Портрет дамы - Диана Стаккарт

Пио, сам того не подозревая, стал моим соучастником. Потянувшись за цукатами, которые я нарочно положила на край стола, он смешал все карты. И пока под всеобщий смех Катерина пыталась забрать у него угощение, я быстро взяла карты, лежащие у меня на коленях, и положила их рядом с теми, что были разбросаны на столе.

— Теперь ты должна задать вопрос, — напомнила мне Розетта. Графиня тем временем собрала все карты в кучу, чтобы затем разложить их передо мной длинной лентой.

Я притворилась, что раздумываю над вопросом, в то время как на самом деле пыталась отыскать взглядом копии карт. К счастью, учитель сделал метку на каждом уголке, так что не имело значение то, как они лежали. И все же в тусклом свете свечей найти их было нелегко.

— Я придумала вопрос, — наконец произнесла я, когда Изабелла уже начала ерзать от нетерпения. — Что сейчас меня должно больше заботить, любовь или долг?

— Ха, да я и сама могу тебе ответить, — фыркнула Розетта. Ее сестра и Эста с недоумением покачали головами, видимо, считая подобные вопросы напрасной тратой магической силы карт.

Катерина, однако, улыбнулась.

— Это прекрасный вопрос. Быстро тяни карты, и мы увидим, каков ответ.

Притворяясь, что я колеблюсь с выбором, я вытянула четыре меченые карты, старательно держа их лицом вниз, пока они не оказались передо мной. Затем по ее знаку я медленно перевернула их, одну за другой.

Не знаю, какой реакции я ожидала от графини в этот раз. Крика? Может быть, обморока? Когда я решилась посмотреть на нее, то обнаружила, что взгляд ее темных глаз устремлен не на карты, а на меня. В этот момент она была похожа не на девушку, забавляющуюся гаданием, а на женщину, которая может видеть то, что скрыто, и которой даровано знание, недоступное для остальных.

— Ты уже знаешь ответ на свой вопрос, — сказала она. Лицо ее было абсолютно бесстрастным, словно маска. — Ты всегда будешь выбирать долг в ущерб любви, хотя ты не всегда правильно его понимаешь. Ты позволяешь ввести себя в заблуждение людям, которым, как ты считаешь, можно доверять. И ты можешь заплатить за это своим сердцем… и, возможно, даже жизнью.

Она замолчала и закрыла глаза, словно желая прервать поток откровений. Через несколько мгновений я смогла отвести от нее взгляд и оглянуться на других девушек, чтобы оценить их реакцию. Розетта больше не подсмеивалась, на ее лице застыло растерянное выражение. Изабелла и Эста взялись за руки и отодвинулись от стола, глядя на меня с опасением.

Наконец Катерина открыла глаза и снова стала самой собой. Однако улыбка исчезла с ее лица. Она вздохнула и устало покачала головой.

— У меня был трудный день, мне нужно лечь спать. Нет, Эста, — добавила она, видя, что девушка вскочила на ноги, — сегодня я справлюсь сама. Вы все можете остаться здесь и сыграть в карты, если хотите.

Подав знак своему любимцу, она встала и направилась к двери, оставив карты на столе. Пио в последний раз оглянулся на нас, словно в надежде на очередное лакомство, и послушно потрусил за ней.

Не успела за ней закрыться дверь, как Розетта вскочила со стула, почти перевернув стол. Карты взлетели и посыпались на пол разноцветным дождем. Быстрым движением я схватила свои четыре карты, чтобы они не перемешались с остальными, и положила их на колени.

Розетта, казалось, даже не поняла, что она сделала, и тем более не заметила мой фокус.

— Вы слышали, графиня говорила о смерти! Клянусь, я больше никогда не притронусь к этим картам, даже чтобы просто сыграть! — воскликнула она. Ее сестра согласно кивнула. — Помните, что случилось с Беланкой?

— Глупости, — ответила Эста, собирая карты, хотя ее обеспокоенное лицо говорило прямо противоположное. — Не слушай ее, Дельфина. Это всего лишь глупая игра. Эти разговоры о смерти ничего не значат.

— Меня все это не волнует, — заверила я ее, прекрасно зная, что лгу.

«И все же меня беспокоила не моя участь», — осознала я, пряча копии в сумку и помогая Эсте навести порядок.

Более всего я боялась за Катерину. Учитывая все, что произошло за последние дни, я не могла не думать, что она невольно привлекла поток несчастий… не только на своих служанок, но и на себя. Хотя я знала, что учитель посмеялся бы над подобной теорией, но что-то подсказывало мне, что я права.

И если нам не удастся ее защитить, следующей погибнет именно Катерина.

— Дельфина, не забудь напомнить синьору Луиджи, что он должен найти для меня меч и корону, — заявила Катерина на следующее утро, когда мы с Эстой помогали ей облачиться в ее золотые одеяния. — И это должен быть настоящий меч, а не деревянный. — Захихикав как девчонка, она добавила: — Я знаю, что мой кузен Лодовико ни за что не одолжит мне свое оружие, а я не могу упустить такую возможность — помахать мечом!

— Я обязательно скажу ему, — согласилась я с улыбкой, пытаясь скрыть тревогу.

Учитель еще не пришел, чтобы продолжить работу над портретом, что меня несказанно радовало. Я не хотела встречаться с ним сегодня из страха, что он догадается по моему виноватому лицу, что в мои планы входит не только визит к портному. Я приняла решение пойти на тайную встречу с Грегорио.

Но было ли это на самом деле любовное свидание? После вчерашнего наплыва эмоций я вновь обрела привычную рассудительность. Прошлой ночью, после того как карты были убраны и мы разошлись по спальням, я боролась со сном, пытаясь найти ответы на свои вопросы. И прежде чем попасть в объятия Морфея, я пришла к мысли, что интерес ко мне капитана может быть иного характера, нежели романтический. Может быть, его чувства к графине были искренними, и он хотел отвлечь внимание от своей запретной любви, притворяясь, что увлечен мною.

Или, возможно, дела обстояли гораздо серьезнее? Кто знает, может, он почувствовал, что я его подозреваю в чем-то, и теперь обхаживает меня, чтобы усыпить мою бдительность?

При любых других обстоятельствах я бы обратилась за советом к учителю. Он бы не позволил увлечь себя недостойным чувствам и запретным страстям. Он один из всех бы знал, что мне нужно делать. Но в этот раз разговор с ним мне не поможет. Он не поймет истинную природу моих страхов, просто потому, что считает меня мальчиком.

Мы с Эстой закончили помогать графине с платьем, затем Эста занялась ее прической, а я надела на длинную шею Пио красный с золотом ошейник и почистила его гладкую шерсть мягкой тканью, чтобы заставить ее блестеть. Завершив эти приготовления, я попрощалась с графиней, почти не испытывая чувства вины.

— Не забудь про меч, Дельфина, — весело повторила она, вызвав у меня улыбку.

Я представила себе, что скажет Луиджи по поводу этого стремления к полному сходству с карточной фигурой. В самом деле, я тоже должна заказать у него посох.

В этот раз, однако, мне не представилась возможность подтрунить над портным. До маскарада оставалось лишь два дня, и он со своими подмастерьями стерло крови пальцы, изготавливая костюмы чуть ли не для половины двора. Мне пришлось дожидаться, пока он не отпустит какого-то мелкого седовласого барона и угрюмого графского слугу, прежде чем настала моя очередь.

— Флорины, конечно, никогда лишними не бывают, — кисло сказал Луиджи чуть позже.

Обиженно посматривая на мое позаимствованное у Катерины красное платье — я намеренно отказалась от своего заштопанного зеленого наряда в пользу более изысканного, он подогнал на мне костюм графини, затем мой собственный.

— Просто эти двое мальчишек не способны ни на что, кроме как подшивать подолы, — пожаловался он. — Поэтому мне все приходится делать самому.

Я с сочувствием кивнула, но не смогла удержаться от улыбки. Всем известно, что его подмастерья не по годам искусны в своем ремесле. В самом деле, они владели иглой почти так же хорошо, как и он сам, хоть им и не хватало его фантазии и артистизма в обращении с тканью. Луиджи, конечно, был очень занят, но, скорее всего, именно эти юноши несли на себе основное бремя работы.

Подгонка костюмов заняла слишком много времени, поэтому быстро распрощавшись с портным, я поспешила в собор.

Завидев издалека церковь, я позабыла все свои душевные терзания. Мною овладело лихорадочное волнение и готовность к любому безрассудству. Я летела как на крыльях, и Пио едва поспевал за мной. Не успела я дойти до площади перед собором, как с башни послышался колокольный звон.

Следовало упасть на колени и склонить голову. Вместе с другими коленопреклоненными горожанами я трижды прочитала «Аве Мария», каждый раз, когда колокол умолкал. Однако на сей раз знакомые слова молитвы, которые я обычно произносила не задумываясь, застревали у меня на губах.

Был ли это знак свыше или всего лишь проснувшееся чувство вины?

Последний перезвон еще не стих, когда я поднялась с колен и направилась к собору. Мной овладел страх, что я опоздала и он уже ушел. Пришлось ускорить шаг, так что когда я наконец достигла белого мраморного фасада собора, дыхание мое было тяжелым.