Дитя океана - Алина Углицкая

— Да не отец он тебе, глупая шелки! — дуэргар не выдержал и вскочил на ноги. — Ну как можно быть такой слепой! Не человек ты, пойми, наконец, и перестань смотреть на меня, как на блаженного. У тебя на шее сильнейший артефакт, сдерживающий твои силы и память; на руке — эриллиум, способный убить человека за считанные часы, а ты отдала ему почти все свои силы и осталась жива, лишь на пару часов потеряла сознание. Ты смогла подпитать меня своей жизненной силой и взамен получила мою, чего человек в принципе сделать не может. С тобой говорили боги! Неужели ты думаешь, что они отвечают каждому смертному? Ну, какие доказательства еще нужны?

Под конец он уже почти рычал, надвигаясь на меня, а я из всей этой тирады поняла только одно: всю свою жизнь я провела во лжи и обмане.

Меня словно окунули в ледяную воду — и розовая пелена упала с моих глаз. Неужели меня все эти годы обманывали люди, которых я считала своими родителями? Неужели они, действительно, всего лишь использовали меня в каких-то своих, непонятных мне целях?

Я сцепила пальцы в замок, пытаясь сдержать мелкую дрожь, которая вдруг охватила мое тело. Было больно, очень больно, но эта была не та боль, которую можно успокоить целительской магией или травяным сбором. Это болела моя душа. Хотя, какая душа у шелки? Кажется, Райзен назвал меня именно так?

— Этирн Райзен, — прошептала я, с трудом выдавливая из себя слова, — вы же не шутите, правда? Вы же не можете так шутить?

— Он не шутит, — ответил за него Тайруг, отводя от меня сочувственный взгляд.

— Мне жаль, что ты узнала все именно таким образом, — добавил дуэргар, остановившись в шаге от меня. На его лице было написано легкое сожаление, в глазах плескалось нечто, похожее на печаль. — Но ты в упор не хотела слышать моих намеков и догадываться сама. Я не мог больше тянуть.

— Что тянуть?

— Линн, твой приемный отец не зря перед смертью приказал тебе искать того мага, который создал это ожерелье. В восемнадцать лет шелки вступают в полную силу, знаешь, что это означает?

— Нет…

Из всего, что он сказал, я услышала лишь одно — «твой приемный отец», и не могла думать ни о чем, кроме этого. Какие шелки, какая сила, мне только что сообщили, что я не дочь своих родителей и даже не человек. И кто мне это сказал — тот, кто сам для меня был опаснее скорпиона.

— В восемнадцать лет шелки получают дар управлять морскими стихиями. Но чтобы овладеть им, они вынуждены обернуться и уйти далеко в морские глубины. Там они ложатся на дно и впадают в магический сон на несколько суток, обходясь без еды, питья и, главное, без воздуха. Так они отращивают себе новые нити в ауре — нити, которые напрямую связаны с океаном. Но ты не сможешь обернуться, пока на тебе это ожерелье, и уж точно не сможешь залечь на дно. Когда наступит срок, и сила Океана войдет в тебя, она просто снесет твой разум, как наводнение сносит дамбу.

— Я… умру? — отстраненно спросила я.

— Нет, но магия выжжет твой разум, потому что ты не сможешь ее принять. Человеческое сознание для этого не приспособлено.

— Но ведь я и сейчас пользуюсь магией, — растерялась я, — исцеляю больных, например.

— Ты не понимаешь. Встань ближе к костру.

Я бездумно подчинилась.

— Что ты чувствуешь?

— Тепло.

— Правильно. А теперь представь, что вместо костра ты так же близко стоишь к пылающему дому.

Я закрыла глаза и представила: перед глазами возник объятый пламенем дом в рыбацкой деревушке, тот самый, где я прожила столько лет. Жар огня и запах гари охватили меня с такой силой, будто видение превратилось в реальность. Я почувствовала обжигающее дыхание пламени, скользнувшее по моим щекам, и в страхе распахнула глаза. Но нет, меня по-прежнему окружал незнакомый лес, в лицо дул прохладный ветерок, а на потемневшем небе уже зажигались первые звезды.

— Кажется… я поняла, — выдохнула я.

— Но самое коварное в том, что мы не знаем, когда тебе исполнится восемнадцать, — добил дуэргар. — Я уже говорил, что по моим подсчетам, ты родилась не осенью, а весной. Вероятнее всего, даже твои приемные родители не знали, сколько тебе лет, когда ты попала к ним. Хотел бы я знать, как ты вообще у них оказалась, — последнюю фразу он пробормотал вполголоса, будто говоря сам с собой, — шелки очень бережно относятся к своим детям, ведь они рождаются у них очень редко, а еще реже доживают до совершеннолетия.

— Почему?

— Почему?! — лицо Райзена неожиданно искривилось от ненависти, и эта же ненависть зазвучала в его словах: — Потому что маленькие шелки не умеют оборачиваться самостоятельно. Они доверчивы, любознательны и у них напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. А еще, шкурка маленькой шелки в тысячу раз ценнее, чем шкурка новорожденного тюленя, и есть много охотников, желающих на этом разбогатеть!

Я не могла поверить в то, что слышу. Это просто не укладывалось в голове.

— Вы хотите сказать, что детенышей шелки кто-то убивает в целях наживы?

— Кто-то? — дуэргар издал злобный смешок. — Люди!

— Подождите! — я схватилась руками за голову, пытаясь вникнуть в смысл его слов. — Откуда вы это знаете?

— Это все знают, — ответил за него фомор, исподлобья глядя на меня. — Морской народ всегда был самым беззащитным и самым слабым. У вас нет ни оружия, ни армии, ни даже злости к своим обидчикам. Все, что вы можете, это плескаться в волнах или играть на берегу.

— Девушки шелки самые нежные и преданные любовницы, — ухмыльнулся Райзен, скользя по мне двусмысленным взглядом, — многие фейри, и даже люди, не прочь иметь такую лично для себя.

— Но ведь вы сами только что сказали про силу Океана. Разве она не может защитить морской народ? — удивилась я.

— Может, — дуэргар согласно кивнул, — но в них нет ненависти к врагам. Шелки очень редко вступают в конфликт с обидчиками, обычно, просто уходят, как это случилось в Гленниморе. Еще триста лет назад твой народ заселял все прибрежные воды. В лунные ночи тысячи шелки выходили на острова, сбрасывали шкурки и танцевали при свете звезд. А потом люди начали охотиться на эти самые шкурки. Если взрослый шелки мог постоять за себя или, в крайнем случае, попытаться выжить на берегу, то детеныши погибали без возможности уйти в море. Я не знаю, как ты попала к людям, но то, что ты осталась жива — это чудо.

— Чудо… — я издала нервный смешок.

То, что сейчас происходило, казалось мне просто кошмарным сном. Я не знала, что мне делать со всем этим знанием, как реагировать на него и что отвечать. Райзен продолжал говорить, но я уже ничего не слышала: в голове постепенно нарастал странный гул, перед глазами запрыгали разноцветные точки, сливаясь в сплошные полосы. Я без сил опустилась на землю и прикрыла глаза. Где-то в груди, в области сердца, разливалась жгучая боль.