Холод южных морей - Юрий Шестера

— И как? — насторожился Андрей Петрович.

— А так — поставил он «на уши» своих бездельников, и завтра же помещение будет готово на той же палубе, где и музей, как ты и просил. Куда же он денется! — хмыкнул довольный капитан.

— Большое спасибо за помощь, Фаддей!

— Это тебе спасибо, Андрюша! Большое дело делаешь. Представь себе, на шлюп прибывают высокие гости, а мы им после всяких обязательных по протоколу приветствий показываем наш музей… Красота! Лазарев точно лопнет от зависти! А может быть, по нашему прибытию в Кронштадт и сам государь соизволит прибыть на «Восток», как при проводах нас в дальнее плавание, — мечтательно произнес он. — Тогда непременно готовь дырочку еще для одного ордена!

— Ты что-то заговариваешься, Фаддей. Ведь у меня же нет орденов.

— Нет? — вроде бы не зная, удивленно спросил тот. — Будут! Еще не вечер…

— Опять тебя понесло… Но, быть может, ты и прав. Тогда надо решить и еще один вопрос.

— Какой еще такой вопрос? — насторожился капитан, только-только отошедший после благополучного разрешения первого.

— Надо бы Матвея провести приказом по экспедиции в качестве моего ассистента, а его артельщиков наградить за их труды из экстраординарной суммы, которой ты располагаешь. Ведь даже Михаил Петрович раскошелился на пиастр, оценив их работу, — убежденно сказал Андрей Петрович, будучи уверенным, что этот последний его аргумент сработает безотказно — уж очень хорошо знал он своего друга.

Фаддей Фаддеевич нахмурился.

— Лазарев выложил пиастр, чтобы, во-первых, показать свою щедрость перед офицерами обоих шлюпов, а, во-вторых, заодно насолить и мне, жмоту и скупердяю, — буркнул он. — Неужели не ясно?!

Помолчал, думая о чем-то.

— А вот зачем, скажи мне на милость, столько денег твоему вестовому, бывшему крепостному графа Шереметева? — подозрительно спросил капитан.

— По окончании плавания думаю взять его к себе в помощники, в ассистенты, выкупив у морского ведомства или оставив при себе, оплачивая его содержание. Надо же будет ему как-то на первых порах устроиться, приодеться наконец.

Фаддей Фаддеевич смотрел на него, словно лишившись дара речи.

— Но ведь тебе это обойдется в копеечку и в том, и в другом случае? — придя в себя от неожиданности, участливо предположил он.

— Разумеется, но нельзя же в самом деле вот так взять, да и закопать его таланты? Да и мне как ученому он будет нужен в качестве помощника или, быть может, личного секретаря.

— Здесь могут возникнуть трудности и немалые, — предупредил друга Фаддей Фаддеевич.

— А вот в этом, Фаддей, ты мне как раз и поможешь. Ведь первооткрывателю Южного материка трудно будет отказать в столь незначительной, хотя и несколько необычной просьбе.

— То-то ты так упорно и пытаешься убедить меня в том, что за припаем непременно находится именно Южный материк! — рассмеялся обрадованный внезапно пришедшей мысли Фаддей Фаддеевич.

— Слава Богу, что до тебя наконец-то дошел истинный смысл моих побуждений! — скептически усмехнулся Андрей Петрович.

Помолчали.

— И все-таки твоего горячо любимого вестового отдавать приказом не буду. Не хочу быть посмешищем в среде офицеров флота российского. Ты пойми, что нижний чин, не имеющий даже унтер-офицерского звания, не может официально быть помощником заместителя начальника кругосветной экспедиции, — твердо сказал Фаддей Фаддеевич. — Здесь ты, Андрюша, несмотря на весь твой ум, явно погорячился, выдавая желаемое за действительное. А вот вознаградить Матвея с его помощниками я имею полное право и возможности, что непременно и сделаю.

В три часа ночи совершенно неожиданно вошли во множество льдов, плававших большими глыбами.

— Только этого и не хватало, — расстроился Фаддей Фаддеевич. — Этот суп с клецками будет похуже айсбергов — ни черта во тьме не видно! — в сердцах выругался он. — Прав все-таки капитан Кук, что малые льдины опаснее больших, ибо последние и в самую темную ночь по истекающему от них свету можно усмотреть за полмили. А вот малые лишь по той причине, что с великими теми громадами никакого сравнения не имеют, бывают однако же такой величины, что могут проломить обшивку в подводной части шлюпа, и тогда беда неминуема, — и он суеверно перекрестился. — Они же обыкновенно от поверхности моря весьма низки, так что и днем, ежели ветер силен и волнение изрядно, то усмотреть их можно только на самом близком расстоянии. Вот так-то, Андрюша.

К счастью, в это время южное полярное сияние осветило море, и в его свете можно было выбрать безопасный путь, обходя глыбы льда. А когда через час вышли на чистую воду, на мостике все облегченно вздохнули.

В продолжение дня ледяные острова стали попадаться все реже, но временами находили снежные тучи. И Беллинсгаузен вызвал на мостик старшего офицера.

— Иван Иванович, — обратился он к нему, — наступает весеннее равноденствие, и я не уверен, что во время этого бурного времени мы сможем пополнить запасы льда. Поэтому распорядитесь организовать сбор снега с верхней палубы, чтобы можно было хоть в течение некоторого времени поить растопленной из него водой свиней и баранов, экономя для команды чистейшую воду из льда айсбергов.

И матросы, радуясь возможности размяться на свежем воздухе, после прохождения очередной тучи дружно сгребали выпавший снег, набивая им освободившиеся водяные бочки.

— Ну что, Андрей Петрович, подходит время расставания с «Мирным», — наконец-то объявил капитан, не скрывая радости. — Подходим к месту пересечения пути капитана Кука, — и еще раз уточнив у штурмана место нахождения шлюпа, приказал вахтенному офицеру:

— Свистать всех наверх!

Окружающие, не совсем понимая его действия, вопросительно смотрели на него.

— Событие-то немаловажное — пусть вся команда простится с сотоварищами, — пояснил он.

Тут же заверещали боцманские дудки, и верхняя палуба заполнилась возбужденными матросами. Еще бы! Уж сколько времени не объявлялся большой сбор!

— Господ офицеров прошу подняться на мостик! — громким голосом отдал команду капитан.

Это уже было вообще из ряда вон выходящим! Матросы растерянно смотрели на офицеров, торопливо поднимавшихся со шканцев на мостик, теснясь там у его перил. Что-то будет еще?

— Иван Иванович, — негромко обратился капитан к старшему офицеру, — распорядитесь о салютовании семью орудиями.

— Будет исполнено, Фаддей Фаддеевич! — наконец-то сообразил, в чем дело, капитан-лейтенант.

И когда на рее мачты взвились сигнальные флаги, предписывающие «Мирному» следовать самостоятельно, последовательно оглушительно грохнули семь пушечных выстрелов, а над палубой «Востока» пронеслось прощальное «ура!» его команды.