Брадобрей для Старика Хоттабыча - Татьяна Игоревна Луганцева

фонд. Вот что с ним делать? И ангел, и чёрт в одном флаконе! Нет, я туда не вернусь.

— А Мартин? — спросила Яна.

— Улыбнулся. Сказал, что даёт мне время подумать для принятия окончательного решения, и ждёт меня в клубе после окончания шоу.

Сердце Яны снова защемило.

— Может, тебе, Ира, и правда не торопиться? Если акция разовая, деньги пойдут на добро, тебе дают шанс, да и ведь нравилось тебе там работать? Я знаю, что коллектив у Мартина подобран хороший. Я, в свою очередь, тебя, конечно, тоже не брошу. Если не захочешь вернуться в клуб, я возьму тебя в Москву, в свою клинику администратором. Придётся снимать жильё в Москве, а это дорого. Или можно устроить тебя в русско-чешский центр, здесь в Питере.

— Можешь ко мне в морг, — подмигнул девушке Витольд Леонидович. — А что касается тебя, Яна, то зря ты бесишься по ничтожному поводу. Подумаешь, какая гордая! Что ты прицепилась к этому шоу! Что, твой Мартин голых девок не видел? Это как меня трупом удивить. Это же бизнес, это понимать нужно! Ты всё усложняешь и морочишь голову и себе, и Мартину своему. Он деньги зарабатывает, а ты ему пытаешься палки в колёса вставлять. Нехорошо…

— А я вот прекрасно понимаю, что такое умирать от ревности! — вдруг выдал громогласным баритоном заслуженный артист Иван Демидович. — Именно это Яну чуть не убило, а не эти ваши аллергии и истощения. Удушающая ревность и бессилие изменить ситуацию — вот причина всего! И я предлагаю одно исцеляющее действо — отомстить!

Повисла длинная театральная пауза, все присутствующие словно оцепенели.

— Иван Демидович, а ты вернулся в театр? Я же договорилась насчёт тебя, — осторожно сказала Яна, подозревая, что ему, как всегда, нечем заняться.

— Вернулся, душа моя! И знаю, кто за меня словечко замолвил, — взял Яну за руку старый артист — Не успела тебе сообщить. Режиссёр другой?

— Тот же, но теперь он ведёт себя тише воды, ниже травы, — усмехнулся Иван Демидович.

— Месть — не лучший выход, — подал голос патологоанатом. — Когда я работал в криминалистике, то почти каждый второй труп был как раз по причине этого милого чувства. Ну, хорошо, не второй, а третий, но тоже достаточно много. Ты, вообще, что конкретно имел в виду? — удивлённо посмотрел Витольд Леонидович на Головко.

Судя по тому, что они были на «ты» и смотрели друг на друга как заправские кореша, Яна догадалась, что они уже «прошли боевое крещение огненной водой» и стали родственными душами. Наверное, это произошло за длительные часы ожидания, когда ей станет лучше, и она очень надеялась, что пили они за ее здоровье.

— Ваня! Ты о чём? — повторил вопрос патологоанатом и вдруг резким движением поднял заслуженному артисту веки. — Жёлтые склеры. Это нехорошо, Ваня, береги печень!

— Поздно, Витя! Чего ее беречь? Она давно отвалилась, — хмыкнул Иван Демидович, ласково называя Витольда Витей.

Яна поняла, что их дружба спаяна крепче, чем якорная цепь.

— Витя! Я же не говорю о том, чтобы убить Мартина! Ни в коем случае. Его любит Яна.

— Странно было бы убить его после того, как он подарил кольцо стоимостью в один миллион евро, — согласился Витольд Леонидович.

— Это было бы «странным убийством», так бы написала Агата Кристи. И мотивом стала бы не месть, а, скорее, зависть, — согласилась Цветкова.

— Он, кстати, хороший парень и настоящий мужик, — вдруг вспомнил Иван Демидович. — Моя Яна не могла полюбить непонятно кого. Он просто…

— Запутался? — попытался помочь ему Витольд Леонидович.

— Скорее испытывает то чувство, от которого мы отталкиваемся… «месть». Он мстит ей, потому что страшно ревнует.

Витя, я не могу ошибаться! Я клянусь тебе. Я прекрасно разбираюсь в людях, вот просто смотрю на человека и вижу его насквозь! Это у меня такой дар, потому что я с детства очень компанейский, коммуникабельный, и перед моими глазами прошло очень много людей. Я интуитивно чувствую каждого. Особенно женщин.

— Хоть я и сержусь на шефа, но не забывайте, что Мартин Романович — очень хороший, — встряла Ирина. — Да и Яна уже лучше себя чувствует.

Она говорила таким голосом, словно стала невольной соучастницей банды, которая собирается убить ее любимого, слегка оступившегося шефа.

— Да что ты, детка? Не бойся, не будем мы его убивать! Мы люди творческие! Отомстим творчески! — с пафосом произнёс Иван Демидович, и снова возникла та тревожная мхатовская пауза.

По коже Яны пробежал холодок. Возможно, это было предупреждение, знак, но слишком велик был соблазн уйти не с поджатым хвостом, а с гордо поднятой головой.

— Так когда должно состояться это, с позволения сказать, малокультурное мероприятие? — спросил Иван Демидович.

— Уже завтра, — чуть ли не перекрестилась Ирина.

— Народу тьма? Крутая вечеринка? Многие любят «клубничку»? — уточнил Иван.

При слове «клубничка» Яна поморщилась.

— А ты как думаешь? И вот что интересно: шоу разрекламировали как крутое, смелое. Но нет информации, кто будет присутствовать. Стесняются у нас показывать интерес к эротическим танцам.

— А я бы посмотрел. Голых-то у меня на столах много, но там, наверное, шевелятся? — мечтательно поднял глаза патологоанатом.

— Еще как шевелятся! Сердечный приступ получить можно, — заверила его Ирина.

— Интересно, а Мартин уже кого-нибудь из этих девиц закадрил? Или девица закадрила его самого? — протянула Яна.

Все замерли. Ирина отмерла первой.

— Я не знаю, Яна. Я же за ним не слежу. На репетициях Мартина Романовича не