Дети Ирия. Ладомира - Елена Крючкова

В те времена у каждого левобережного славянского племени — будь то гбуры, кашубы или йозы — имелся дружественный род волколаков. Волколаки вкупе со славянами защищали свои земли от нападения саксонцев, франков, данов, норвов, свеев[82]. Так было задолго до правления князя Земомысла…

Но пришло время и Земомысл, уверовал в единого Логоса, забыв своих богов, коим поклонялись левобережные славяне на протяжении многих тысячелетий. Парчанская шляхта последовала за своим князем и также стала почитать единого Логоса.

А случилось это после того, как князь с своими приспешниками как-то в середине осени побывал на охоте. Ноябрь выдался на редкость тёплым и малоснежным. Земомысл в окружение парчан пил вино и пел песни предков, славя богов охоты, братьев Бора и Ипабога, бога застолья и весёлого пира Корса. Как вдруг ночное небо осветилось ярким пламенем. Огненный шар с огромной скоростью приближался к земле, падая прямо на лес, в котором князь разбил свой охотничий лагерь. Падение длилось несколько мгновений — огненный шар скрылся за деревьями — раздался явственный звук от его столкновения с землёй.

Князь и его парчане вскочили из-за походного стола, да так и застыли, держа в руках куски недоеденного мяса и чаши с недопитым вином. Первым пришёл в себя князь. Он отбросил обглоданную тушку зажаренного на костре тетерева и устремился к лошади, вскочил в седло и умчался в направлении падения шара. Парчане, очнувшись чуть позже, последовали его примеру. Земомысл первым достиг места катастрофы, увидев, как полыхает лес. Невиданная сила тянула князя подойти ближе… Ещё ближе…

Один из подоспевших парчан выхватил князя почти что из пламени, но тот пострадать не успел, лишь слегка опалилась его роскошная русая борода. После этого Земомысл сильно изменился — он рассказывал о видении, мол, послал его всесильный бог Логос и если не подчиниться его воле, всё вокруг запылает божественным огнём. И наступит конец всему живому.

Вскоре князь запретил древних богов и начал поклоняться Логосу, вознося ему молитвы прямо под открытым небом.

Жена князя Аделаида, которую все вокруг звали Белая княгиня из-за цвета её волос, воспротивилась своему супругу. Она происходила из племени франков, и Земомысл, прослышав о её красоте, послал к вождю франкского племени, сигамбрам, послов с великими дарами. Так Аделаида стала супругой Земомысла. Но веру своих отцов, что почитали богиню земли Йорд и её сына Тора, рождённого от Одина, она сохранила. Белая княгиня свято верила, что боги и их потомки, коих чтут многочисленные франкские племена, живут в священном городе Йордгард, в густых лесах, примыкающих к Рейну… И только избранный может побывать в священном обиталище. Но и древних богов здешних славян Белая княгиня уважала.

Аделаида и один из её сыновей (почитавший как богов отца, так и матери) по имени Чтибор, тщетно пытались воззвать к разуму князя. Но разум Земомысла был затуманен и князь продолжал вести странные речи о едином боге Логосе, который подарит всем живущим небесную благодать или в случае неподчинения — погибель.

Наконец, князь утомлённый сопротивлением жены и младшего сына, приказал казнить их — привязать к кресту и сжечь. Парчанская шляхта, ближайшее окружение князя, хоть и приняла новую веру, больше из страха потерять своё положение и привилегии, испугалась такого решения.

Один из парчанов помог Белой княгине и её сыну совершить побег. И они укрылись в селении волколаков…

Земомысл силой насаждал новую веру своим подчинённым. Для этого он привлёк наёмников из числа саксонцев и франков. Те рьяно взялись за дело, ибо грабёж и убийство были их ремеслом. Но вскоре наймиты уверовали в Логоса, и стали наравне с парчанской шляхтой опорой князя.

Волколаки, жившие подле славян наотрез отказались почитать нового бога, ведь князь пытался обратить в свою веру и их свободное племя. Перед волколаками стоял нелёгкий выбор: защищать славян, не желавших принимать религиозную реформу князя, или навсегда покинуть здешние места, ибо им не дадут жить спокойно и почитать Фенрира. Мнения волколаков разделились. Часть из них сражалась с наёмниками Земомысла и погибла, а часть переправилась через Альбу и ушла в непроходимые леса бодричей, лужан, лютичей и поморян.

Кровь залила земли левобережных славян. Но не все смирились с невесть откуда взявшимся Логосом. Кашубы снялись с насиженного места, подобно волколакам, и ушли за Альбу, обретя новую родину на моравских землях. Канули в лету целые пантеоны древних богов, ибо каждое племя имело свои религиозные предпочтения. Вера в прародителя западных славян Даждьбога сошла на нет, и душа его отправилась в Ирий.

Окружение Земомысла даже не подозревало, что новой верой они буквально опустошили священный город Радогош — многие ирийцы, не получая подпитки Ваттеном, погибли. В те времена пламя погребальных костров практически не угасало посередь священного города.

Новая вера, словно чёрная чума, расползалась по франкским, саксонским и северным землям, населённых данами, норвами и свеями. Погребальные костры запылали в обиталищах Асгарде и Йордгарде, в которых жили выходцы из Ирия, коих многие племена почитали, как своих богов. Но, увы, забыли…

Опорой древней веры оставались восточные правобережные славянские племена — дети Сварога и волколаки, сокрывшиеся в непроходимых лесах, верные Фенриру и Эйр.

Будучи в зрелом возрасте, князь Земомысл уже почитался, как живое воплощение Логоса на земле и создал орден для поддержания его величия. Он долго размышлял, как назвать его и какой избрать символ веры. Князь обратился к своим верноподданным и после горячих споров символом Логоса стал золотой крест. А орден, коему предназначалось нести истинную веру язычникам, поклонникам многобожия, получил название ордена Золотого креста. Несколько позднее парчанская шляхта избрала Земомысла первым магистром ордена. Поначалу резиденция новоявленного магистра располагалась в Заборах. Но Земомысл мечтал о каменной непреступной крепости на берегу Альбы, дабы оттуда устрашать восточные славянские племена.

Первый магистр прожил до глубокой старости. На смертном одре его окружали ярые приверженцы. Умирающий Земомысл лежал на богатом ложе…

— Настал мой смертный час… — с трудом вымолвил он. — Моё бренное тело будет предано земле, а дух Логоса, что во мне — бессмертен. После того, как мой последний вздох рассеется, Логос изберёт себе нового преемника…

Ближнее окружение магистра с великим почтением внимало его речам.

— Я повелеваю вам чтить его… Ибо преемник — живое воплощение бога на земле… И стало быть, он должен стать служителем религиозного культа, но не магистром. Магистр — воин Логоса, он руководит орденом. Орден же поддерживает величие бога. А живое воплощение бога, назовём его верховным епископом, должен особенно почитаться… Пусть ему возведут новую резиденцию… Думаю, франкский город Авиньон подойдёт для этой миссии. Если Логос не изберёт моего сына Безсона[83], то он станет магистром учреждённого мной ордена… Такова моя воля…

Магистр произнёс последние слова и испустил последний вздох. Безсон приблизился к ложу отца и опустился на колени. В помещении повисла напряжённая тишина. Её нарушал лишь стук сердец присутствующих парчан подле смертного ложа. Некоторые приверженцы Логоса взирали друг на друга с некоторым недоверием: неужели дух Логоса действительно отделится от тела первого магистра и определит следующего избранника?

И тут от тела магистра, из области груди, действительно отделилось едва заметное золотое облако. Оно поднялось чуть повыше и замерло. Напряжение в зале достигло апогея — все присутствующие пали на колени и возопили:

— Логос! Логос! Истинный бог на земле!

— Логос! Великий Логос! — с жаром произнёс Безсон. — Избери моё тело! Я буду верно служить тебе!

Облако, словно услышав мольбу, приблизилось к Безсону и облетело вокруг него. Затем снова зависло в воздухе, будто обдумывая и принимая решение.

Наконец облако взметнулось и исчезло в груди Безсона. Тот на какой-то миг озарился золотым светом… и полный сил поднялся с колен.

— Да здравствует верховный епископ! — огласился зал восторженным кличем.

Аудульф силой подавил воспоминания.

— Я соберу совет. И мы сообща примем решение… — пообещал вёльфе вожак.

Аудульф собрал совет в тот же вечер. В зале родового чертога восседали только почтенные волколаки. Пред ними выступила вёльфа, рассказав о своём видении и своих опасениях. Мнения почтенных волколаков разделились. Одни ратовали за то, чтобы уйти ещё дальше в леса, тем самым спасти своё племя от наступления Логоса. Другие — за помощь славянам.

Вожак выслушал обе стороны и высказал своё мнение.

— Мы можем оставить насиженное место и уйти дальше в непроходимые леса. Тем самым мы навсегда утратим связь с внешним миром. Мы не сможем более в облике людей приходить в славянские поселения и менять шкуры, амулеты, дикий мёд на зерно, холсты, металл. Мы потеряем приток свежей крови: наши женщины утратят возможность совокупляться с человеческим родом. Пройдёт лет сто, и мы начнём вырождаться…