Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

каждого (от этого наказания их потом освободили)[468].

Тверское выступление, использованное демократической печатью в агитационных целях, осталось изолированным фактом и не получило дальнейшего развития в либерально-оппозиционном движении 60-х годов. В целом помещичье-буржуазный либеральный лагерь продолжал оставаться на позициях гораздо более умеренных и правых. Такой столп либерализма, как К.Д. Кавелин, всю свою программу сводил тогда к трем пунктам: «Крепко и здорово устроенный суд», свобода печати, местное самоуправление. О введении в России конституции он говорил тогда, как о «бесплодных мечтах»[469]. Здесь сказывалось не только недоверие к специфически дворянскому конституционализму, но и убеждение автора в преждевременности вообще конституции для России. Недоверие к общественным силам, панический страх перед политическим пробуждением народа дополнялись у Кавелина лакейским превознесением Александра II и его «реформ»[470]. Кавелин и либералы больше боялись народного движения, чем правительственной реакции, и оправдывали мотивами самообороны зверские репрессии власти против революционеров и революционного движения.

В августе 1862 г., после ареста Чернышевского и других революционеров, Кавелин писал Герцену с профессорско-лакейским, по выражению Ленина, глубокомыслием: «Аресты меня не удивляют и, признаюсь тебе, не кажутся возмутительными. Это война: кто кого одолеет. Революционная партия считает все средства хорошими, чтобы сбросить правительство, а оно защищается своими средствами»[471].

Другой либерал или полулиберал (славянофильской окраски), А.И. Кошелев тоже боялся возможности «согласия между крестьянами и мещанами, к которым присоединятся молодые и немолодые люди, сочинители и приверженцы „Великорусса“, „Молодой России“ и пр.», т.е. демократическая интеллигенция. Он пытался запугать этой перспективой правительство и призывал его опереться на «умеренную, благомыслящую и самостоятельную оппозицию»[472].

Высказываясь против конституции, Кошелев предлагал созвать совещательную «земскую думу» для разрешения крестьянского, дворянского, финансового вопросов. Он полагал, что из среды депутатов думы будет составлено министерство «единомысленное, дельное, знающее нужды и желания России и внушающее ей полное доверие».

В.И. Ленин писал по поводу рассуждений Кошелева: «Разве из пышных фраз этой тирады не вытекает с очевидностью тактика: истребить „отчаянные головы“ и приверженцев „согласия между крестьянами и мещанами“, а „благомыслящую умеренную оппозицию“ удовлетворить и разъединить уступками? Только правительство оказалось умнее и ловчее, чем воображали гг. Кошелевы, и отделалось меньшими уступками, чем „совещательная“ Земская дума»[473].

Трусливая и предательская тактика либеральной оппозиции облегчила правительству разгром революционных сил, после чего оно могло уже в большей или меньшей степени игнорировать пожелания самих либералов.

3. Студенческое движение.

Н.Г. Чернышевский и первые прокламации

Борьба народных масс против крепостнического характера крестьянской реформы была той осью, вокруг которой вращались интересы всех демократических элементов страны.

Антинародный характер реформы вызвал возмущение и осуждение со стороны руководителей демократического общественного мнения.

Выше отмечалось полнейшее недоверие Чернышевского к готовившейся реформе. В самый канун подписания и объявления реформы Чернышевский в статье, формально относившейся к недавней истории Австрии, а на деле имевшей в виду прежде всего Россию, дал выражение этому недоверию, как бы предупреждая общество, что реформа не затронет подлинной «сущности» прежних отношений. На австрийском примере Чернышевский разъяснял читателям, что самодержавная «государственная машина» создана и действует «сообразно с интересами» известных слоев (разумелся класс помещиков) и что само правительство во главе с царем реально имеет лишь власть делать то, чего требует существующая система. В этой статье Чернышевский обличал и высмеивал либералов как людей, «не доверяющих своим силам, не надеющихся на свое уменье, готовых полагаться во всем на правительство, искреннейшим образом преданных мысли, что надобно поддерживать его, никак не следует ослаблять его, сознающихся, что сами не знают ничего, не могут судить ни о чем, что правительство должно просвещать их, подготовлять для них решения». Борясь против недооценки сил и возможностей антиправительственного лагеря, Чернышевский подробно рассказывал, как сравнительно легко пала в 1818 г. система Меттерниха, не выдержавшая «самого слабого прикосновения»[474]. Статья, по существу, призывала прогрессивные силы общества к деятельному революционному вмешательству в совершающиеся события.

Когда 19 февраля была объявлена реформа, «Современник» демонстративно уклонился от какой-либо прямой ее оценки. «Внутреннее обозрение» мартовской книги журнала открывалось словами: «Вы, читатель, вероятно, ожидаете, что я поведу с вами речь о том, о чем трезвонят, поют, говорят теперь все журналы, журнальцы и газеты, т.е. о дарованной крестьянам свободе. Напрасно. Вы ошибетесь в ваших ожиданиях. Мне даже обидно, что вы так обо мне думаете. Я не подал вам никакого, даже малейшего повода думать, что я хочу стяжать лавры фельетониста, что я безустанно буду гоняться за всеми новостями, какие бы они ни были, которые появятся в течение месяца, ловить их и представлять вам в своем „Обозрении“»[475]. Вместе с тем для оттенения отрицательного отношения к реформе журнал Чернышевского именно в мартовском номере 1861 г. поместил статью В. Обручева «Невольничество в Северной Америке» и цикл стихотворений свободолюбивого американского поэта Лонгфелло (в переводе М. Михайлова) «Песни о неграх», проникнутых глубоким сочувствием к угнетенным рабам, ненавистью к угнетателям и предупреждавших о неизбежной гибели строя угнетения и порабощения. Последнее стихотворение цикла, «Предостережение», звучало как прямое воззвание к смелой, непреклонной борьбе за освобождение народа:

Самсон порабощенный, ослепленный Есть и у нас в стране. Он сил лишен, И цепь на нем. Но – горе! если он Поднимет руки в скорби исступленной – И пошатнет, кляня свой тяжкий плен, Столпы и основанья наших стен, – И безобразной грудой рухнут своды Над горделивой храминой свободы![476]

Открытая, предельно ясная, уничтожающая оценка реформы была дана Н.Г. Чернышевским в рукописи прокламации «Барским крестьянам», о которой мы будем говорить подробнее ниже. Общий вывод, сделанный Чернышевским в прокламации из анализа реформы, был сформулирован в простых и определенных словах, обращенных им к крестьянам: «Не к воле, а к тому оно идет, чтобы в вечную кабалу вас помещики взяли, да еще в такую кабалу, которая гораздо и гораздо