Война и люди - Никита Демин

У хортистов было много хорошо обученных лошадей. Этим мы и воспользовались. В каждом бою вместе с пленными брали и лошадей. Солдаты их называли «венгерками». Словом, «олошадились» мы в основном за счет противника.

Конь, взятый в бою, считался почетным трофеем. Теперь, перед решающими боями, мы заранее подбирали в подразделениях наиболее выносливых и спокойных лошадей, перековывали их на подковы с горными шипами.

Если о Вороновиче (он хоть и кубанский казак, но в лошадях вначале не очень-то смыслил) через месяц говорили, что он-де «собаку съел в этом деле», то Рокутова окрестили «маститым горновьючником». Когда его «бросили» на помощь тыловикам, он первым делом перечитал всю специальную литературу по этому вопросу, какая нашлась в штабе. А потом целыми днями не появлялся в политотделе, отыскивая среди солдат умельцев, испытывая самодельные вьюки на крутых склонах.

За месяц у нас своими силами было изготовлено 70 процентов необходимого горного снаряжения и имущества: вьюки упрощенной конструкции, вьюки для перевозки мин, носилки, волокуши, шины для обуви, тормоза для орудий и автотранспорта, малые переносные кухни, термосы.

На кухнях и термосах «сидел» Никитин. Он (вместе с хозяйственниками, конечно) решал проблему доставки пищи от батальонных кухонь до рот. Кухню на сопку не поднимешь. Вначале носили борщ и кашу в ведрах. Но пища быстро остывала, расплескивалась. Да к тому же и неудобно взбираться с ведром в руках. Споткнулся солдат — и целый взвод может остаться голодным. Тогда свои кузнецы и жестянщики сделали термосы, которые можно было вьючить на лошадей или переносить за плечами.

Очень трудно выносить раненых с гор по бездорожью. На носилках нельзя: неудобно, да и поскользнуться солдат может. Я не помню, кто первым предложил волокушу. Верно, кто-то из бойцов. Майор Шапошников всячески пропагандировал волокушу. Как-то приехали мы с ним в санроту. Майор спрашивает у военврача:

— Всех раненых доставили с поля боя?

— Да нет, — отвечает тот, — с десяток еще вон па той высоте. Ума не приложим, как их оттуда снять. Крутая больно.

Шапошников нагнулся к раненому бойцу:

— Как вас вынесли?

— На горбу, товарищ майор.

Шапошников — к другому:

— А вас-?

— На волокуше.

— Расспросите у него, как делается волокуша, — предложил Шапошников военврачу, — и немедленно вывозите с высоты раненых.

А делалась она просто. Лошадь впрягали в две тонкие пружинистые жерди. Поверх жердей привязывалась плащ-палатка, на нее клали раненого. На крутом спуске жерди пружинили, и раненый всегда оставался в горизонтальном положении, как в люльке.

Политработники помогали командирам обучать бойцов (в особенности молодое пополнение) передвигаться в горах. Это тоже целая наука. Опытный солдат по вершине хребта не пойдет. Он будет держаться склона. И в узкое ущелье, в промоину, такой солдат сломя голову не полезет — можно напороться на засаду или на мины. Он знает также, как обмундирование подогнать, чтоб по скалам лазить было удобно, как костер развести, чтобы дыма не было видно, шалаш построить. Словом, многое такое умеет, о чем до Карпат и понятия не имел.

Опыт, опыт... Он нам достался не просто так. За него мы в начале войны в горах платили кровью, жизнью людей. И было бы преступлением вовремя не передать его тем, кто еще не поизносил сапог на крутых каменистых склонах гор.

Активно пропагандировать опыт войны в горах нам помогали армейская и дивизионные газеты. Они ввели постоянную рубрику: «Умей воевать в горно-лесистой местности». Номера газет с этой рубрикой передавались из рук в руки, зачитывались до дыр. Популярностью пользовались также брошюры и памятки: «Действуй в горах сноровисто», «Обязанности выоковожатого», «Служба санитара в горах» и другие. Их присылал нам политотдел армии, а некоторые брошюры мы издавали даже сами.

Появилась тяга солдат к литературе о Карпатах. До сих пор я храню в своем письменном столе брошюры Якубовича, Биязи, Ковпака. Они прошли через сотни солдатских рук и вместе с нами перевалили Карпаты.

Опыт боевых действий в горных условиях Кавказа, Средней Азии, Балкан — все пригодилось. На политзанятиях и в беседах с солдатами подробно разбирали даже переход войск Суворова через Швейцарские Альпы в 1799 году. Солдатам очень нравилось обращение великого русского полководца перед штурмом Сен-Готарда: «Братцы! Чудо-богатыри, перемахнем пригорочек!»

В общем, готовились на совесть!

Во вторых эшелонах шла напряженная боевая подготовка. В ходе занятий отрабатывались действия подразделений в горах, воспитывалась инициатива у солдат и командиров. Мне запомнилось одно такое занятие в 138-й стрелковой дивизии. Наступающий взвод должно было поддерживать огнем прямой наводки артиллерийское орудие. Расчету предстояло поднять на высоту 76-миллиметровую пушку. Признаться, я не представлял, как они это сделают. Склон горы очень крут, весь порос лесом, из кустарника выглядывали бурые скальные выступы.

Но командир, проводивший занятия, держался довольно бодро. Он бойко поставил задачу расчету орудия и взводу автоматчиков, нарисовал тактический фон: вот тут собьем охранение, во столько-то пройдем по этому серпантину, здесь ударим во фланг. На словах получилось гладко. А как на деле?..

...По времени нужно начинать атаку, а пушка продвинулась всего лишь на сотню метров от подножия.

В конце концов командир махнул рукой «на тактическую обстановку» и занялся только орудием. Как говорят, не до жиру, быть бы живу. Пять часов восемнадцать человек тащили пушку на вершину. Пять часов! Занятия окончились только к обеду. Подводя итоги, детально разобрались в ошибках, выслушали мнение бойцов.

— Лямочки надо бы подлиннее, — предлагали солдаты, — сподручнее пушку закатывать.

— Каждому свои обязанности надо твердо знать...

— Сержанту заранее выбирать маршрут...

Неплохую мысль подсказал и командир орудия:

— Пусть два солдата, — предложил он, — двигаются метрах в пятнадцати впереди орудия. Дать им пару топоров, лом, чтобы очищали дорогу.

Занятия, подобные этому, проходили во всех частях. Никто не жалел пота, пролитого на тренировке потом, при штурме горы Ходра.

В подготовке к предстоящим боям повседневную помощь нам оказывали работники штаба и политотдела армии. Они направляли всю нашу деятельность, помогали устранять недостатки. Часто в наших дивизиях и полках были товарищи Озеров, Соловейкин, Гречкосий, Колонии, Марфин, Пахомов, Кулик, Копенкпн и многие другие товарищи, они помогали нам непосредственно готовить батальоны и роты к штурму Карпат.

Солдаты встречали работников армии как своих старых друзей, рассказывали о своих успехах, делились сокровенными думами, буквально засыпали вопросами «на злобу дня».

В разгар боевой учебы приехал полковник Брежнев. Начпоарм привез хорошую весть: на днях в корпус прибудут пятьдесят коммунистов из госпиталей.

— Это опытнейшие воины, люди крепкой закалки, — говорил Л. И. Брежнев, — из них толковые парторги получатся. Подумайте, кого куда направить.

Дорога из Коломыи па Делятин и далее на Ворохту, Керешмезе (Ясино), Рахов и в венгерскую долину Тиссы шла по ущелью до Яблоповского перевала по реке Прут; за перевалом по реке Тисса. Делятин и курортное местечко Яремче были сильно разбиты. Гора Маковица господствовала над всей этой местностью.

В тот день мы побывали с начпоармом на горе Маковица.

Дул сильный, но теплый ветер, над Яблоновским перевалом громоздились тучи.

— Вот он главный хребет — рукой подать, — сказал Леонид Ильич. — Яблоновский, долина Тиссы... А там и Чехословакия! А ведь ждут нас чехи, ой как ждут. Ну ничего, теперь уже недолго осталось. — Он помолчал с минуту. — Я часто думаю, на что рассчитывал Гитлер, нападая на Советский Союз? Учит, учит их, авантюристов, история и все никак не научит. Ну разве можно сломить наш народ? Вот посмотрите, — он показал глазами на пожилого бойца, с лицом, изрезанным морщинами. — Сколько ему? Около пятидесяти? А небось молодым в бою не уступит.

Пожилой боец, заметив, что на него обратили внимание, представился.

— Пулеметчик рядовой Паршин.

— Федор Ивапович Паршин воевал в этих местах в годы первой мировой войны, — доложил стоявший рядом комбат.

— Вот как? — заинтересовался Леонид Ильич.

— Так точно, товарищ полковник, довелось. По первому году я тогда служил. Вот эту Маковку наш полк брал. А потом оборону здесь держали. Второй раз я в Карпатах, это верно.

Паршин привел нас к старому, уже заросшему кустарником и травой окопу. Его можно угадать лишь по очертаниям.

— Вот здесь была позиция нашего взвода. А это, — он показал па заросший кустарником бугорок, — блиндаж командира роты...

Мы спустились за обратные скаты высоты и слушали неторопливый рассказ старого солдата. Слушали молча, сдерживая внутреннее волнение. Федор Иванович поведал нам о тех, кто отличился в те далекие годы, кто сложил голову.