Свет мой (СИ) - Чернякова Наталья

Я ещё лежала в кровати, когда раздался стук в дверь и вошел папа с братьями… в форме официантов. Каждый их них держал поднос. На папином стояла чашка кофе, на Стаськином — блюдце с булочкой, посыпанной маком (как я люблю) и вазочка с яблочным джемом, у Марселя в руках была тарелка с яичницей. И все они втроем громко прокричали:

— Позд-ра-вля-ем!

А потом поставили на край стола весь мой завтрак, пожелали приятного аппетита и сказали, что ждут в зале для вручения подарков.

Двумя минутами позже они так же чествовали маму, потом включили современную музыку и уселись в зале, ожидая окончания нашей утренней трапезы.

А какие чудные подарки они приготовили, недорогие, но такие милые. Папа мне и маме подарил по маленькому флакончику духов Dzintars («Интрига») и цветы. Маме традиционно — веточку мимозы, мне — букетик моих любимых декоративных ромашек.

Стасик вручил фотографии в розовых рамочках. Когда мы последний раз были у тети Лены, решили запечатлеть один из интересных и весёлых дней пребывания в Барнауле. Попросили профессионального фотографа сфотографировать нас всех вместе. Товарищ не отказал нам в нашей просьбе, исполнив пожелание. Вот этот яркий момент и был запечатлен на фотографии: улыбающиеся, радостные лица родителей, дедушки, тети Лены, дяди Игоря, младшего поколения родственников. Несмотря на то, что мы были по уши в снегу, развлекаясь у ледового городка на площади Сахарова, фотографии получились замечательные — какие-то живые и яркие. Как хорошо, одна фотография будет стоять в комнате у родителей, другая — в моей спальне.

Удивил Марсель. Маме он подарил алую розу и брошь со стразами «Две совы».

— Подарок со значением, наши неразлучные родители, — сказал он, — эта сова, что покрупнее — папа, а которая поменьше — ты, мама.

— Сова — символ мудрости. Ты нас такими видишь? — поинтересовался папа.

— Да, именно такими.

— Спасибо, сынок, — поблагодарила мама, — тоже очень хороший и символичный подарок. Обязательно буду носить эту брошь.

Мне Марсель вручил металлические брелоки для пары «Сердечко «I miss you», ключик к нему «I love you».

— Это пара. Брелок «Я скучаю по тебе» оставишь себе, а ключик от сердца «Я тебя люблю» подаришь, кому посчитаешь нужным, — опустив глаза, сказал брат.

– Спасибо, Марсель. Оригинальный подарок. Один брелок повешу на ключи для машины. Правда, прав как не было, так и нет. Все не найду время пройти курсы вождения. Да и зачем мне машина? Все рядом и так.

— Машина нужна всегда. Через год пойдем учиться на права вместе. Как раз мне исполнится восемнадцать лет, и я их получу с тобой, — улыбнулся Марсель.

Потом весь день папа и братья старались нам с мамой угодить, пытаясь выполнить все наши желания. Вечером Марсель увязался за мной и Алиной в развлекательный центр.

Книга, какая же у меня замечательная и понимающая семья.

20 мая 2007 г.

Мы горды успехами брата. Сегодня ему была вручена грамота за подвиг — спасение утопающего. Я считаю, маленького или большого подвига нет. Есть просто подвиг. Это всегда самоотречение, жертвенность, если хотите. На сегодня в нашей семье два героя — папа и Марсель. Уже как-то неудобно называть его Марсельезой.

Я помню, каким он пришел в нашу семью: высокомерным, хамоватым эгоистом. Считал, что перед ним все в вечном долгу.

Помню, я приводила Марселю в пример высказывание кого-то (не помню) из египетских Фараонов: «Я даже могу приказать, чтобы Солнце вечером не уходило с неба ради тебя, но, только кто будет это выполнять?»

— Понимаешь, чтобы все жили ради тебя, нужно самому жить ради других. Иначе не будет.

А эта история с кошельком, наговоры на маму. Как же ненавидела брата за такие подлые делишки. Если бы не его болезнь, не просьба мамы — не простила бы.

Когда же наступил переломный момент в поведении Марселя? Может, тогда, когда он заболел и понял, что, несмотря на ту грязь, что вылил на нашу семью, мы его же монетой платить не собираемся, а относимся как к человеку, который нуждается в нашей помощи? Или тогда, когда на предложение купить ему новые кроссовки ответил отказом и посоветовал купить папе, потому что старые имеют нетоварный вид? Или тогда, когда помог малому снять с дерева рыжего котенка? Или нет, скорее всего, всё началось тогда, когда он пытался защитить меня от хулиганов.

Неважно, в какой момент случилось его перерождение, в какой момент он поверил, что нужен нам и мы искренне желаем ему добра, главное, это произошло!

30 июля 2007 г.

Книга, пишу в купе, познакомься, перед тобой сидит боец студенческого отряда. Я — проводник хорошего настроения в прямом и переносном смысле слова. Еще в феврале решился вопрос об участии в студотряде. У меня был выбор: работать вожатым (педагогический отряд), рыбопереработчиком (путинный отряд), штукатуром (строительный отряд) или проводником (отряд проводников). Я решила, что уже познакомилась с работой вожатых, тем более практики после третьего курса и так не миновать, поэтому — нет. Был вариант вступить в путинный отряд — студенты в нем работают на рыбоперерабатывающих предприятиях или в море на рыболовецких судах. Я отказалась, потому что не представляла, что это за работа, хотя манил, манил к себе Дальний Восток. Но делать ставку на интерес к территориальному объекту работы глупо. Выбор мой пал на отряд проводников — вот и на Дальнем Востоке можно побывать, и на Крайнем Севере, и на Черном море, и на Балтике. Подвел нас с Алиной к такой мысли общий друг и мой сосед Илюша Назаров, студент университета путей сообщения.

Кстати, чтобы отправиться в рейс, нужно освоить целую науку. Каждый студент-проводник проходит обязательное обучение по профессии. Мы занимались с середины марта по май и изучали разные, необходимые в работе дисциплины. Также специальные занятия с нами проводили психологи, которые обучали навыкам работы и правилам поведения в конфликтных ситуациях. Главное, улыбаться, улыбаться и улыбаться.

Первый наш рейс был по маршруту «Новосибирск — Москва», потом перевели на «Новосибирск — Брест», а сейчас работаем на маршруте «Новосибирск — Адлер».

Родители с братьями отдыхают в Турции. А мы с Алиной, пока в Адлере формировался состав, нашли время побродить по пляжу и искупаться в теплом Черном море, но с противоположной от местопребывания моей семьи стороны.

— Эгегей, мама, я здесь, я почти напротив вас!

И в правду, казалось, что они рядом, вон у того берега.

— Милые барышни, не желаете ли присоединиться к нашему скромному столу, — вдруг услышала я голос сзади.

Повернув голову, увидела двух парней, вышедших тремя часами ранее из Илюшиного вагона и сидящих в эти утренние часы на старых, потрепанных полотенцах. Но наслаждались они не чарующими звуками и запахами прибрежной полосы, просыпающегося города, не красотой восходящего, пока еще застенчивого солнца, а резким дурманом от раскрытых бутылок «Хаома» и «Асанали».

Так, значит, перед нами жертвы Илюшиного калыма.

— Не желаем, — ответила я за нас двоих, — и вам не советуем. Это контрафактная продукция. Отравитесь.

— Ну, подождите, красотки, не уходите.

— Сквозь призму водки все — красотки. Говорю, не пейте, — сказала я, и мы, резко развернувшись, пошли по дорожке к выходу с пляжа.

В конце концов, что я уговариваю их, людей взрослых. Ах, Илюша, Илюша. В след мы услышали:

— У Маяковского было так: «сквозь призму водки, мол, все — красотки». Лучше учите нетленку.

Образованные нынче пошли алкоголики, однако.

В первом рейсе я работала в вагоне с Алиной, а Иван Сергеевич, настоящий проводник на наши два вагона — в паре с Ильей. Зайдя к ним в купе и, случайно задев стоящую у столика сумку, я услышала характерный звон стекла.

— Что это у тебя гремит, Илюша? — спросила я.

— Ты только не говори никому. Я решил подкалымить и захватил пятнадцать бутылок водки и пять коньяка.

— Что за спиртное?