Брадобрей для Старика Хоттабыча - Татьяна Игоревна Луганцева

было, он присутствовал на прогоне один раз. Больше не появлялся. Репетиции шли три дня. Но он точно будет в этот вечер в клубе. А как иначе? Он хозяин.

— Витольд Леонидович, — Яна повернула свою очаровательную головку к патологоанатому, — а ты можешь отрезать мне палец с этим чёртовым кольцом? Хочу швырнуть ему в лицо в тот самый момент, когда он будет любоваться на голых девиц.

— Это чёрный юмор? Яна, ты в своём репертуаре. Я живых не режу.

— Так я мертвая… внутри! — возразила Яна. — И не дождусь, когда спадёт этот отек.

— Никто ни от кого ничего отрезать не будет! — сказал Иван Демидович. — А ты, дитя мое, — обратился он к Ирине, — должна быть в клубе. Наступи ногой на свою гордость и согласись там дальше работать. Мартин же сказал тебе, что это разовая акция, что он не собирается превращать свой клуб в эротический. Ну, так потерпи вечерок. А нам очень нужен человечек в стане врага. — Он доверительно обнял девушку.

Ира побледнела на глазах и нервно сглотнула, словно ее сделали главной в этой истории, и теперь ждала сплошных неприятностей.

— Что ты задумал? — спросила Яна.

— О! У меня много интересных мыслей! Я давно понял, что я прирождённый режиссёр, только всерьёз меня никто не воспринимал, да и не стал бы я никого подсиживать, не способен на подлость. У меня в голове созрел идеальный план для любителей «клубнички». Но ты, Яна, обязательно будешь мне нужна.

В палату заглянул врач.

— У стойки регистратуры бушует какой-то не то боярин, не то князь. Требует пропустить его к пациентке Цветковой.

— И что?

— Пропустили. Сейчас будет здесь.

— Твою налево! Рушит наши планы. Друг, — обратился к врачу Иван Демидович, — навеки должником буду, скажи, что Витольд Леонидович — ее лечащий врач.

— Но он же…

— Да какая разница! Прошу тебя! — воскликнул заслуженный артист.

— О’кей, — закрыл дверь врач.

— Витя! Что угодно говори, но оставь ее в больнице на сутки! — успел кинуть загадочную фразу Иван Демидович, и тут дверь в палату распахнулась.

Карл Штольберг ворвался с охапкой роз. Вместе с ним ворвался запах дорогого парфюма. Он кинулся к Яне, явно не замечая собравшихся у ее постели посетителей.

— Яна! Я сразу же прибежал, как только мне сообщили, что ты пришла в себя! Мне сказали, что ты в больнице, что аллергическая реакция, что тревожить пока нельзя, как только будет лучше, то сразу же сообщат мне. И вот! Это я! — сбивчиво выкрикивал Карл. — Карл ощупал руки Яны, словно проверял, не потеряла ли она какие-то фрагменты своего тела.

— Не волнуйся, все хорошо, — ответила Цветкова, выдернув свою руку из цепких лап Штольберга.

— Я обеспечу тебе лечение в лучшей клинике Европы, — пообещал ей Карл, тревожно всматриваясь в ее лицо.

— Этого не потребуется, — деликатно встрял Витольд Леонидович. — С Яной не всё так плохо.

— Вы серьёзно?! — пронзил его взглядом князь Карл Штольберг. — Почти три дня…

— Ну, а что вы хотите, выход из болезни был медленным. Еще сутки, и Яна может поехать домой на амбулаторное лечение.

— Сутки?! — воскликнул Карл. — А если я ее увезу, и вас вместе с ней, за любые деньги, я подчёркиваю, за любые! Вы будете находиться с ней постоянно?

— Нет, Яне лучше остаться здесь на сутки. Это медицинское учреждение. Здесь врачи и уход. Зачем Яну лишать всего этого?

— Любые деньги, — повторил Карл волшебную фразу в России.

— Приборы стационарные, дома их вот так сразу не установишь, — вздохнул Витольд Леонидович. — Поэтому терпение и еще сутки наблюдения. Не надо рисковать, в больнице больше возможностей. Знаете, даже по трупным пятнам можно многое понять. А тут и лаборатория, и эксперты и, пардон, нянечки.

Карл Штольберг медленно опустился на стул, словно сдувшийся воздушный шарик.

— Вы так думаете? Может быть, вы и правы. Ну, хорошо. Я хотел преподнести сюрприз для моей женщины, но у меня такая женщина, что она сама всё время меня удивляет. Согласен, я оставлю ее на день. А какая ваша специализация? — спросил Карл у Витольда Леонидовича, словно вдруг осознал, что услышал что-то не то.

— Я? Так я это… аниматор, то есть реаниматолог, извините. Больная уже идёт на поправку, но необходимо понаблюдать, чтобы не было рецидива. Отёк еще не прошёл.

— Я могу что-то сделать для нее? Помощь? Лекарства?

— У нас все есть… формалин, шовный материал. То есть лекарства, аппаратура вот, — постучал Витольд Леонидович по прибору, показывающему электрокардиограмму Яны. — Всё есть. Не волнуйтесь.

— Я могу остаться с ней?

Яна зевнула.

— Повидаться — да. Совсем — нет. Такие услуги у нас не предусмотрены. Госпожа Цветкова будет всё время спать, побочный эффект от антигистаминных препаратов.

— Так я готов любоваться на нее спящую, — не сдавался Карл Штольберг. — И я уже договорился с главным врачом — мне принесут сюда мобильную кровать, я переночую здесь. Тебе нехорошо, любимая? Ты неважно выглядишь.

— Меня подташнивает. А как же Ева? Может, тебе лучше к ней?

— С ребёнком все хорошо. Слава богу, что у нас такая понятливая, опытная и хорошая няня. Я не переживаю за Еву, и ты не переживай. Я останусь с тобой. Это решено.

Яна со страдальческим выражением взглянула на Ивана Демидовича, с трудом поворачивая массивное кольцо бриллиантом внутрь ладони, которая мгновенно вспотела.