотря на маску, проговорил Шакулин.

Нестеров согласно покачал головой.

Наконец, лейтенант оторвался от созерцания маски Вуду и взглянул на директора музея.

– Ну, может тогда к делу, Валерий Викторович? Кстати, поясните, пожалуйста, что это за мальчик сегодня подбросил мне идею сходить к вам?

Нестеров усмехнулся и отвел свой взгляд от настырно уставившегося на него чекиста.

– Это мой внук.

– То есть это был не случайный мальчишка, бросивший совсем неслучайную фразу?

– Да, мне хотелось узнать вашу реакцию.

Шакулину вдруг стало казаться, что с ним начинают играть в какую-то невнятную игру. Тон лейтенанта сменился с доброжелательного на требовательный. В конце концов, именно Шакулин здесь являлся представителем власти, а директор музея, хоть он и директор, хоть он и старше по возрасту, и видимо имеет какой-то вес в научной среде, все же должен с большим пиететом относиться к людям из конторы.

– Реакцию на что? – чуть ли не процедил он.

Нестеров откинулся в кресле и, стремясь не проиграть этот психологический мини поединок, уловив смену настроения своего гостя, посмотрел тому прямо в глаза.

– Если бы вы сочли это за некую шутку или озорство неизвестного вам мальчика, то я бы понял, что ошибся в вас. Вы не пришли бы сюда, так как не посчитали бы сие происшествие важным. А я бы сделал вывод, что вы не готовы адекватно воспринять информацию, которую я могу предложить. Потому как сведения, какими я обладаю, требуют несколько большего, чем просто качества отличного оперативника. Здесь нужен тонкий подход. С позиций не совсем консервативных.

Нестеров взял паузу.

– Когда я наблюдал за вами с капитаном вчера на холме, мне показалось, что вы, товарищ лейтенант, как раз имеете такую жилку.

– Вы обладаете информацией, если я правильно понял, неофициального характера, требующую деликатного подхода? – немного успокоившись, уточнил Шакулин.

– Вот видите, как вы все четко уловили. У меня, назовем ее так, есть информация к размышлению, которая при хорошем анализе, приводит к потрясающим выводам.

Шакулин окончательно остыв, положил обе руки на стол, давая понять, что готов к доверительной беседе:

– Что это за данные?

– Сейчас покажу.

Нестеров встал из-за стола и прошел к сейфу, стоящему в углу кабинета.

– Вы храните эти материалы в сейфе? – удивился лейтенант.

– Да, я считаю их достаточно важными, чтобы не всякий пришлый мог их разглядывать.

Нестеров достал увесистую папку, в которой на вид было страниц шестьдесят-восемьдесят, и положил ее перед собой на стол. Шакулин разглядел, что на папке нет ни единой надписи, кроме небольшой зарисовки в верхнем правом уголке, по-видимому, сделанной самим Нестеровым. Карандашные штрихи складывались в фигуру странного существа.

– Здесь материалы, которые я собирал по всем возможным архивам Челябинской области, – при этих словах Нестеров стукнул ладонью по папке. – Вам как, лучше дать почитать, или вас устроит мой рассказ?

– Ну, давайте, сначала вы мне вкратце расскажите, что там внутри.

– Хорошо. Для затравки… – Нестеров осекся. – Кстати, а вы Сергей Анатольевич, из местных, вы из Златоуста?

– Почти. Я вообще из Свердловска. В Златоусте живу четыре года, по распределению сюда попал.

– Ясно. Тогда начну, чуть издалека. Вы видимо знаете, что наш город обязан своим зарождением заводу, построенному в 50-х годах восемнадцатого века тульскими промышленниками Мосоловыми.

По лицу Шакулина стало очевидно, что он не до конца в курсе, поэтому Нестеров решил расширить повествование об основании города.

– Итак, в 1751 году в Оренбурге Мосоловы подписали контракт на строительство Златоустовского завода. Есть мнение, что образ Иоанна Златоуста был фамильной иконой Мосоловых. Отсюда и пошло название. Правда, это лишь одна из версий.

– Вы знаете, честно говоря, для меня это открытие, – поделился мыслями Шакулин. – Никогда, не вдумывался в название города.

– Не вы один, Сергей Анатольевич. Вам еще простительно, вы свердловчанин. А здесь далеко не каждый местный вам расскажет, почему его город называется Златоустом.

Нестеров наконец-то раскрыл папку, и стал вынимать из нее какие-то листы, некоторые из них были совсем старыми и потрепанными. Было видно, что со временем желтизна бумаги начинала съедать чернила на многих материалах.

– Но продолжим. – Валерий Викторович вдруг как-то свел все листы обратно в одну стопку и, глядя на Шакулина, вернулся к рассказу. – Дело было осенью 1752 года. В один из дней после начала работ по строительству завода к рабочим вышла из леса какая-то ободранная старуха. И, признав в одном из приказчиков Мосолова, главного на стройке, принялась говорить о том, что нельзя ничего здесь возводить и нарушать древний покой леса. А не то их постигнет кара.

Однако приказчик был занят работой и не обращал на нее никакого внимания, продолжая дальше ходить по стройке и давать рабочим указания. Старуха от него не отставала и все настойчивей говорила одно и то же. Приказчик же, кстати, сохранилась его фамилия – Воронов, пытался отстраниться от ее назойливого внимания. Он, не задерживаясь ни на секунду на месте, ходил от одного участка к другому. Однако при этом потихоньку заводился.

В конце концов, когда старуха в десятый раз схватила его за рукав, громко нашептывая все те же слова, у него не выдержали нервы. Воронов с силой