Отражение в стекле (СИ) - Черненко Никита

– Или меня, – вдруг раздался женский голос.

– Или меня, – сказал грубый бас.

– Или меня, – запищал детский голосок.

– Ты опять забываешь, Артём. То, что я общаюсь с тобой в одном теле, не значит, что у меня оно единственное. При особом желании я мог бы вообще этого тела не иметь! Но да ладно, – Сущность прочистил горло. – Итак, представь… ну, давай начнём с яблока.

Артём не любил яблоки, они ему почти всегда попадались кислыми, а ещё после них чесалось горло. Поэтому в черноте мыслей всплыл бесформенный образ груши. Груши он любил, и был бы не против уметь создавать их во время сна, даже если они не оставляли никакого послевкусия и чувства утоления голода.

–…. Представил? Теперь… ох, что там я делал-то? Теперь… теперь-теперь…

– Ну так и?..

– Точно! Положи его на картину, которая была перед тобой, пока ты открыл глаза. Фактически представь тот пейзаж, который сейчас видел и всунь куда-нибудь яблоко.

– Пейзаж в деталях?

– Желательно. Чем больше деталей, тем меньше шанс на провал и на то, что что-то пойдёт не по плану.

Артём даже слегка зажмурился, пытаясь в точности воссоздать образ поляны в голове. Возможно, он слегка перестарался, но тем не менее Сущность с немым укором наблюдал за вылезающей из-под земли грушей.

– Во-первых, яблоко – не груша. Во-вторых, лучше не «ставить» предметы на землю, особенно съедобные и ДВАЖДЫ особенно, если они в ней не растут.

– А я это откуда мог знать?! И вообще, яблоки – отстой.

– Ну, теперь пожинай плоды собственного непослушания.

Груша выросла в размерах, отрастила четыре лишние веточки, моргнула маленькими глазками, приоткрыла небольшой рот и вдохнула.

– Псих, – беззлобно рассмеялся Артём.

– А мне нравится. Вышло даже милее, чем я представлял. Проекция не всегда соответствует тому, что ты нарисовал в голове. Я это назвал «Феномен Восприятия»!

– Но ведь…

– … Я знаю. Но в мозгу не существует патентов!

Живая груша продолжала стоять, наблюдая за всем происходящим с забавно разинутым ртом. Затем, дослушав заключение Сущности, громко и визгливо рассмеялась, разбежалась и со всей силы ударилась о ногу своего многоликого создателя.

– Единственная проблема в том, что существует некоторый предел разумности. Сколько я не пробовал, а любое существо, приближающееся или достигшее уровня самосознания, равного человеческому, мгновенно умирало. Можно заставить существа не эволюционировать, остановить их на этапе развития первобытного племени, но всё, что пройдёт дальше этого предела – гарантированный труп. Но зато ты можешь основать где-нибудь тут собственное племя груш-индейцев и стать их богом, забавно, не правда ли?

– Я бы сказал, интригующе. Хотя теоретически можно не останавливаться на одном племени груш. Это ведь не так интересно, как настоящее соперничество.

– Да ради бога! Ну… то есть богов. Нас ведь теперь двое в этой комнате, – из воздуха свалился зелёный мяч, размером с грушу, оброс веточками, шумно дышал (хотя, скорее, захрипел), и злобно смотрел по сторонам глазами-пуговицами. В одной из лапок с ответвлениями-пальцами был мелкий жёсткий прутик, схожий с копьём в руках зелёного аборигена. Увидев иное существо, он яростно завопил и бросился на врага, неистово избивая его своим первобытным оружием. Впрочем, Артём этих ударов не чувствовал.

– Яблоко?

– Кажется, ваша ненависть взаимна, – с сарказмом в голосе отметил Сущность.

Артём закрыл глаза, представил общее с Сущностью творение и вручил ему в одну руку жёсткую древесную кору, а в другую палку.

– Ты делаешь успехи. Воистину, первое, что нужно сделать, став богом – развязать межрасовый вооружённый конфликт!

– А ты надеялся на что-то иное?

– Я как раз и надеялся, что ты устроить что-то подобное, – усмехнулся многоликий, – К слову, это позволяет тебе покидать сон проще: просто поставь где-нибудь дверь, представь, что за ней твоя комната и… добро пожаловать, полагаю? Хотя мне кажется, что здесь уместнее «зло пожаловать»: всё же отсюда ты вряд ли захочешь уйти.

– Не будь так уверен. У меня и в реальности дел хватает.

– Ещё скажи, что тебе не лень ими заниматься! Ладно, – Сущность воплотил в реальность дверь, открыл и встал в проходе, – я пойду посмотрю на фотографии, а ты тут сиди развлекайся.

– Угу, – фантом занырнул в дверь, захлопнул её за собой, отчего она тут же растворилась, оставляя Артёма почти в полном одиночестве: воинственные фрукты-переростки гонялись друг за другом, показывая мастерское умение фехтования. Но юношу уже было не остановить: он плюхнулся на спину и закрыл глаза.

«А обязательно что-то придумывать? Может, я так поваляюсь?»

Солнце перешло на запад, окрашивая небо в оранжево-розовый градиент, в паре десятков метров вставали лёгкие стены, поверх встала черепичная крыша и паркетный пол. В одну из стен встало окно почти во всю ширину, а в другую простая, но красивая дверь из красного дерева. От двери прямо поверх травы ложилась брусчатка, по бокам от которой вырастали клёны с золотистыми листьями, на некоторых из которых уже щебетали птицы. Дорожка подводила к небольшой площади с фонтаном в центре: из голубоватого камня в середине стояла статуя дельфина, будто бы выпрыгивающего из морской глади с тучей брызг. По бокам стояли выделанные из чёрного металла лавочки: спинки были сплошь свиты невозможными узорами, а оканчивались они резными и закрученными ручками, переходящими в ноги лавок. С площади в разные стороны уходили и другие дороги, но даже отсюда можно было увидеть, что почти все ведут в тупик, лишь одна заходила куда-то в лес, где, скорее всего, так же оканчивалась на ровном месте.

Артём снова встал, осмотрел то, что получилось и вдохнул прохладный вечерний воздух. Видимо, положение солнца всё же влияло на то, какая будет температура на этой воображаемой улице.

«С новосельем!» – юноша прошёл в пустой дом, разглядывая покрашенные белым цветом стены, шоколадного цвета пол и потолок. – «Жаль, пустовато тут»

Возле окна возник большой писательский стол из дуба, на котором заранее встала толстая стопка бумаги, по одной из стен расползлись различного рода картины неизвестного автора, чайный столик, пара стульев, тумбочка, комод и гардероб, заранее вставший в угол комнаты. Слева от стола встал мягкий коричневый угловатый диван, сидя в котором человек утопал под действием собственного веса. В центре расстелился пушистый белый ковёр, прямо над ним возникла серебренная люстра с зажжёнными свечеобразными лампами, настольная лампа такого же цвета отправилась на стол, окно закрылось плотными бежевыми шторами, которые тускло солнечные лучи сквозь себя. После осмотра мебели, он решил заняться их расстановкой позже, вышел обратно на улицу, сделал вдоль дома дорожку из мелких камешков, вырастил два ветвистых дерева, между которыми повис гамак. Прямо под солнцем возникли дымящие, возможно нереальные даже для этой фантазии деревенские дома, послышался далёкий крик петуха, вторящий щебетанию птиц, жужжанию мелких насекомых, не норовящих помешать своим присутствием, да дуновению ветра. Самой сложной процедурой по мнению Артёма стало создание холма с беседкой, куда тут же отправилась одна из свободных дорожек, расширение лесного массива и выкапывание лазурного речного потока, чьё журчание было слышно отовсюду с участка фантазёра.