Лабиринты ума - Павел Берснев

«Когда правление беспомощно и слабо, народ прост и добродушен.

Когда правление активно и всевластно, народ испытывает нужду и недостаток».

Так говорит вождь племени в фильме Гибсона:

«И Человек сел поодаль, погрузившись в уныние. И звери собрались вокруг него и молвили: „Не хотим видеть тебя в печали. Проси нас, о чем хочешь – и обретешь это“. И сказал Человек: „Хочу, чтобы у меня было острое зрение“. Гриф ответил: „У тебя будет мое“. Человек сказал: „Хочу быть сильным“. Ягуар ответил: „Ты станешь сильным, как я“. Тогда человек сказал: „Хочу познать все тайны земли“. Змей ответил: „Я покажу тебе их“. И все звери согласились помочь ему. А когда человек получил от них все дары… он ушел.

И тогда Сова сказала другим животным: „Теперь Человек знает многое и способен на многое. Мне вдруг стало страшно“. Олень ответил: „У человека есть все, что ему нужно. Он не будет больше грустить“. Но ответила Сова: „Нет. Я увидела дыру внутри Человека. Глубокую, как голод, который ему не утолить. Вот почему он грустит и так многого хочет. Он будет брать и брать… Пока однажды мир не скажет ему: «Меня больше нет, и мне больше нечего дать тебе»“».

Жадность, эгоизм, неспособность признать Право на существование ВСЕХ живых существ, ВСЕХ форм жизни, составляющих единый организм Земли, непонимание принципа естественного обмена (когда, кроме понятия «брать», существует и обратное ему понятие – «давать») – вот корень, из которого растет Империя Зла. Империя, которая приходит на Землю как раковая опухоль в разных обличьях и под разными именами. И которая неизбежно обречена.

Конечно, идиллическая жизнь в маленьких государствах, не нуждающихся в общении с соседями, – это утопия. Да и жизнь в лесу – это тоже во многом лишь метафора единения человека с Природой. Если не произойдет глобальной катастрофы, возврата к миниатюрным поселениям и городам-государствам не будет. Однажды мегаполисы, которые кажутся нам теперь гигантами, уступят место одному-единственному городу – Городу Земли. И этот Город сможет благоденствовать лишь тогда, когда его глобальные парки, такие, например, как амазонская сельва, индийские и африканские джунгли, будут защищены от главной болезни человечества – эгоизма. Понимание ПРИНЦИПА РАЗУМНОГО СОСУЩЕСТВОВАНИЯ ВСЕХ БИОЛОГИЧЕСКИХ ВИДОВ, которые в равной мере участвуют в едином оркестре планеты, – жизненно необходимое условие для будущего человечества как вида.

Наивно полагать, что мы в век высоких технологий сможем реставрировать архаическое сознание. Бессмысленно также отказываться от достижений современной науки, призывая вернуться в «лоно природы» в роли «дикарей» каменного века. Попытки воплощений в жизнь подобных утопий известны. Известны также печальные итоги подобных экспериментов (достаточно взглянуть на коммуны хиппи). Однако обернуться назад или приглядеться к нашим соседям, племенам, которым удалось сохранить древнее миросозерцание, мы можем вполне. Пересмотрев вслед за выдающимися этнографами ХХ века наше отношение к «дикарям», мы можем извлечь ценные уроки и сформировать новое мировоззрение, которое интегрирует достижения прошлого и настоящего, правостороннего и левостороннего мышления. Тогда нам не придется противопоставлять Град Земной и Град Небесный.

Можно предположить, что у архаического человека в силу значительно большей открытости областей бессознательного, не придавленного еще толстым слоем цивилизационных норм, навыков и стереотипов и не испытывавшего еще такого давления со стороны сознания, его проявления, в том числе и в виде трансперсональных переживаний, были значительно более частыми, интенсивными и достаточно обыкновенными. По своей психической организации архаический «дикарь» был не грубее, а значительно тоньше и чувствительнее, чем современный «цивилизованный» человек.

Далее эти переживания выражались уже в формах мифологического мышления и категориях примитивной культуры, и там, где человек утонченной религиозно-философской традиции увидел бы свидетельство единения своего духа с духом всего сущего, обретение единотелесности с универсумом или память о предыдущих жизнях, о предсуществовании души, «дикарь» видел населенность всего злыми и добрыми духами, тотемистическое родство человека и животного и влияние воли своих покойных предков. И кто знает, не являются ли «культурные» интерпретации по сравнению с истинным положением дел столь же дикими, сколь дики по сравнению с ними тотемистические истолкования первобытного человека?

Переимпринтирование и «архаические техники экстаза»

Шаманизм использовал весь возможный для своего времени арсенал средств воздействия на мозг.

Активно применялось, например, «музыкальное сопровождение». Во всех случаях ритуального использования «музыкальных инструментов» (бубен, погремушка, колокольчик; струнные инструменты, как, например, «поющий лук» у лебелинских татар и некоторых алтайцев; гонг, ракушка (особенно на Цейлоне, в Южной Азии и Китае), трещотка (Австралия) и т. д.) мы имеем дело с инструментом, который помогает, тем или иным способом, установить контакт с «миром духов» (боги, духи, демоны, души предков, умерших, мистических животных). Как подчеркивает М. Элиаде, «этот контакт со сверхчувственным миром обязательно предполагает предварительную концентрацию, которую облегчает шаману или магу его церемониальный наряд и ускоряет ритуальная музыка».

Чтобы войти в транс, члены «Религии Танцующих Духов», большого мистического объединения в Северной Америке, которое возникло еще в начале XIX века и представляло собой по существу коллективный шаманизм[122], для переживания мистического света долго смотрели на небо и непрерывно трясли руками. В результате они входили в транс и восходили на Небо. Другой практикой «Религии Танцующих Духов» были танцы у костра. Танцы продолжались четыре или пять дней подряд, причем даже без аккомпанемента бубна.

Как мы уже отмечали выше, в архаической практике активно использовались психоактивные вещества. В особенности их использование характерно для Мексики и Южной Америки. Например, индейцы яки, живущие в Северной Мексике, в ритуальных целях курят цветы желтого дрока (Genista canariensis), содержащие цитизин, а индейцы уичоли даже совершают специальные «паломничества» за пейотом (см. выше). Индейцы тараумара, живущие в Чиуауа, иногда добавляют в ферментированный кукурузный напиток tesguino дурман безвредный (Datura inoxia). А масатеки, чинантеки, сапотеки и миштеки (мексиканские индейцы, живущие на территории федерального округа Оахака) в своей религиозной практике употребляют священные грибы (см. выше). В качестве психоделиков используются тропические растения. В лесах Верхней Амазонки распространено употребление лианы Banisteriopsis. Эту же лиану используют хиваро, живущие в Эквадоре, шипибо-конибо, кампа, ширанауа и кашинауа, живущие на востоке Перу, а также индейцы сиони, населяющие восточную часть Колумбии. Эдуардо Кальдерон, знаменитый перуанский художник и шаман, употреблял психоделический кактус Сан-Педро. Этот кактус известен перуанским шаманам уже как минимум три тысячи лет.[123]

Очевидное переимпринтирующее воздействие наблюдается в практике шаманского посвящения. Центральная тема посвящения в шаманы представляет собой все ту же трехчастную структуру:

– Отделение. Часто кандидат находится в изоляции в мире духов (в «духовном измерении») до трех и более лет, в этом мире местом изоляции может быть ветка ели, где кандидат оставляется для дозревания, отдельный дом или яйцо в гнезде на ветвях мирового древа. В физическом мире кандидат во время «болезни-призвания» может убежать в лес, где он будет бродить в одиночестве несколько дней.

– Мистическая смерть. Расчленение тела неофита. В физическом измерении кандидат выглядит мертвым, находится в бессознательном состоянии, в своеобразном летаргическом сне. В это время в мире духов тело неофита раздирается, как правило, духами болезней, которые в дальнейшем научат исцелению от тех недугов, причиной которых они являются.

– Воскресение. Обновление плоти, замена старых органов новыми, мистическими. В некоторых случаях, например у австралийских аборигенов, на этой стадии в тело неофита помещаются особые магические кристаллы. А иногда, например в Южной Америке, в тело помещается магическая сила, не имеющая определенной зримой формы[124]. В результате чего посвящаемый получает от духов различные магические способности.

Как мы уже отмечали выше, для того, чтобы мозг был наиболее податлив для перепрограммирования, необходимы отделение от привычной среды обитания, а также шок и стресс. В архаическом инициационном посвящении, осознанно или нет, использовались все необходимые для переимпринтирования техники. Например, неофит помещался в уединенном, пустынном месте, которое должно было символизировать потусторонний мир; на кандидата накладывались запреты, которые делали его наиболее схожим с покойником (умерший не может есть некоторых блюд, не может пользоваться пальцами и т. п.); использовалось вымазывание лица и тела пеплом или некоторыми известковыми веществами для того, чтобы достичь бледности призраков; надевались погребальные маски; происходило символическое погребение в храме или в доме фетишей; производились испытания: бичевание, приближение стоп к огню с целью нанесения ожогов, подвешивание в воздухе и даже отрезание пальцев[125]. «Смерть», а проще говоря, состояние, в котором отключаются биовыживательные программы, может быть достигнута разными способами: крайнее утомление, пытки, пост, побои и т. д. Чтобы стать шаманом, молодой хиваро, найдя учителя и заплатив ему, ведет крайне аскетический образ жизни: целыми днями не притрагивается к пище, пьет наркотические напитки, в особенности табачный сок. Когда же наконец дух Пасука появляется перед кандидатом в облике воина, мастер начинает бить неофита, пока тот не упадет на землю без сознания. Таким образом достигается у хиваро ритуальная смерть[126]. Карибские шаманы во время посвящения также доводят себя до отключения обычного режима мозга: все время курят сигары, жуют листья табака и пьют табачный сок, а также изнуряют себя ночными танцами.[127]