Кобра и наложница - Бонни Вэнэк

Всадники остановились и спешились. Это были Джабари и Рамзес.

Кеннет понимал, что вождь Хамсинов не оставит в его руках такое важное дело, как расследование ограбления гробницы. Джабари прекрасно понимал, что речь идет о чести племени. Точно так же, как и Рамзес. Рамзес презирал расхитителей гробниц в еще большей степени, чем его шейх.

Тяжело вздохнув, Кеннет пошел навстречу прибывшим, чтобы приветствовать своих друзей…

Острый взгляд Джабари встретился с его глазами:

— Все идет так, как ты и предполагал, Хепри. Бадра сообщила нам, что де Морган пригласил ее на раскопки, чтобы сделать зарисовки. Скоро она и Рашид приедут сюда.

Услышав новость, Кеннет встревожился. Ее пригласил Жак де Морган? Ему захотелось узнать причину этого поступка. Он жестом показал прибывшим в сторону стола:

— Пойдемте, я познакомлю вас.

В тот момент, когда они подошли к тенту, Кеннет уловил обрывок фразы:

— Если ожерелье украдено… — Его кузен испуганно поднял глаза и оборвал свою фразу.

После того как все были представлены друг другу, Виктор, посмотрев на де Моргана, сказал:

— Мне нужно кое-что проверить. Встретимся на раскопе.

Кеннет проводил его взглядом. Что такое он обсуждал с де Морганом, что так хотел скрыть?

Французский археолог окинул Джабари и Рамзеса любопытным взглядом и воскликнул:

— Мой Бог! Какое оружие они носят!

Джабари гордо развернул плечи и взялся за рукоятку висевшей у него на поясе сабли. Эта сабля, с рукояткой из слоновой кости, была символом его лидерства и передавалась шейхам из поколения в поколение.

— Но ружья и винтовки были бы более уместны, — продолжал де Морган, суетливо вытирая свои усы льняной салфеткой. — Я думаю, что тут все дело в культуре. С точки зрения цивилизованности египтян трудно сравнивать, например, с французами. Они слишком примитивны.

Кеннет возмутился. Джабари напрягся от гнева. Плотно сжал губы. Бросил на де Моргана презрительный взгляд и отошел, гордо выпрямившись.

Оставшись вместе с де Морганом и взволнованным Рамзесом, Кеннет почувствовал дискомфорт от столкновения двух миров — западного и восточного.

Казалось, немой взгляд Рамзеса вопрошал его: «Кто ты? Герцог Колдуэлл? Или Хепри? Ты все еще наш брат?»

Брат не разрешил бы так глубоко оскорбить своего брата.

Не почувствовав возникшей напряженности, де Морган встал и, отойдя немного в сторону, стал стряхивать крошки со своего льняного костюма. Взгляд Кеннета остановился на стоявшей на столе вазе с роскошными привозными фруктами. Апельсины и бананы. Ему в голову пришла идея. Он взял банан, поманил им Рамзеса и тихо сказал по-арабски:

— Сиди здесь. Дождись моего сигнала и тогда очисть его своим мечом.

В янтарных глазах Рамзеса засветился интерес. Де Морган возвратился под тент и снова сел. Опираясь на локти, Кеннет наклонился над столом.

— Вы говорите, что египтяне примитивный народ, месье Морган. Живя с Хамсинами, я убедился, что они отважны в бою, мужественны и презирают боль. А их оружие… бывает полезным и в обычной жизни. — Он сделал театральную паузу.

Рамзес достал свой острый меч и поднял его над головой, любуясь лезвием. Глаза его сияли от радости.

— Как я уже сказал, эти воины бесстрашны. Они безжалостные бойцы, обученные убивать своего врага. По окончании учения их подвергают испытанию, чтобы они подтвердили свой статус мужчины. — Скрывая усмешку, Кеннет продолжал: — Это испытание — обрезание, — весело сообщил он французу. — Болезненная операция. Но именно она подтверждает, э, стойкость и мужество у нас, воинов.

Рамзес начал очень медленно и аккуратно снимать, своим мечом шкурку с банана.

— Для этой процедуры используется очень острое лезвие, а воин должен стоять совершенно неподвижно. Одно движение — и…

Меч в руках Рамзеса дернулся и оставил в банане глубокий след. При этом с губ Рамзеса слетело английское ругательство. Де Морган побледнел. Кеннет готов был поклясться, что у француза побелели даже кончики усов.

— Воинов племени Хамсинов учат терпению, — добавил Кеннет. — А женщины утверждают, что такая процедура делает любовь египетских воинов, подвергшихся ей, более приятной. Значительно более приятной, чем любовь необрезанных европейцев. — И он острым взглядом пронзил глаза испуганного француза.

Хитро усмехаясь, Рамзес с наслаждением стал есть очищенный банан. Француз выглядел совершенно больным.

Рамзес взял другой банан и предложил его де Моргану. Археолог вытер вспотевшее лицо носовым платком и покачал головой, бормоча извинения. Сославшись на необходимость посмотреть за рабочими, он вскочил со стула и убежал. Кеннет сел на его место и покатился со смеху. Рамзес присоединился к нему, протягивая еще один банан.

— Банан? Женщины очень любят их, — подмигнул он.

— Только если они обрезанные, — в тон ему ответил Кеннет, и они снова расхохотались.

* * *

Одетая в свою обычную одежду цвета индиго: синий кафтан и широкие шаровары, с голубым шарфом на голове, Бадра внимательно изучала лагерь, чтобы найти того участника раскопок, который украл то первое ожерелье. Рашид, Джабари и Рамзес расположились под тентом.

Шейх и его телохранитель мешали ей. Джабари рассказал, что они с Кеннетом помирились и Хепри теперь хочет посетить место раскопок и посмотреть, как идут работы. Но взгляд шейха, когда он объяснял это ей, заставил ее нервничать. Встреча с вором на глазах у них требовала всего его мужества.

Высокий тощий египтянин, одетый в длинную, до пят, с яркими голубыми полосами тобу, в белом тюрбане, криво сидевшем на его голове, заметил ее и слегка кивнул головой. Бадра напряглась и в ответ тоже едва кивнула. Это был тот самый человек, с которым ей нужно было встретиться. Следовало быть очень осторожной, иначе весь ее тщательно продуманный план сорвется.

Или хуже того, она должна будет сплести для Кеннета правдоподобную историю о египетском ожерелье, да такую, чтобы он поверил в нее.

Бадра вытерла о кафтан свои липкие от пота руки, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце. Сдерживая волнение, она быстро обернулась и почти столкнулась с тем человеком, которого она никогда бы не смогла обмануть. Перед нею стоял Кеннет.

Он протянул руки и остановил ее, глядя на нее сверху вниз. Бадра чуть не уткнулась в его грудь, обтянутую белоснежной рубашкой, потом подняла голову, чтобы поздороваться с ним.

— Привет, Бадра, — спокойно сказал он.

Она взглянула в его мрачное лицо. Его голубые глаза словно пронзали ее насквозь.

Не отрывая взгляда, она смотрела на его волосатую грудь, видневшуюся сквозь расстегнутую свежую рубашку, и вспоминала, как ночью его пальцы ласкали ее грудь, заставляя ее тело изгибаться и волноваться от страстного желания. Но у нее все еще не хватало мужества отдаться на волю страсти, утолить наконец свое желание — и просто любить Хепри без всякого страха, без оглядки на прошлое…