В долине солнца - Энди Дэвидсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он поднял с земли упавшую шляпу и вернул себе на голову.
– Стой, – сказал он, но его приказ затерялся то ли из-за дождя, то ли она теперь сидела в его голове так глубоко, что видела все, что произошло в ту ночь в фермерском доме и во все прежние ночи, начиная со времени, когда он был мальчишкой и музыка лилась из проигрывателя-чемодана, и все было слишком ужасно и слишком забавно, слишком жалко, чтобы оправдать чудовище, которым он стал, поэтому он сжал кулак и, шагнув вперед, схватил ее за волосы и, когда ее смех резко затих, отдернул ее голову назад и врезал раз, другой, третий по лицу.
Разбил ей нос.
Она заклокотала и обмякла.
Он стоял под дождем и наблюдал в свете кабины за тем, как вода смывает кровь с костяшек его пальцев.
«Занеси ее, Тревис. Занеси ее внутрь. О, занеси, сейчас же».
Он уставился сквозь воду, струящуюся с полей его шляпы, на потерявшую сознание окровавленную девушку. Услышал, как у него заурчал желудок, и этого оказалось достаточно, чтобы вырвать его из оцепенения. Он вынул ключи из замка зажигания и выволок девушку из салона, чтобы протащить ее по гравию к кемперу. Открыв дверцу, он поднял ее на крыльцо и бросил спиной на пол.
Дверь распахнулась, хлынул дождь и сверкнула молния, так что Тревису показалось, всего на мгновение, будто девичьи волосы теперь были темными, а не светлыми, и он мог поклясться, кто бы ни попытался выпытать у него сейчас правду: на полу перед ним лежала Аннабель Гаскин, и у нее носом шла кровь.
Он услышал, как со скрипом открылась дверь и как зашуршали по линолеуму иссохшие конечности. Почувствовал, как Рю встает за его спиной, как она холодно обвивает его туловище, вынимая его нож и вкладывая ему в руку.
Кожаная юбка задралась у девушки выше колен.
– Режь ее.
Тревис сомкнул пальцы вокруг рукоятки ножа и, перешагнув через девушку, опустился перед ней, затем раздвинул ей ноги. Задрал ей юбку еще выше, насколько смог, чтобы открыть мягкую белую кожу бедер. Она слабо заворочалась, когда он провел лезвием по ее плоти, точно над резинкой ее белых трусиков.
Кровь пролилась на линолеум. Красная, густая, шокирующая.
Тревис смотрел на это как завороженный.
– Ешь, – сказала Рю. Она стояла, горбясь у шкафчика, свесив руки. Скрюченная и голодная.
Девушка шевельнула головой. Простонала.
– ЕШЬ.
Тревис положил нож на пол и подполз на коленях поближе к девушке, будто мужчина, готовящийся исполнить нежный акт. Опустил лицо между ее белыми ногами и коснулся губами ее раны. Его рот мгновенно наполнился кровью, отчего ему пришлось все выплюнуть.
– ЕШЬ!
Но теперь здесь было что-то еще. Тепло. Жгучее.
Он снова приник губами к ране и на этот раз глотнул, когда его рот залило кровью. Но ужаса и отвращения, которого он ожидал, сейчас Тревис не испытал. Он ощутил лишь глубокое облегчение, когда кровь заструилась по его горлу и опустилась в желудок, разлившись там теплом. И прежде чем это случилось, он уже глотал снова, еще и еще.
Девушка, почти придя в себя, наконец издала протяжный низкий стон.
Перекатилась под ним, потянулась рукой, попыталась толкнуть его в плечо.
Тревис, не обращая на нее внимания, забылся в блаженстве совершаемого действия. Кровь возвращала его к жизни, смывала все странности и противоречия, что он испытывал в последние дни: кролики, женщины – ничто из этого теперь не имело значения.
– Пей все, – сказала Рю. – Пей все.
И хотя девушка теперь извивалась под ним, он, к своему великому удовольствию, думал, что да, он выпьет все, и он глотал, чавкал, причмокивал, обеими руками обхватывая ее бедро и сжимая его. Правая рука девушки тем временем нащупала лежащий на полу нож. Ее пальцы сомкнулись вокруг рукоятки, она подняла лезвие и, из последних остатков своих тающих сил, обрушила на него.
Лезвие воткнулось в мягкую плоть его левого бока, затем вышло наружу и вошло обратно.
С капающей с подбородка кровью, Тревис оторвал губы от девичьей ноги, боль от случившегося еще его не пронзила. Он увидел украшенную орлиной головой рукоятку, торчащую из его левого бедра. Увидел, как девичья рука соскользнула с ножа и с шумом упала на пол. Он попытался встать, но только завалился к шкафчикам кухонного уголка. Огляделся в поисках Рю, но увидел только ее красные глаза, которые медленно угасали за открытой дверцей под спальной полкой.
Девочка приподнялась на локтях и потянулась к краю стола. Кое-как поднялась на колени и проковыляла мимо Тревиса к выходу. Ей удалось сделать два полноценных шага, прежде чем раненая нога подогнулась, и она упала, врезавшись боком в стену.
Тревис сжал ладонь вокруг орлиной рукоятки ножа и вытащил его из своей плоти. Затем ухватился за край кухонной стойки и поднялся на ноги. Почувствовал, что рана у него в боку стала шире. Кровь тем временем пропитала его рубашку. Он ощущал, как она бежит по животу, и видел, как рана на бедре проглядывает сквозь джинсы ярко-красным языком.
«Это не моя кровь, – подумал он. – Я теряю ее впустую…»
Девушки нигде не было.
Он увидел, что дверь кемпера открыта нараспашку и в ночь тянутся красные полосы. Он взял с раковины полотенце и затянул рану на бедре. Выглянул из проема и, когда сверкнула молния, увидел неуклюжую фигуру на дороге, а за ней – черную гряду облаков и бескрайнюю пустынную равнину.
Тревис неуверенно спустился по ступенькам, прошел вдоль корпуса кемпера. Достиг кабины своего пикапа, вставил ключ в замок зажигания и уже собирался повернуть его, когда почувствовал, как все вокруг поплыло. Он закрыл глаза, и тьма хлынула на него толщей вздымающихся вод, объяв его…
НЕТ!
Он распахнул глаза.
Рю развалилась у него на коленях, уткнулась лицом ему в бок. Он опустил подол рубашки, оттолкнул Рю, но та не отстала: теперь она слизывала кровь с его подбородка, и ее мысли превратились в неуемный бредовый поток. Они наскакивали друг через друга, будто рыбешки, выпавшие из ведра на землю…
доведи до конца ее ты должен закончить что начал Тревис она теплая хорошая мой бледный никогда меня не любил но ты полюбишь теперь я люблю тебя прошу поспеши благодаря крови я вижу себя в зеркале и только это имеет
