Повесть о партизане Громове - Сергей Омбыш-Кузнецов

Вскоре пять белогвардейских разведчиков проехали мимо партизанских позиций в Жарково, и через некоторое время двое вернулись назад, к двигающейся колонне бело-поляков, доложить, что в селе никого нет.

Поляки следовали теперь без предосторожности, переговариваясь меж собой, уверенные, что Жарково партизанами не занято.

Неожиданно хлестнул свинцом партизанский залп, забил длинными очередями единственный пулемёт. Громов тоже посылал пулю за пулей из маузера. Потом, забыв о болезни, выскочил из окопа и что было сил крикнул:

— В атаку, вперёд!

Справа вскочил командир эскадрона Зотов, сбросил шапку и, поблёскивая лысиной, рванулся вперёд. Слева поднялся партизан из Баево и, выкрикнув: "Бей, растак их в душу, в печёнки, селезёнки!", в несколько прыжков оказался впереди Громова. Врезались в самую гущу поляков Петров, член первого Каменского Совета, командир дивизиона Петрусенко. Следом хлынула вся масса партизан.

Громов выхватил у поляка сапёрную лопатку и хлестал ею по головам врага, Петров бил направо и налево прикладом, Петрусенко рубил наискось саблей, вооружённые пиками партизаны группами наваливались на белополяков, сшибая их на землю.

Среди врагов поднялась невообразимая паника. Они бежали в сторону от дороги, вязли в болоте, гибли под ударами партизан. Лишь небольшая часть бежала в Баево. Не допусти Громов ошибки, оставь часть партизан на конях — никто бы из белополяков не удрал с поля сражения.

В бою под Жарково было захвачено несколько возов боеприпасов, много винтовок, четыре пулемёта. Это значительно усилило мощь партизан.

Навстречу второй колонне белополяков двинулся из села Вылково отряд Фёдора Колядо. Высланная вперёд разведка сообщила, что противник из Овечкино выступил на Завьялово. Колядо повернул на Завьялово, но разведка донесла: польский легион изменил направление, занял село Гилевку и остался там на ночлег.

Колядо повёл отряд в Гонохово, решив оттуда ночью ударить по Гилевке. Командир батальона Баранов, выслушав приказ, шутливо заметил:

— Опять, Фёдор Ефимыч, ночью воевать. Ты, как сова, дневного света боишься.

Колядо засмеялся:

— Не то, комбат, не то. Мне ночью петухи спать мешают.

Около пяти часов утра отряд подошёл к Гилевке и раскинулся в цепь. Половина партизан была вооружена пиками, поэтому кое-кто стал проявлять беспокойство.

— Куда нам против поляков с пиками лезть. Они вооружены до зубов. Пулемёты у них, артиллерия…

Колядо подъехал к молодому партизану, больше всех рассуждавшему о невозможности наступления на поляков, потребовал:

— А ну, дай сюда пику!

— Это зачем, Фёдор Ефимович?.. — растерялся партизан.

— Давай, баю! Трусам пика несподручна.

Партизан передал пику Колядо. Тот ему отдал свой наган.

— На, воюй с наганом, а я первым с пикой против гадов пойду, не струхну.

Разговоры о превосходстве поляков прекратились. Цепи вошли в село. Тихо. Нигде ни звука. Колядо и партизаны стали подумывать, что разведка ошиблась — поляков здесь нет. Отряд уже достиг средины села, как противник открыл винтовочный и пулемётный огонь. Завязался бой, длившийся девять часов. Партизаны видели, как их командир появлялся в самых опасных местах, с пикой в руках врезался в самую гущу поляков, и шли за ним стеной. Противник не выдержал, понеся большие потери, отступил к Гилеву Логу. Партизаны преследовали его, пока враг не укрылся в бору.

Отряд Ефима Мефодьевича Мамонтова налетел в Леньках на третью колонну польских легионеров под командой подполковника Когутневского. Однако силы были неравны: белополяков по численности было втрое больше, чем партизан, к тому же ещё враги имели шесть орудий и двенадцать пулемётов. План неожиданной ночной атаки на легионеров провалился, и Мамонтову, не знавшему до сих пор поражений, пришлось первый раз отступить в Камышинскую волость. За отступающими партизанами потянулись тысячи крестьян, покинувших свои хозяйства из опасения расправы колчаковцев. Те, кто не успел уйти с партизанами, попрятались в лесах и на болотах.

Колонна подполковника Когутневского двинулась на соединение со своим легионом в Жарково, предполагая, что село уже в их руках. Встретив по пути отступающих поляков из Жарково, Когутневский решил, что в тыл ему заходят партизаны, и приказал открыть по ним огонь. Завязался бой между двумя польскими отрядами, в результате которого оказалось много убитых с обеих сторон. Под покровом темноты легионеры разбежались по степи.

Громов со своим отрядом, разбив противника под Жарково и не дав ему соединиться с колодной подполковника Когутневского на линии сёл Шебалино — Бахарево — Жарково — Баево, узнав об отступлении Мамонтова, сразу же двинулся ему на помощь.

Я. П. ЖИГАЛИН — начальник штаба корпуса.

Встреча произошла в селе Утичьем.

Здесь-то фактически и слились вместе оба отряда.

Ещё 3 октября на совещании партийной группы штаба Громова и Облакома было решено свести полки в две дивизии, а дивизии — в корпус. На совещании комсостава в Утичьем это решение было одобрено. Дебатировался лишь вопрос о главнокомандующем армией. Мамонтов предложил сделать Главкомом Громова. Громов выступил и сказал:

— Командовать армией по праву должен товарищ Мамонтов. Это ему под силу, потому в военном деле он голова, любую операцию может разработать. Авторитетом у населения и партизан тоже большим пользуется. — И, обращаясь к Мамонтову, тепло добавил: — Давай, Ефим, верховодь!

— Ну, коль доверяете, я не против, — заметил Мамонтов. — Только сразу говорю: трусам и паникёрам спуску не дам.

Главнокомандующим армией единодушно избрали Мамонтова, командиром корпуса — Громова, начальником штаба корпуса — Жигалина (Бурцева) — бывшего начальника революционного штаба отряда казаков, действовавшего под руководством Сергея Лазо против атамана Семёнова, заместителем начальника штаба — Маздрина. Командиром первой дивизии был назначен подпольщик Захаров, командиром 2-й дивизии — Львов-Иванов. Начальником штаба 2-й дивизии стал Николай Булыгин. Во главе восьми сформированных полков были поставлены испытанные командиры: Киц, Колядо, Тибекин, Каширов, Толстых, Попов, Закружный. Учитывая сложную обстановку на фронте в связи с наступлением белых решено было членов Облакома отправить в действующие части. Пётр Клавдиевич Голиков был назначен командиром 6-го полка.

Н. Т. Попов — командир 8-го Бурлинского полка.

Село Утичье гудит: партизаны неофициально празднуют день рождения своей армии. Из отрядов Громова целые группы людей отправляются разыскивать своих земляков в отряд Мамонтова, а оттуда мужики идут к громовским партизанам. Всюду задушевные разговоры, хохот. Из расположения 6-го Кулундинского полка доносится любимая песня партизан:

Плещут холодные волны.Бьются о берег Обской,Носятся белые банды,Крики их полны тоской.Там средь широкого поляВьётся народный наш флаг,Бьётся со вражеской силойГромовский красный отряд…

А рядом, у самой штабной избы, кто-то, залихватски наигрывая на тальянке, режет частушку:

Пилы, вилы, топорыКолчака с ума свели…

А в это время Мамонтов, Громов, Жигалин, плотно закрыв створки окон, чтобы меньше доносился шум с улицы, думали, как разбить противника, стягивающего вокруг партизан петлю.

Мамонтов, прихлёбывая чай из жестяной кружки, уверенно говорил:

— План белых для нас ясен. Идут они несколькими колоннами из различных пунктов. Чтобы с нами разделаться, им надо соединиться. Мы не должны допустить этого. Надо разгромить врага по частям, сосредоточивая все силы на одном направлении.

В комнату входит хозяйский мальчонка лет пяти-шести, в грязной рубашонке и с перемазанным землёй лицом. Протягивая стреляную револьверную гильзу отцу-партизану, картавит:

— Я патлон нашёл. Нашим плигодится.

Громов улыбается, говорит Мамонтову:

— Ты прав, Ефим. Даже такие нам помогают. При такой поддержке населения можно смело бить врага по частям. Только связь нужна хорошая.

— И действовать надо быстро. При нашем вооружении мы можем выиграть сражение лишь стремительными ударами, — замечает Ефим Мефодьевич. — Я предлагаю дать первый бой в Сидорках. Сама природа там подготовила нам позиции. Рыть окопы нам некогда, противник приближается.

Партизанские части вошли в село Сидоровское. На площадь собрались почти все жители села, беспокойно приставали с расспросами к Мамонтову, к другим командирам: