Ричард Длинные Руки – король-консорт - Гай Орловский

– За укрепление отношений, – уточнил он, – но не всяческих! Нехорошо присобачивать всякое непотребное!

– В самом деле нехорошо? – спросил я. – Жаль. А то бы я вам наприсобачивал. Ладно, граф, вы тут рисуйте на земле каббалистические знаки для своего нечестивого обогащения и завлечения невинных дев и всем говорите, что размечаете место для лагеря, а я сделаю вид, что первым поверил, и пока отвлекусь малость…

Он взглянул исподлобья.

– То есть вас никто не найдет даже с собаками?

– Я не надолго, – пообещал я. – Что делать, если все так просто сложно… Но все равно бдите! Я нагряну.

Глава 12

Шатер наконец закрепили на растяжках, я сказал в нетерпении:

– Хорошо-хорошо!.. Следующий – графу. А я пока взгляну изнутри.

Бобик боднул меня громадной башкой, я посмотрел в его обвиняющие глаза, оглянулся на недовольно пофыркивающего арбогастра.

– Что-то придумаем, – пообещал я виновато. – Но пока что эта штука слишком маломощная. Мы-то пролезем втроем, уже пробовали, потом эта штука восстанавливалась больше месяца. Может быть, ее надо было выставлять на солнце? Когда-нибудь поэкспериментируем. Обещаю! А сейчас, увы, придется одному, зато я вернусь к вам, морды мои любимые, намного быстрее…

Бобик прошел за мной и с надеждой смотрел, как я вытаскиваю из сумки и растягиваю вверх и в стороны Зеркало Горных Эльфов.

– Нет, – сказал я строго. – Жди меня, и я вернусь, только очень жди… Что-то все тяжелее рама… Нет, стой там. А лучше сядь. И вообще, жди меня, и я вернусь, всем смертям назло…

Всматриваясь с предельным напряжением, я представил себе помещение кельи, в которой жил в Храме Истины, сосредоточился, и в сером тумане появились голые стены и узкая койка, сперва расплывчато, затем все четче и яснее, хотя по краям зеркала блещет неприятная радуга, но я сейчас совсем не эстет…

В келье пусто, прекрасно, могу сразу попытаться. Бобик горестно вздохнул, когда я начал ломиться в зеркало, однако проще биться головой в стену, ничего не происходит, поверхность упорно отказывается пропускать на ту сторону.

– Испортилось? – пробормотал я. – Этого еще ко всем моим радостям не хватало.

Арбогастр вздохнул с сочувствием, но мне показалось, в глазах появилось довольное выражение. Значит, мы поскачем, мы помчимся навстречу рассвету или, как говорят, навстречу утренней заре.

Или нет, может быть просто не в состоянии пробить защиту Храма. Если никакие демоны не могут, то и эта штука бессильна… С другой стороны, все правильно. Если сразу шагнул бы в келью, то пришлось бы отбрехиваться, как очутился внутри, минуя единственные врата.

Они и так возникнут, все-таки пешком никто не дотопает до ворот Храма, но как-то можно будет отгавкаться от слишком любопытных, а если сразу в келью или в кабинет аббата – это слишком.

Я представил себе как можно отчетливее местечко в полумиле от Храма, там невысокие скалы, если оттуда выйду, меня могут заметить издали с ворот и подтвердить, что я шел пешком издалека.

Коснулся ладонью поверхности зеркала и ощутил, что подается, прогибается, нужно только надавить сильнее.

Я прислушался, нет ли близко лишних ушей или глаз, вдавился боком в раму, едва не обрывая пряжки камзола.

Мгновение лютой стужи, в лицо пахнуло холодным воздухом, а подошва сапога ступила на мокрую траву. Но все-таки трава, а не снег, как было, когда покидал Храм через вот те ворота, что даже ближе, чем видел в зеркале, все-таки пропорции чуть здорово смещены…

Половина неба, а это половина вселенной, охвачена лиловым огнем, что колышется медленно и торжественно, как театральный занавес, но на самом деле там просто сверхсветовая скорость, страшно даже пытаться вообразить, голова лопнет…

Я торопливо опустил взгляд, вон там за поворотом открывается вид на исполинский Храм, что все еще загадка для меня, как и люди, что живут в нем, не раскрываясь чаще всего даже друг для друга.

Я торопливо сложил зеркало, но едва вышел из-за скалы, как уши потряс тяжелый грохот, что несется как с неба, где массивные тучи сшибаются краями и высекают длинные ветвистые молнии, так и из глубин земли, словно там идет стадо мамонтов.

Огромная гора надвигается непривычно быстро, словно я делаю один шаг, а она – десять. Донеслись медленные удары огромного колокола и тягучий напев молитвы, что вообще-то интересно, как-то не думал, что молитва, едва слышная внутри Храма, звучит так мощно снаружи.

Я быстрыми шагами приближался к воротам, над головой треск и злое шипение, словно скалы туч, ударяясь друг о друга, высекают длинные искры, но ворота в стене все же разрастаются, я вытащил меч и постучал рукоятью в створки, как и в прошлый раз.

Через пару мгновений сверху раздался могучий бас:

– И кто это… ах да, брат паладин!.. Вас впустить или вы снова только мимо шли?

– Открывай, – сказал я в нетерпении.

В воротах отворилась дверка, я пригнул голову и протиснулся на ту сторону. Во дворе все так же пусто, брат Жак за это время как будто стал еще выше и массивнее, на меня уставился с радостным изумлением, но тут же перевел взгляд за спину.

– А где, – спросил он в недоумении, – лошадка и собачка?

– Отдыхают, – ответил я. – А тебе меня мало?

– Даже много, – заверил он. – А вот собачка была бы как раз… У нас до сих пор со смеху покатываются, когда вспомнят, как она у отца Мальбраха… ладно, это потом.

– Потом, – согласился я. – Можешь закрыть ворота, я не собираюсь пятиться, увидев вместо делегации встречающих всего лишь твою рожу.

Он закрыл калитку на массивную щеколду, обернулся и оглядел меня с головы до ног, покачал головой.

В глазах могучего монаха я увидел неподдельное восхищение.

– Брат паладин, – сказал он, – я уверен, ты еще сегодня был в тех краях, где яблони вовсю цветут!

– А ты только что был, – ответил я ему в тон, – в пещерах на глубине в милю… а то и сейчас еще там.

Он ухмыльнулся.

– Брат паладин, это же невозможно!

– Мы рождены, – ответил я, – чтоб сказку сделать былью. Преодолеть пространство и простор… Что мы и делаем время от времени. Как выборы аббата?

Он сказал весело:

– Выборы? Идут!.. Готовимся. Но мы не спешим. А ты?

– А я спешу, – ответил я. – И лучше бы напрямик к аббату. Что-то у меня с головой… я был уверен, что выборы нового настоятеля должны быть не то через пару недель, не то через пару месяцев…

Он кивнул.

Все верно. Только в каждом монастыре свой устав, а у некоторых еще и свое летоисчисление. Но об этом, судя по твоему лицу, тебе еще рано. О твоем прибытии я доложу, не волнуйся. Тем более что ты, судя по всему, что-то накопал.

– Откуда видно?

– Иначе бы не прибежал вприпрыжку, – ответил он с ухмылкой. – Эй, брат Альдарен!.. Проводи брата паладина в его келью и устрой на ночь.

В трех шагах возник тихий смиренный монах, по возрасту почти послушник, хотя уже догадываюсь, он в храме не один десяток лет.

– А настоятелю сообщить? – спросил он почтительно, словно Жак не Жак, а владетельный сеньор.

– Я сам сообщу, – сказал Жак. – Утром.

Поклонившись, брат Альдарен сказал благочестивым голосом:

– Да будет благодать Божья с вами, брат паладин. Следуйте за мной.

– Привет, Альдарен, – ответил я. – Веди. Мою келью еще не заняли?

Он ответил с оттенком удивления:

– Нет, конечно. Отец настоятель сказал, что вы сегодня вернетесь.

Я кивнул Жаку.

– Еще увидимся.

Он облизал губы, намекая на то вино, которым их угощал, сказал с готовностью:

– Только свистни, брат паладин!

Альдарен замедленно повернулся и пошел к зданию, не оглядываясь и не делая ни единого лишнего жеста.

Уже у самого порога здания я спросил в его спину:

– Брат Альдарен, а это ничего, что у тебя нет… тени?

Он ответил тем же равнодушно благочестивым голосом:

– У брата Смарагда их две, ну и что?

Я зябко передернул плечами.

– Вообще-то да, неча со своим свинячьим рылом в суконный ряд. Тут же не простые свиньи, тут духовная элита. Как отец настоятель себя чувствует?

Он ответил, не меняя голоса:

– Как и последние двадцать лет. Стар он уже, брат паладин.

Я спросил невольно:

– А когда он был молодым?

– Тогда он был молодым, – ответил он.

– Когда это было? – спросил я.

Он ответил уклончиво:

– Тогда мир был совсем другим… Вот ваша келья, брат паладин. Располагайтесь, отдыхайте. Утром о вас немедленно сообщат аббату.

Я проворчал с подозрением:

– Уверен, он и так уже знает.

Он обернулся и посмотрел на меня с некоторым удивлением.

– Конечно. Но таковы правила.

Таковы правила, думал я рассерженно, но в то же время голова раскалялась, словно котелок, подвешенный над огнем, от сотен и тысяч новых и весьма противоречивых мыслей. Конечно, они стараются держаться, как все люди. Как, видимо, вели себя очень давно. Или как сейчас ведут себя люди в других регионах.