Век перевода. Выпуск первый (2005) - Евгений Витковский

О ВЕРНОЙ СОБАЧКЕ ФИДЕЛЬКЕ

Один человек скакал верхом, по своим делам поспешая,А следом бежала его собачка Фиделька небольшая.Он обращался к ней с ласковым словом время от времени,А она то отставала, то держалась у стремени.

Ровной рысью бежала его добрая кобыла,А стояла жара, потому как дело летом было.Дорога была длинна, и часы за часами бежали,И вот наконец все трое ужасно устали.

Лошадь стала спотыкаться и вся вспотела,И Фиделька выбилась из сил и отдохнуть захотела.Она легла на землю и жалобно заскулила,И хозяину пришлось остановиться, хоть его это злило.

Он спешился и привязал лошадь к дереву,И она стала спокойно щипать траву,А хозяин мешок с золотом от седла отвязал,Положил на землю и Фидельке сторожить приказал.

Сам же он улегся, укрывшись плащом,И вскорости захрапел, не думая ни о чем,А собачка прикорнула рядышком скромно,И ее охватила дремота из-за усталости огромной.

Но заснуть как следует не удавалось ей долго,Ибо она не забывала своего долгаИ временами вскакивала и бегала с громким лаемВокруг мешка с золотом, что ею был охраняем.

Время шло, а хозяин и не думал просыпаться,И Фиделька стала беспокоиться и волноваться,И стала, повизгивая, лизать хозяину нос и щеки его,Чтобы он пробудился от сна глубокого,

Потому что верная собачка, чье сердце не знало фальши,Понимала, что им пора ехать дальше.Наконец она громко залаяла от волнения,И хозяин проснулся в беспокойстве и огорчении.

Он заторопился и вскочил на кобылуПогоняя ее вперед что есть силы,Но Фиделька, несмотря на его крики и повелительные жесты,Нипочем не хотела уходить с этого места.

Она тревожно лаяла и металась,То догоняла лошадь, то назад возвращалась,И хозяин ужасно рассердилсяИ решил, что разум у собаки помутился.

Фиделька пребывала в большой тревоге,А хозяин поскакал вперед по дороге,И собака его с трудом догнала,Когда он остановился у ручья, чтобы лошадь воды попила.

Фиделька звонко лаяла, а хозяин думал: ну и дела!Похоже, собачонка полностью спятила. —И тут она помчалась назад, непонятной силой влекома,А он окончательно решил, что у нее не все дома.

Он выхватил пистолет, и окрестность шумом выстрела огласилась,Бедная собака бездыханной на землю свалилась,А хозяин, лишась настроения беззаботного,Поскакал дальше, печалясь о потере полезного животного.

Но отъехав недалеко, он внезапно остановился,Потому что вдруг мешка с золотом хватился,Каковой мешок неизвестно куда девался,То ли упал по дороге, то ли на месте привала остался.

И он погнал лошадь назад в бешеной скачке,Тяжко вздыхая об участи бедной собачки,И, глядя на краснеющие на земле кровавые пятна,Горевал о потере своей невозвратной.

И раскаянье впилось ему в сердце тысячью жал,Когда он увидел, что мешок с золотом лежит где лежал,А рядом простерт бездыханный собачий труп,И понял хозяин, как его злой поступок был глуп.

И он приторочил мешок к седлу и поехал, торопясь к сроку,Оплакивая Фидельку, чью жизнь оборвал так жестоко.А эта печальная история нам наука,Ибо всем надо исполнять свой долг, как эта благородная сука.

ОСТИН ДОБСОН (1840–1921)

ДРУЖЕСКОЕ ПОСЛАНИЕ ЭСКВАЙРУ, ПРИ ВРУЧЕНИИ ЕМУ ЖИЗНЕОПИСАНИЯ УИЛЬЯМА ХОГАРТА

Любезный друг! — конечно, надоДля вас рондо иль хоть балладуСостряпать бы, но на сей разМне образцом стал «гудибрас».И впрямь — к чему нам выкрутасы?Писал размером «гудибраса»Джон Гей покойный — значит, мнеГодится тоже он вполне.

А вы, я знаю, влюбленыВ тот век — и памяти верныЕго роскошества и блеска,Безумств, дурачества, бурлеска,Дуэлей, париков, памфлетов,Педантов и плохих поэтов,Фарфора «челси», паланкинов,Азартных игр и кринолинов.В те дни писатели, как овцы,Ножу издателя-торговца —Ох, эти Тонсоны и Кёрллы! —Смиренно подставляли горло;

Дик Сэвидж, нагрузясь в пивнойДремать шел, как к себе домой,Под ковент-гарденские сводыВ компании шального сброда;А даму модную, бывало,Не раз Аврора заставалаЗа ломбером иль фараоном, —Супруг же, шляясь по притонам,Налившись до краев кларетом,Домой являлся лишь с рассветом,Чтоб праведным забыться сном, —Вот образцовый светский дом!Но сколько вкуса в их нарядах!Как весело на маскарадах!Как полон театральный зал!Великий Гаррик там блистал —Сегодня он преступный Ричард,А завтра в паре с миссис ПритчардМакбета нам изобразит,И желчный Сэмми Фут сострит,А Чарли Черчилль восхитится…Но полно! Иль длиной сравнитьсяПридется повести моейС известным списком кораблей.Вот книга вам. Ее геройНарисовал сей век шальной —Кутил, и щеголей, и дам,Тюрьму, театр, балет, Бедлам,И проповедников, и слуг,Развратников и потаскух,Повес, бездельников, банкротов,И юных дев, и тощих скоттов,И выборы, и модный брак,Судейских, шарлатанов, скряг,Ханжей напыщенных и своден,Старух, красавиц и уродин…Как в зеркале нам показалСвой век сей новый Ювенал.

Но жаль: герою, как назло,С биографом не повезло.

СТИВЕН ВИНСЕНТ БЕНЕ (1898–1943)

ПАПА АЛЕКСАНДР БОРДЖИА УГОЩАЕТ ОБЕДОМ КАРДИНАЛА КАПУАНСКОГО

Вот и павлин! Каков!Не правда ль, наслаждение для глазЕго окрас? —Игра оттенков, глубина тоновИ переливы зелени, — а хвостКак блещет золотом!Здесь нужен тост!

Отменный раритетТакой павлин — и надо в вашу честьЕго доесть.Я рад, что вы почтили мой обед,Вы в курии моей — бесценный лал!Но что я вижу — пуст у вас бокал!

Венеции стеклоВам нравится? (Куда ты смотришь, эй, —Скорей налей!)Как женственно, изящно и тепло!Я сам в душе артист — да не судьба…Ну, пейте же! Te deum lau… Ба!

Разбился? Ай-ай-ай!Примета есть, что, значит, был там яд.Пусть говорят!(Чего глядишь, другой бокал подай!)Вы побледнели? Выпьем, в добрый час!«Венера с Марсом», слышал, есть у васИ «Пляшущий сатир»Праксителя? Я отдал бы всю властьХотя б за частьСокровищ ваших, древность — мой кумир.Что за восторг — шедеврами владеть!Вы вздрогнули? Неловко вам сидеть?

(Подушку, дуралей!)Угодно ль фруктов? Персики, как мед,И дивный плодГраната, что девичьих губ алей!И хоть купцы дерут за них вдвойне —Для гостя ничего не жалко мне.

Позвольте, я сейчасРазрежу эту грушу пополам —Вот это вам!Болтают, что отравлены у насНожи — и яд с одной лишь стороны.Вы в это верить, право, не должны,

Хотя, по правде, что ж,Оно удобно было бы, когдаВ деньгах нужда —Наследство, глядь, к рукам и приберешь,Хе-хе! Но вам не по себе, гляжу?Пора домой? Позвольте, провожу.

Вот вам мое кольцо,Целуйте! Впредь прошу не забывать,(Скорей податьНосилки монсиньора на крыльцо!)Всегда для вас открыт мой скромный дом,До новых встреч за молодым вином!

Прощайте, кардинал!(Домой доставить — и без суеты!)А, это ты,Лукреция! Что, собралась на бал?(Едва ли доживет он до утра.)Ну-с! Папочку поцеловать пора!

РОБЕР ДЕ МОНТЕСКЬЮ-ФЕЗАНСАК (1855–1921)